По крайней мере наступление получило основание. Немцы теперь с нетерпением ждали осенних дождей, которые должны были прийти им на выручку; главнокомандующий во Фландрии фельдмаршал кронпринц Рупрехт назвал дождь «нашим самым полезным союзником», и он был прав. Была использована новая тактика подавления британской артиллерии и сдерживания пехоты. Германская тактика теперь состояла в том, чтобы первая атака поглощалась передовой линией; противник уступал территорию, чтобы втянуть британскую пехоту в пространство между дотами и укрепленными пунктами, где ее можно было обстреливать продольным огнем пулеметов и артиллерии, а затем вытеснить при помощи сильных фланговых контратак. Британцы тем не менее продолжали занимать территорию, их собственная артиллерия и пулеметы часто рассеивали контратакующих, прежде чем те успевали пройти несколько метров. А потом пошли дожди.
Небольшой дождь прошел 4 октября, в день наступления на Брудзейнде, однако ночью дождь усилился и к рассвету 5-го лил как из ведра. С этого момента дождь, кажется, вовсе не прекращался, и одновременно самая ужасная часть сражения под Пасшендэлем началась на почве, которая была не просто сырой или болотистой, а морем, в котором воронки образовали глубокие омуты, а пропитанная дождями земля напоминала зыбучие пески, не давая опоры ни человеку, ни животному, ни машине. Всякий, кто сходил или падал с сети настилов, покрывающих поле боя, мог увязнуть, быть засосанным и утонуть. Люди, лошади, пушки, танки, транспортные повозки — все находили там гибель, и вскоре стало ясно, что наступление в таких условиях должно быть остановлено.
Хейг, однако, был намерен продолжать оказывать нажим. Обвинения в бесчувственности и некомпетентности, обрушившиеся на него по поводу этого решения, вполне основательны, и теперь совершенно ясно — и должно было быть ясно тогда, — что наилучшее и почти очевидное решение состояло в прекращении наступления. Плюмер, Гоф и Чартерис единодушно придерживались этого мнения, и хотя они готовы были продолжать наступление в случае такого приказа, энтузиазма он у них не вызывал.
Были, однако, два фактора, которые препятствовали принятию решения о прекращении наступления. Первый заключался в том, что, остановившись сейчас, не очистив высоты вокруг Ипра, британская армия все эти месяцы билась попусту. У нее не оказывалось надежной оборонительной линии, которую можно было бы удерживать, и она должна была или оставаться в той грязи, в которой оказалась, или отойти назад. А если бы она отошла назад, пришлось бы все начинать сначала против еще более ожесточенного сопротивления немцев и более мощных оборонительных сооружений.
Кроме того, фактом, не принимаемым во внимание, была уверенность Хейга, что он все еще может занять Пасшендэльскую позицию. Она лежала прямо перед ним, ее было видно невооруженным глазом, когда дождь прекращался; если его войска смогли бы взять ее, это было бы великим триумфом, окончательной наградой за месяцы жертв. В конце концов, дождь должен был прекратиться, и поскольку Плюмер выиграл три полезных боя при помощи фазированного наступления с конца сентября, были все основания предполагать, что он сможет действовать столь же успешно и остаток осени. Поэтому Хейг распорядился продолжать наступление и немедленно столкнулся с сопротивлением Ллойд Джорджа, который был убежден, что главнокомандующий, настаивая на продолжении наступления, «полностью потерял рассудок».
Премьер-министр был не единственным, тогда и позднее полагавшим, что в конце октября 1917 года Дуглас Хейг лишился всякой симпатии и поддержки. 3-е сражение на Ипре продолжалось уже два месяца, потери были велики, успехи — скромны, во всяком случае гораздо меньше обещанных, зима стремительно приближалась, и условия становились невыносимыми… а тут Хейг приказывает наступать. Если человек не сошел с ума, следовал вывод, тогда он совершенно безразличен к страданиям своих людей.
