Замечательная возможность была потеряна, но худшее было впереди. Лошадям нужны отдых, корм и вода, а в лежащих впереди районах воды не ожидалось. Поэтому Каванаг приказал 2-й и 5-й дивизиям отступить назад к Фэну, что они, соответственно, и сделали, а большая часть 1-й дивизии, которая дотоле грызла удила, находясь в ожидании в Гран-Равине, возвратилась с ними. Отдельные кавалерийские полки, которые сумели продвинуться вперед, вскоре вынуждены были остановиться. Для того чтобы переправиться через канал Шельды, необходимо было пройти по мостам при деревне Масниер, прежде чем немцы успеют их взорвать. Танки, идущие в авангарде войск на Масниер, опоздали: в тот момент, когда танк въехал на единственный уцелевший полуразрушенный мост, он тоже был взорван. Из подоспевших кавалерийских полков лишь одному — эскадрону Форт-Гарри-Хорс [62]из Альберты, части Канадской кавалерийской бригады 5-й кавалерийской дивизии — удалось переправиться через канал по пешеходному мосту и пойти в стремительную атаку, но, понеся потери в две трети состава, он возвратился в Масниер. Обособленные действия эскадрона Форт-Гарри-Хорс в суммарном вкладе кавалерийского корпуса в первый день сражения при Камбре свелись фактически к нулю.
Решение Каванага отозвать всю кавалерию к Фэну перечеркнуло все успехи, достигнутые танковыми войсками и пехотой 30 ноября, но кавалерия была не единственной, кто не оправдал надежд. Деревня Флескьер так и оставалась в руках немцев, не были взяты Бурлонский гребень и лес. Англичане не добились успеха ни на одном участке наступления ни в одном генеральном пункте плана, и было очевидно, что в сражение при Камбре придется вводить резервы. Однако факт остается фактом, что главный прорыв линии Гинденбурга, осуществленный 20 ноября, требовал закрепления силами кавалерии, которая к тому времени находилась в том же месте, что и до начала сражения. То, что последнее стало возможным, бросает тень как на Каванага, командующего корпусом, так и на Бинга, армейского командующего, которому следовало проявить больший интерес к действиям единственного своего резерва в этот критический момент битвы. 20 ноября была одержана замечательная победа, но она оказалась нерезультативной, поскольку успех не был закреплен.
В ночь с 20 на 21 ноября наблюдались активные приготовления с обеих сторон линии. Потери англичан были незначительны, всего немногим более 4000 убитыми, ранеными и пропавшими без вести, но войска нуждались в еде и питье, в снарядах и гранатах, для поддержки предстоящего продвижения на следующий день нужно было подтянуть артиллерию. Танки тоже требовали подмоги. Из 374 «боевых» танков, вышедших утром в наступление, чуть меньше половины — 179 — были выведены из строя: часть уничтожена немцами, часть имела механические неполадки, часть была пущена под откос. Неимоверные усилия были приложены к тому, чтобы вернуть большую их часть в строй, но, чтобы пополнить недостающие, пришлось перебросить в штурмовые батальоны те танки, которые в первый день были заняты проволочными заграждениями. Всем им требовались дозаправка, пополнение боекомплекта и техническое обслуживание. Экипажам некогда было отдыхать, однако осознание того, чего они достигли в этот день, заставило людей усиленно работать всю ночь, готовя успех следующего дня.
Хейг и Бинг торжествовали со своими штабами, хотя последний был озабочен тем, что позиция у Бурлонского леса не была взята, и поставил овладение Бурлоном в качестве приоритетной цели следующего дня. К этому времени, 20 часам 20 ноября, Бинг отдал приказ о следующей фазе наступления; задачи, стоящие перед 3-й армией, были ясны.
Главное, что требовалось, — продолжить натиск, чтобы не дать немцам подтянуть резерв и закрыть брешь. В свете этой задачи IV корпусу было приказано взять Бурлонский лес — по словам Бинга, это было делом «первостепенной важности», — а танкам и эскадрильям Королевского летного корпуса — осуществлять прикрытие корпуса. Тем временем III корпус захватывает линию Масниер — Борвуар — Маркуэн, при этом основным объектом был Масниер, взятие которого обеспечило бы проход кавалерии, которая смогла бы переправиться через канал Шельды. Поскольку это была самая легкая из задач, 3-я танковая бригада, приданная III корпусу, была отряжена IV корпусу. Это перемещение, однако, имело нежелательные последствия, поскольку, пересекая тыловую полосу, танки оборвали большую часть телефонных линий, связывающих штурмовые отряды с их штабами, и в критический момент это выросло в тяжелую проблему.
