Главной задачей членов гэнро была консолидация личной власти, а уж потом формирование правительства. На первых порах в победившей в 1868 г. антисёгунской коалиции доминировали кланы Сацума, Тёсю, Хидзэн и Тоса. Позже кланы Хидзэн и Тоса убрали с ключевых постов. Тогда Сацума укрепил свое положение, но после смерти Окубо и Сайго доминирующая роль перешла к Тёсю. Тёсю верховенствовали в Токио вплоть до капитуляции Японии во Второй мировой войне, и большинство казненных японских военных преступников оказались выходцами из этого клана.

Ито и Ямагата принадлежали к клану Тёсю. Несмотря на личные амбиции и разительное несходство характеров, оба тем не менее действовали совместно в борьбе с врагами клана, «чужеродными» членами гэнро. Оба придерживались единых взглядов относительно нежелательности и вредности создания в стране условий для свободы политических партий, народного волеизъявления и тому подобных «болезнетворных» явлений. Кланы Хидзэн и Тоса постепенно утрачивали влияние в коалиции. В 1874 г. лидер клана Хидзэн поднял личную армию против правительственных войск и через два месяца боев погиб. Однако не все лидеры коалиции 1868 г. безрассудно пошли с открытым забралом на Тёсю. Между членами гэнро с новой силой развернулась скрытая от посторонних политическая борьба, проигравшие изгонялись из гэнро.

Изгнанники создавали под себя политические партии и под трескотню о народной демократии добивались от правительства принятия конституции и создания парламента. Такими маневрами они пытались нивелировать влияние Государственного совета и ослабить хватку гэнро. Одним из лидеров «изгнанников» стал Итагаки Тайсукэ, выходец из клана Тоса. Итагаки собрал своих самураев под знамена Патриотической партии и направил Мэйдзи петицию с требованием учредить национальный парламент. Ито и Ямагата не растерялись и пригласили Итагаки обратно в правительство в обмен на роспуск Патриотической партии. Сделка состоялась, однако ужиться в правительстве не довелось. Итагаки подал в отставку и основал теперь уже Либеральную партию, партию средних и мелких помещиков, и с новой силой забил в набат с требованием учредить парламент. Современная Либерально-демократическая партия Японии является преемницей Либеральной партии Итагаки.

На ту же оппозиционную гэнро дорожку ступил смещенный в 1880 г. с поста министра финансов Окума Сигэнобу (клан Хидзэн). Причиной его отставки стали разногласия с Ито по дележу имущества поверженного Токугавы. Через год после отставки Окума возглавил Конституционно-прогрессивную партию, где подавляющее большинство принадлежало представителям крупной торговой и финансовой буржуазии. Партия Окумы в качестве главной цели определила борьбу за принятие конституции.

Влияние Окумы и Итагаки усиливалось. Их идеи движения за «народные права», защиту интересов буржуазии и либеральных помещиков приобретали все большую популярность. Они становились все опасней, но покончить с ними раз и навсегда члены гэнро не решались, не без оснований опасаясь массовых беспорядков в случае физического устранения Окумы и Итагаки.

Ито убедил императора подписать эдикт с наказом правительству начать подготовительную работу по проекту конституции и модели законодательной власти. Выигрыш во времени следовало использовать для устранения из правительства конкурентов.

Ито и Ямагата хорошо понимали невозможность вечно противопоставлять императора движению демократически настроенных слоев населения, подпавших под «тлетворное» влияние заграницы с ее идеями социал-демократии, политического плюрализма, аграрной реформы, профсоюзов, свободы печати, свободного рынка. По мнению Ито, наиболее приемлемым для Японии образцом представительских учреждений мог бы стать прусский парламент. В 1882–1883 гг. Ито в составе правительственной миссии провел несколько месяцев в Берлине, встречался с ведущими прусскими юристами, такими как Рудольф фон Гнайст и Лоренц фон Штейн. Ито был принят Бисмарком. Под впечатлением личности «железного канцлера» Ито, вернувшись в Японию, даже изменил свой гардероб и отпустил усы а-ля Бисмарк.