Помимо главнокомандующего Ллойд Джордж избрал в качестве козла отпущения Чартериса, утверждая позднее, что именно доклады начальника разведки питали веру Хейга в то, что враг колеблется и победа все еще достижима. В этом обвинении есть доля истины. Чартерис был склонен видеть просветы в самых черных тучах; в качестве старого друга, который служил с Хейгом с 1914 года и вместе с ним переживал превратности войны, он пользовался значительным влиянием на своего начальника, который к нему прислушивался.
Хорошие новости всегда лучше плохих, и сам Хейг заметил, что «на войне мы склонны верить тому, на что надеялись». Таким образом, проблемы, создаваемые избирательными докладами Чартериса, усиливались его собственным неискоренимым оптимизмом, поскольку он мог позаимствовать один обнадеживающий пункт из одного доклада разведки и преобразовать его в политическое заявление, шедшее гораздо дальше того, что говорилось в исходном докладе. Результатом было убеждение Хейга, что, если он не прекратит наносить удары и продолжит наступление, значительно ослабленная германская армия отступит. Если бы это была война при нескольких постоянных условиях — без случайностей, — у этого взгляда было бы некоторое достоинство. Немцев действительносильно потрепали за последний год, и германскую армию во Фландрии дубасили несколько недель, но не было никаких признаков, что это поставило превосходную профессиональную армию на грань краха.
9 октября немцы отбили атаку 2-й армии под Пелькапеллем, атаку, обреченную на неуспех плохой работой штабов и слабой артиллерийской подготовкой, а также недостатком координации действий артиллерии и пехоты и, разумеется, грязью. Наступающие просто не могли двигаться вперед, поскольку всякое движение по такой почве было одновременно медленным и изнурительным. Для успеха наступления на Западном фронте требовались одновременно сила и скорость, но из-за грязи наступление под Пасшендэлем было лишено и того и другого. Армия Плюмера потеряла более 9000 человек и продвинулась менее чем на милю. Страдания раненых были ужасны; чтобы вынести носилки из грязи, требовалось шестнадцать человек, и множество раненых были затянуты в грязь и утонули, прежде чем носильщики могли найти их.
Теперь почти всем было очевидно, что наступление должно быть остановлено, но была также деревня Пасшендэль, разбитая и окрученная колючей проволокой, прямо впереди на высотах, на расстоянии одного летнего броска. Эти атаки теперь предпринимались наскоро, установившимися представлениями о необходимости тщательной артиллерийской подготовки и пешей разведки пожертвовали ради убеждения, что враг едва держится и что еще одна атака — ну, может быть, две — и он будет повержен. В результате стали распадаться сами атаки.
12 октября, всего через три дня после Пелькапелля, Хейг обратился ко II корпусу АНЗАК и бросил его на Пасшендэль, последний бастион. 1-е сражение за Пасшендэль продолжалось один день, к вечеру австралийские разведчики вошли в то, что осталось от деревни, и нашли ее покинутой.
Это был, однако, единственный успех, и разведчики скоро отошли, поскольку атака захлебнулась. Артиллерия не могла двинуться вперед, орудия и снаряды глубоко увязли в грязи, пехота напирала как только могла, но у нее не было прикрытия, и огневой вал, к которому она привыкла, невозможно было организовать. Когда батальоны АНЗАК достигли вершины Бельвю, одной из позиций, прикрывающих Пасшендэль, они оказались под сильным огнем и сотнями полегли на колючей проволоке. 3-я австралийская дивизия потеряла 3000 человек за несколько часов. Даже упорные и способные быстро восстанавливать силы австралийцы были ослаблены этой постоянной борьбой в невыносимых условиях. Сражение продолжалось вот уже два с половиной месяца, а 2-я и 5-я армии продвинулись не более чем на шесть миль, потеряв около 200 000 человек, — причем Пасшендэль так и не был взят.
И несмотря на это, Хейг решил двигаться вперед. Теперь, по его расчетам, было самое время, прежде чем погода и условия станут совершенно невыносимыми, для новых атак, и единственной силой, которая могла выполнить эту задачу и давала надежду на победу, были доблестный Канадский корпус и его канадский командующий генерал Карри. 13 октября, через день после 1-го сражения под Пасшендэлем, Карри, находившийся со своим корпусом в составе 1-й армии далеко к югу, получил приказ двигаться с канадцами во Фландрию.
