Пугнув Хирохито для острастки, Макартур поручил Феллерсу приступить к «спасению императора». Таким образом, император попал в заложники к Макартуру и как таковой вполне мог оставаться на троне, исполняя его волю. Проводя исторические параллели, следует отметить: в отличие от эпизодов «захвата императора» в прошлом на этот раз император оказался под непосредственным влиянием иностранной державы. Члены императорской семьи понимали всю драматичность своего положения. Единственный способ сбросить накинутое Макартуром на Хирохито ярмо — принудить Хирохито к отречению. Наследного принца Акихито — невинное дитя, — взойди тот на престол, запугать американцам не удастся, ведь в ужасах войны он не повинен. Многие рядовые японцы также высказывались (тогда и много позже) за отлучение Хирохито от трона: Хирохито должен принять всю вину на себя, дабы оградить императорскую семью от обвинений в будущем…
Перед Макартуром же стояла задача любой ценой не допустить отречения Хирохито. Макартур нуждался в покладистом императоре, соглашающемся играть роль «смиренного демократа». Чем демократичнее выглядит император, тем лучше для Макартура (ничуть не изменившего собственным президентским амбициям). Тайная игра с Хирохито станет для Макартура залогом его успеха в качестве американского проконсула в Японии! Американская общественность будет лицезреть Макартура в образе непререкаемого авторитета, [69]направляющего Хирохито прямым курсом к демократии западного типа!
Снимать сливки с «кооперации Хирохито» одному Макартуру, естественно, не дали. Бюрократы и политические деятели в Вашингтоне, финансисты с Уолл-стрит, японские бюрократы, гангстеры и бизнес-магнаты — взгромоздились на «шею императора». Трон и после поражения Японии в войне сохранил для многих некую магическую ауру, используя которую вполне можно было достичь разнообразнейших «спецэффектов».
2 октября 1945 г. Феллерс лаконично и четко изложил суть дела в одностраничной записке Макартуру: «Идея о провозглашении равенства императора с его народом (либо с государственными служащими) в перспективе выглядит кощунственной. Попытка привлечь его к ответу в качестве военного преступника будет воспринята не только как богохульство, но и как отрицание духовной свободы… Одной из фундаментальных американских концепций является следующее положение: любая нация обладает неотъемлемым правом на избрание собственного правительства. В случае предоставления японцам подобной перспективы они изберут императора в качестве символического главы государства. Народные массы поклоняются Хирохито… Они знают — он не марионетка. На эмоциональном уровне японцы исходят из того, что сохранение императора у власти не станет барьером для создания того либерального правительства, которое им предстоит принять [70](курсив авторов)… Для проработки долгосрочных перспектив нашего бескровного вторжения мы реквизировали услуги императора… следовательно, мы, сначала использовав императора в наших целях, а потом решив судить его же за военные преступления, будем выглядеть в глазах японцев предавшими их доверие… В перспективе суда над императором следует ожидать развала структуры госуправления и неизбежного всплеска активности японских генералов… хаоса и кровопролития; это, в свою очередь, неизбежно повлечет за собой необходимость направления в Японию усиленной группировки экспедиционных войск и тысяч гражданских должностных лиц. Период оккупации тогда придется продлить». Макартур мог использовать записку тезисно при разговоре с Вашингтоном, для этого она и предназначалась. Боннэр Феллерс являлся одним из многих «назначенцев» Джо Грю и Герберта Гувера, и не более того. В 1930-е гг. Феллерс завоевал репутацию эксперта по Японии в армейских кругах США; тем не менее Феллерс обладал, строго говоря, весьма поверхностным знанием страны и, как и Грю, не владел японским языком. (Феллерс закончил колледж квакеров Эрлхем в Индиане; здесь он сошелся с двумя сокурсниками японского происхождения и проявил живой интерес к японской культуре. Позже, уже в чине офицера армии США, Феллерс написал монографию о менталитете японского солдата.)
