Заявлялось даже, что якобы Чартериз с целью показать упадочное состояние немецкой армии приказывал, чтобы в лагерях военнопленных, расположенных близко к линии фронта, не содержалось физически развитых, здоровых и крепких немецких солдат и чтобы Хейг мог видеть только слабых, контуженных и деморализованных пленников. Трудно найти какие-либо свидетельства, в особенности в поддержку этого голословного утверждения, а сам Чартериз в своих военных мемуарах, названных им «В Ставке главнокомандующего» ( At GHQ) и составленных главным образом на основе его дневников и отрывков из писем к жене, не дает никаких оснований считать, что он когда-либо чувствовал себя обязанным «подслащать пилюлю» в своих ежедневных докладах руководству. Чартериз полагался на взвешенные и объективные донесения, и 28 октября 1916 года он, касаясь состояния немецкой армии, делает следующую запись в своем дневнике:

Это — справедливая, взвешенная и точная оценка состояния немецкой армии после трех с половиной месяцев боевых действий у реки Сомма, записанная спустя десять месяцев после того, как Чартериз занял свой пост в Ставке главнокомандующего. Нет оснований считать, что его донесения Хейгу не являются столь же честными и не менее взвешенными, правда, здесь будет уместно добавить, что оценки силы и боевого духа немецких войск, даваемые Чартеризом, не всегда совпадали с общим мнением даже внутри его собственного отдела, а ряд офицеров из других отделов Ставки и из Военного министерства считали, что подаваемые им сведения или оценки нуждаются в корректировке. Суждения Чартериза могли быть ошибочными, и, возможно, он пытался навести глянец на сведения, собранные им и его штатом. Однако нет ни одного свидетельства, что он когда-либо пытался обмануть своего главнокомандующего.

Планы наступательных действий БЭС на 1916 год разрабатывались при постоянном участии Френча, а инструкции, полученные Хейгом от Китченера при назначении на новую должность, подкрепляли те инструкции, которые были даны фельдмаршалу Френчу в августе 1914 года. Хейгу надлежало «обеспечивать тесное взаимодействие»с французами, но при этом он «не попадал в подчинение», а также: «вы ни в коем случае не поступаете в распоряжение ни одного из генералов союзных войск… в большей степени, чем это необходимо в целях упомянутого выше взаимодействия»(курсив автора). Конечно же, содержание этого последнего положения оставляло широкое поле для возникновения полемики и разногласий между союзниками. На практике Хейг всегда старался действовать в соответствии с желаниями Жоффра и его преемников, если только или до тех пор, пока он не начинал чувствовать, что, поступая таким образом, он ставит свои войска в положение, неприемлемое для них.

Получилось так, что одним из первых шагов Хейга в новой должности должен был стать визит к генералу Жоффру. Встреча командующих произошла 23 декабря 1915 года, и на этой встрече Хейг согласился как можно скорее принять от французов еще один участок фронта и развернуть свои части на двадцать миль (примерно 32 км) по фронту между Третьей армией на Сомме и Первой армией к северу от Вими. В то время этот участок фронта прикрывала французская 10-я армия. Спустя очень короткое время Хейг смог выполнить свое обязательство, поскольку по состоянию на 1 января 1916 года численность БЭС составила примерно 987 000 солдат, собранных в 38 (в том числе 2 канадских) пехотных и 5 кавалерийских дивизий, две из которых прибыли из Индии. Индийской кавалерии суждено было остаться в Европе до самого конца войны, однако свирепые зимы в Северной Европе оказались слишком суровым испытанием для индийской пехоты, и было принято решение отправить ее на другие театры военных действий. Индийский корпус прекратил свое существование 8 декабря 1915 года, и к концу этого месяца части, входившие в его состав, отбыли из Франции в Месопотамию (ныне это часть Ирака), где шли тяжелые бои с турецкой армией.

Общее увеличение боевой мощи БЭС шло гигантскими шагами, и это при том, что из их состава были выведены храбрые гуркхи и прекрасная индийская пехота. И тем не менее для своего полного комплектования подразделения пехоты нуждались еще примерно в 75 000 человек; личный состав многих дивизий не имел достаточной подготовки, или не был приучен к условиям и тяготам позиционной войны, или же не имел на вооружении артиллерии, необходимой для такой войны. Управлявший этими силами штаб Ставки Верховного командования имел в своем составе всего 101 офицера, тогда как численность «Штаба 3-го эшелона», в задачи которого входило решение таких жизненно важных вопросов, как обеспечение связи, снабжение войск, медицинское и ветеринарное обслуживание, а также всегда важная полевая почта, столь необходимая для поддержания на должном уровне боевого духа войска, увеличилась к январю 1916 года с 45 человек в 1914 году до 129 человек. Однако на уровне штабов корпусов и дивизий потребность в хорошо подготовленных и знающих свое дело штабных офицерах оставалась неудовлетворенной.

В этих новых дивизиях многие батальоны были сформированы из солдат «Армии Китченера» — соединений, в составе которых находился миллион или около того добровольцев, вставших под знамена отечества в 1914 году. Среди этих батальонов были и подразделения, набранные из людей, проживавших в одной местности, или, как их стали называть позже, «батальоны земляков» (или «земляческие батальоны»). Им суждено было придать этой войне совершенно особую горечь, и трагедия гибели этих подразделений в огромной степени усиливала горе всей нации и следующие за ним боль и тоску. Большинство батальонов, сформированных для Новой армии, не принадлежало к земляческим, и лишь только определенные полки имели в своем составе подобные подразделения. И тем не менее уникальному принципу, использованному для их построения, выпала роль послужить особой чертой Первой мировой войны.

Следует напомнить, что в 1914 году лорд Китченер дал понять, что у него нет времени, чтобы заниматься уже организованными Территориальными войсками. «По мне предпочтительнее совсем необученные солдаты, чем те, которые обучены поверхностно и не тому, что нужно», — так сказал он Марго Асквит, супруге премьер-министра. Это его суждение было и неверным, и несправедливым — в течение короткого времени батальоны Территориальных войск стали полноценными боевыми частями на фронте, и они оставались таковыми всю войну, а Территориальные войска за этот период сформировали не менее 692 батальонов, как общевойсковых, так и резервных, в сравнении с 557 войсковыми и резервными батальонами Новой армии.

Однако в августе 1914 года Китченер хотел создать Новую армию, набранную из солдат, готовых к долгой и упорной борьбе, которую он — практически единственный из всего высшего командного состава — предвидел. Его знаменитый призыв «Твоя страна нуждается в тебе!» привел к появлению такого потока добровольцев, что они буквально заполонили все армейские призывные пункты. Поэтому 19 августа того года лорд Дерби, председатель Ланкаширской территориальной ассоциации, высказал предложение, чтобы жители Ливерпуля и его органы самоуправления взяли на себя задачу проведения набора на военную службу в районах вдоль реки Мерсей. Эта инициатива оказалась в высшей степени успешной, и пятью днями позже, а именно 24 августа, 11-й вспомогательный батальон Королевского (Ливерпульского) полка был готов приступить к обучению своих солдат. Этот батальон не был земляческим, поскольку, несмотря на то что все подобные подразделения набирались в одной местности, отнюдь не все из них были земляческими. В данном случае в последующие месяцы в Ливерпуле было сформировано четыре земляческих батальона: 17-й, 18-й, 19-й и 20-й батальоны Королевского полка. На следующий день вслед за 11-м Королевским в учебные лагеря последовал 10-й (вспомогательный) батальон полка Королевских фузилеров — еще одно полностью добровольческое подразделение, набранное из мелких служащих лондонского Сити.