Но в этой тревожной картине были и кое-какие приметы, вселявшие надежду. И французские, и британские солдаты, которые откатывались к рекам Уаза и Сомма, были измотаны. Но точно так же измотаны были и немецкие солдаты, что преследовали их. При этом, несмотря на все неистовство, с которым немецкие инженеры-путейцы пытались восстановить железные дороги в Бельгии и Франции и связать их с железными дорогами Германии, германские армии оказались оторванными от своих служб тыла. Кроме того, потери и неудачи немцев на Восточном фронте вынудили Мольтке отдать приказ о переброске двух корпусов в Восточную Пруссию, что неминуемо привело к ослаблению его сил на Западном фронте. Какое-то количество немецких войск было отвлечено на блокаду Антверпена, а также на осаду крепости Мобеж, которая не сдавалась до 6 сентября. Еще часть войск отвлекалась для охраны и для несения гарнизонной и караульной службы в каждом населенном пункте и на каждой переправе, захваченных немцами к западу от Рейна. И, таким образом, мало-помалу таяла энергия германского удара по Франции.

Удар, нанесенный 29 августа французской 5-й армией под Гизом, явился очень неприятным испытанием для немцев, и он позволил БЭС благополучно отойти и занять позиции вдоль следующего речного рубежа — реки Эны, к которой они вышли 30 августа. В этот день немецкие армии на востоке разбили русских под Танненбергом, это была одна из крупнейших побед германского оружия в той войне, и она принесла славу Гинденбургу. Но на другом участке Восточного фронта австрийцы, которые начали наступление против русских войск в Галиции и в Польше, были отброшены русскими армиями и вынуждены отступить примерно на 200 миль (примерно на 320 км), потеряв при этом 300 000 человек. И 31 августа, в то время как чаша весов на востоке склонялась то вправо, то влево, фельдмаршал Френч взорвал свою бомбу под зданием англо-французского союзничества на западе.

После того как закончилось Пограничное сражение и стали ясны масштабы немецкого вторжения, генерал Жоффр всю прошедшую неделю был занят усилением левого крыла своего фронта, которое, как это теперь стало ясно ему, оказалось наиболее слабым звеном в его стратегии. Крайнее левое положение на этом крыле занимали части БЭС. Непостоянство характера Френча и его непредсказуемое поведение отнюдь не добавляли Жоффру уверенности. Французский главнокомандующий, вполне естественно, хотел, чтобы все войсковые соединения на этом наиболее опасном фланге находились под его прямым командованием. Твердости характера ему было не занимать, и Жоффр начал формировать новую армию, ослабляя при этом правое крыло и перебрасывая оттуда части и соединения на левый фланг фронта. Формирование и командование этой новой — 6-й — армией поручалось генералу Монури, и ей предписывалось занять оборону на левом фланге линии фронта, за позициями БЭС. Формирование 6-й армии происходило севернее Парижа А между тем подразделения БЭС продолжали свое отступление под лучами палящего летнего солнца. Среди отступавших были и солдаты вновь сформированного III корпуса, который был создан на базе измотанных в боях подразделений 4-й дивизии и 19-й пехотной бригады. Командование этим корпусом 30 августа было возложено на генерал-лейтенанта Ю. Палтени.

Но как ни были измотаны солдаты британской армии, они были более чем просто готовы сражаться и дальше. Однако 30 августа Френч, убежденный, что положение на фронтах катастрофическое, поставил в известность Китченера и Жоффра о своем намерении воспользоваться полномочиями командующего отдельной группой войск и отвести БЭС в безопасный район к югу от Парижа и оставаться там до тех пор, пока его части не получат свежее пополнение, а также будут перевооружены и усилены. Только после этого он будет готов вновь ввести их в бой.

«Я не мог забыть, — писал Френч, — что 5-я французская армия начала свое отступление от Самбры как минимум за 24 часа до того, как ко мне поступили хоть какие-нибудь официально подтвержденные сообщения о том, что разработанный Жоффром план наступления больше не действует. От сокрушительного поражения нас тогда спасло только многократное превосходство в выучке нашей кавалерии, а также хорошая боевая подготовка и способность нашей пехоты совершать большие переходы… Трудно переоценить опасность ситуации, сложившейся в то время. Ни в тот день, ни в любой из нескольких последующих дней я не смог получить ни одного человека пополнения, ни лошади, ни пушки, ни пулемета, чтобы хоть как-то компенсировать понесенные потери» ( «1914», с. 94–95).

Если бы решение отвести части БЭС с линии фронта было выполнено, тогда между позициями французских 5-й и новой 6-й армий образовалась бы гигантская брешь. Объявленное Френчем решение вызвало ужас как в Лондоне, так и в Париже. Из обеих столиц в ставку главнокомандующего БЭС посыпались телеграммы, которые как от имени правительства Великобритании, так и от имени правительства Франции требовали, чтобы он отказался от подобного решения. Можно только гадать, что побудило Френча пойти на этот шаг, но ведь, подобно большинству своих солдат, он тоже был крайне утомлен. В ту пору ему уже было за шестьдесят, и целая неделя сражений и отступлений, а также сон урывками и состояние постоянного напряжения брали свое. Кроме того, его глубоко огорчало состояние возглавляемой им армии, и он отказывался верить любому факту, служившему доказательством, что его солдаты находятся в хорошем состоянии. Когда после сражения у Ле-Като и во время последующего отступления Смит-Дорриен доложил ему об удовлетворительном состоянии войск, Френч, находясь в таком настроении, конечно же, не мог не мог не упрекнуть своего подчиненного «в чрезмерном оптимизме» в присутствии всех офицеров штаба.

И само собой разумеется, Френч позднее попытался переложить вину за решение оставить фронт на Смит-Дорриена ( «1914»; с. 93). Вспоминая о совещании командиров корпусов в Компьене, которое состоялось 29 августа и на котором обсуждалось состояние БЭС, фельдмаршал пишет: «Орас Смит-Дорриен высказался в том плане, что, по его мнению, единственное, что они могут сделать, это возвратиться на базу, пройти полное переоснащение, а затем снова погрузиться на корабли и высадиться на берег в каком-нибудь подходящем месте. Я не стал даже слушать то, что было не более чем советом отчаявшегося человека». Нет никакого свидетельства того, что Смит-Дорриен говорил что-либо подобное, а в своих мемуарах он пишет, что именно Френч был тем, кто «настаивал на том, что БЭС должны продолжить отступление, поскольку в этом своем состоянии они не способны вести боевые действия». Как видно из документов, 29 августа Френч поставил в известность своего начальника штаба тыла, генерал-майора Ф. С. Робба, о том, что он намерен провести «действительное и длительное отступление в направлении на юг, обойдя Париж с запада или с востока».

В июне 1919 года, после того как книга «1914» увидела свет, Смит-Дорриен обратился с письмом к другим высшим офицерам, которые присутствовали на том совещании в Компьене. В своем письме он спрашивал, помнят ли они, чтобы он предлагал отступать до самого берега моря, и получил следующие ответы (звания отвечавших приведены по состоянию на 1919 год).