В 1930-е гг. Феллерс служил на Филиппинах под командованием Макартура, совершал частые поездки в Японию, познакомился с послом Грю. На экс-президента США Гувера Феллерс вышел как через Макартура, так и через Грю. Феллерс придавал большое значение принадлежности своих друзей к общине квакеров, на этой основе он завел переписку с Гувером, поддерживаемую многие годы, фактически до кончины последнего. Гувер использовал Феллерса для продвижения собственной кандидатуры на пост президента США от Республиканской партии. В 1939 г. Гувер получил очередное письмо Феллерса, где тот превозносил до небес потенциал связки Макартур — Линдберг, выдвинь республиканцы их кандидатуры на предстоящих президентских выборах. «Президент Рузвельт, насколько мне известно, не только ценит… Макартура как политического деятеля, но и боится его». В ответном письме Гувер выразил согласие с мнением Феллерса: «Вернись Макартур домой в нужное время, он получил бы все шансы на убедительную победу на выборах». В 1942–1943 гг. Грю (после репатриации из Японии) трудился в Госдепе США, а Феллерс тогда же возвратился в Вашингтон из Каира (после двухлетнего пребывания на посту военного атташе) в чине однозвездного бригадного генерала. В Каире Феллерс отличился, курируя вопросы кампании генерала Роммеля и обороны острова Крит. Прибыв в Вашингтон, Феллерс удостоился чести быть принятым президентом Рузвельтом в Белом доме. Рузвельт рекомендовал Феллерса для работы в Бюро стратегических служб США. На новом посту Феллерс занимался в том числе координацией взаимодействия Бюро стратегических служб с Госдепартаментом по вопросу «будущего устройства Японии». (Грю привлекал на совместные заседания экс-президента США Гувера.)
На посту президента Герберт Гувер не уделял внешней политике особо пристального внимания. Однако спустя несколько лет после окончания президентского срока Гувер поменял к ней отношение, к тому же в Европе назревала новая мировая война. В 1930-е гг. Гувер принимал активное участие во внешнеполитических дебатах. В 1938 г. даже отправился в Германию на переговоры с Гитлером. Как и большинство американских консерваторов, Гувера больше беспокоил Сталин и коммунистическая угроза, чем Гитлер и нацизм. В его глазах нацистская Германия и коммунистическая Россия стоили друг друга, но из двух зол меньшим он считал Германию. Когда-то в молодости Гувер работал горным инженером в Азии (китайской Маньчжурии), несколько позже принимал участие в Парижской мирной конференции и с тех пор лично знал многих японских лидеров. К нему в калифорнийский дом приезжали князь Коноэ и министр иностранных дел Мацуока — оба разделяли гуверовский страх перед Россией и его же презрение к вильсонианскому пацифизму.
Гувер хотел видеть консервативную, антикоммунистическую Японию, способную в будущем стать союзником США в политической, коммерческой и финансовой сферах. Токио должен сделаться азиатской «базой» для Республиканской партии США и ее сторонников с Уолл-стрит. «Дегенеративный» Китай пускай достается демократам с их «новым курсом». Но Перл-Харбор спутал все карты! Зато теперь, когда война окончена, японская «база» должна быть реактивирована — ведь «милитаристы» получили по заслугам. Для воплощения «азиатской стратегии» Гувера на практике потребовалось совершить кое-какие «ритуалы», одним из которых стали «обрядовые действия» с Хирохито. «Очистив императора от скверны», то есть сняв с него всякую ответственность за войну, можно будет тем же волшебным заклинанием «изгнать дьявола» из японских министров… Финансово-индустриальная машинерия Японии заработает на полных оборотах; Япония станет бастионом Запада против коммунизма в Азии!
Таким образом, в «изгнании нечистой силы» из Хирохито приняли деятельнейшее участие и Грю, и Гувер, и Феллерс, и Макартур. Том Ламонт — уже старый, больной человек — при всем желании не мог присоединиться к друзьям… С японской стороны ключевыми «посредниками» стали Ёсида и Касэ, связник — Тэрри Тэрасаки. Общая доктрина: «Сохранение императора — единственная гарантия против сползания Японии к коммунизму».