Понятие долга в Японии всегда являлось основополагающим. В конце XIX века общество заговорило о правах отдельного индивидуума, личной свободе. И все-таки события Мэйдзи прошли как бы в стороне от рядовых японцев. Значительная часть реформ оказалась дутой. По большому счету богатство и власть как были, так и остались в руках малочисленной правящей группировки. С другой стороны, события Мэйдзи дали мощный импульс развитию японской промышленности, созданию современных финансовых институтов, бурному росту японского милитаризма. Избранная политической элитой Японии прусская модель конституционной монархии лишь рядилась в современные одежды. За демократическим фасадом Ито и его сподвижникам удалось скрыть «клановое» привилегированное правительство. Провозглашенная в конце концов конституция страны объявила особу императора «священной и неприкосновенной», и оппозиция могла сколь угодно «выпускать пар» в парламенте. Государственный совет правит от имени Мэйдзи. Главное лицо в Государственном совете — как Бисмарк у себя в Пруссии!

Муцухито не возражал. Его особое положение закреплялось конституцией. В рескрипте Мэйдзи по реформе системы образования есть следующее положение: «…надлежит с почтением относиться к родителям, любить братьев и сестер… жить в скромности и умеренности… приумножать общественное и блюсти его интересы; уважать конституцию и не нарушать законов; в чрезвычайных обстоятельствах бесстрашно служить отечеству».

Конституция не гарантировала неприкосновенности правительства и парламента, император мог единолично распустить их. Конституция, таким образом, лишь «рационализировала» органы государственной власти. Государственный совет переименовали на британский лад, старомодно и изящно — «Тайный совет». Тайный совет отделили от правительства. Глава Тайного совета стал называться «лорд — хранитель Малой печати». Армия, руководимая Ямагатой, никак не зависела от «гражданских». Верховный командующий армией и флотом — император. Следовательно, Тайный совет и армия сохранили былую «автономность» — то есть стали над законом, над обществом. Ито и Ямагата переиграли своих противников.

Беззубый парламент и конституция Мэйдзи не имели ничего общего с истинной демократией в западном понимании этого слова. Тем не менее, пусть и весьма формальное, участие политических партий в законотворческой деятельности дало их лидерам шанс на укрепление своих позиций, пускай через подкуп и мздоимство. Парламентарии не обладали полномочиями утверждать и снимать с должностей чиновников и судей, зато они «помогали» при подборе кандидатур не без пользы для собственного кошелька. Сформировался и окреп аппарат парламентской бюрократии. Парламентарии с истинно японским изяществом отметали всплывающие порой обвинения в коррупции в свой адрес, претендуя на роль неких синтоистских жрецов нового времени, свято блюдущих высокий ритуал. По словам япониста Карела ван Вольферена, они «…соблюдали надлежащие ритуалы и церемониал, способствовали естественному ходу вещей… руководствовались бескорыстным желанием служить императору и державе на благо всего японского народа».

Конституция Ито, обрядив японский авторитаризм в демократический наряд, тем не менее подразумевала беспрецедентные, по крайней мере для Японии, гражданские права. Парламент, пусть и беззубый, являлся шагом вперед, а не назад, причем шагом в правильном направлении. Молодая японская демократия оставалась, по сути, бутафорской — как усы Бисмарка на луноподобном лице Ито. Но при всем том и усы, и демократия существовали, сохраняя присущий им национальный колорит.

В международных делах Японию должен представлять император. Величие августейшего образа, его привлекательность необходимо задействовать в контактах с заграницей. Церемониал и помпа, по мнению Ито, прекрасно подходят и для воздействия на иноземцев. Ито с успехом продолжил труды покойных Окубо и Кидо. Кидо следил за образованием императора: Муцухито изучал конфуцианство, европейскую политическую науку, немецкий язык. Окубо, со своей стороны, придавал большое значение тому, как выглядел император на официальных мероприятиях. (Окубо предпочитал одеваться на западный манер в черный деловой костюм, носил цилиндр. Из японцев он первым появился в императорском дворце с «западной» прической. Проживал во дворце, построенном в стиле Наполеона III и обставленном французской мебелью. Ездил в шикарном английском экипаже.) По настоянию Окубо Муцухито одевался по-европейски, за редким исключением (участие в синтоистских обрядах). Длинные черные волосы императора укоротили. Император отрастил усы и бороду «лопаткой» в викторианском стиле. В будни императора, как верховного главнокомандующего, облачали в мундир фельдмаршала австрийского образца или адмиральскую форму. На досуге полагался сюртук (у себя во дворце Муцухито предпочитал носить черную тунику и мешковатые красные штаны). Но когда император катался на пони, тут Окубо признавал себя побежденным. Муцухито никак не удавалось держать прямую спину; он неказисто сутулился над лукой, как какой-нибудь воевода, будь он неладен!