Немцы этой ночью пытались оправиться от злополучного дня. Три их дивизии понесли серьезные потери, огромное количество орудий было выведено из строя. В какой-то момент вечером уже отдавались приказы приготовиться к уличному бою в Камбре, но поскольку наступление англичан потеряло стремительность и не был развит успех, немцы с присущим им присутствием духа смогли установить надежную линию обороны — линию Кантен — между Муевром, Кантеном и Ривлоном, на которую в спешном порядке были брошены все резервные роты и подоспевшие батальоны. Они должны были удерживать оборону, чтобы выиграть время, поскольку было похоже, что дивизии, отосланные к Камбре, смогут прибыть не ранее 23 ноября. Ночь кончалась, и немецкие позиции становились все сильнее на всей линии: все дивизии и полки, стоящие позади Камбре, были «прочесаны» для пополнения обороны, каждый свободный солдат или орудие были посланы на передовую. Немцы рассчитывали еще на одно обстоятельство, которое могло сыграть им на руку: с наступлением сумерек 20 ноября начался сильный дождь, который продолжался почти всю ночь.
Дождь все шел и на рассвете, и весь следующий день. В результате затруднены были действия авиации и танков, это было самым неприятным, потому что прикрытие со стороны авиации и танков должно было обеспечить успех британцев в главном наступлении на Бурлонский лес. День, однако, начался с хороших известий: выяснилось, что немцы оставили Флескьер. В 6 часов 51-я (хайлендерская) дивизия вошла в деревню и перевалила через гребень по направлению к Кантену, где попала под сильный пулеметный огонь. Сражение на линии Кантен — позиции, которую кавалерия должна была занять 20 ноября, — шло весь день, но вскоре стало очевидно, что мало-мальский успех может быть достигнут, только если вытеснить немцев из Бурлонского леса, доминанты на линии Камбре, где были сосредоточены основные артиллерийские силы противника.
Генерал Харпер не стал ждать, когда будет взят Бурлонский лес. Кавалерия уже подтянулась на его фланг, и под прикрытием «Куинз Бей» (2-го драгунского эскадрона) он выдвинул 154-ю бригаду на Кантен без поддержки танков. Огонь из немецких окопов остановил Горных шотландцев, а пулеметы и артиллерия неприятеля застопорили продвижение кавалерии. Подоспевшие танки — тринадцать машин из В-батальона Танкового корпуса — быстро прорвались в деревню с сопровождавшей их пехотой и спешившейся кавалерией и быстро очистили территорию. К 13 часов Кантен пал, и к тому времени, когда танки отправились на дозаправку, было взято в плен 400 человек. Танки Н-батальона взяли деревню Фонтен, в 6,5 км от предместий Камбре, прорвавшись через линию Кантен и войдя в деревню на полчаса раньше пехоты. Пехота — Сифортские шотландцы, а также Аргайлский и Сатерлендский полк из 51-й дивизии — в должное время заняла Фонтен, но была оставлена без поддержки, поскольку оказалось, что Харпер отдал приказ прекратить наступление на линию Кантен, пока не будет взят Бурлонский лес, о чем не знали танковое командование и по крайней мере часть командиров батальонов. Ни Бинг, ни Харпер не подозревали, что это решение положит конец британскому наступлению в сражении при Камбре. От Фонтена было рукой подать до предместий Камбре, и если бы подоспела кавалерия и пустилась вперед, можно было достичь многого, но харперовский приказ ждать свернул всякое дальнейшее продвижение.
Бурлонский хребет с его лесом и деревней был ключевой позицией в сражении при Камбре. Эта важнейшая высота на поле сражения поглощала все мысли британских главнокомандующих, от Хейга до Харпера. Очистить от неприятеля Бурлонский лес 21 ноября было поручено 62-й дивизии, а в атаку должна была пойти 186-я бригада под началом бригадного генерала Р. Бредфорда, кавалера Креста Виктории, двадцатипятилетнего, самого юного генерала на Западном фронте. Бредфорду придали 18 танков для прикрытия из G-батальона и несколько эскадронов из 1-й кавалерийской бригады. Он никоим образом не возражал против танков и продолжал наступать, пока не подоспели бронемашины и их командующие не получили инструкции ведения операции.
