Подальше от линии фронта саперы, пионеры, [43]а также пехота, «отведенная на отдых», занимались рабским трудом, выкапывая мили узких траншей глубиной примерно 180 м, с тем чтобы защитить телефонные провода, однако снаряды противника все равно рвали их. Проводились попытки решить эту проблему или подкрепить телефонную связь какими-то иными способами связи, однако, когда пехота уходила вперед от своих траншей на передовой, оказывалась предоставленной сама себе. Для сбора данных о ее действиях в патрульный полет посылались группы самолетов Авиационного корпуса. В каждой группе было два аэроплана, один из которых имел радиостанцию для связи с землей, а другой сбрасывал вымпелы с донесениями непосредственно в Ставку Главного командования или в командные пункты корпусов. Однако и этот способ связи оказался недостаточно эффективным. Кроме того, Авиационный корпус посылал самолеты для корректировки огня артиллерии, и эти машины тоже были вооружены радиостанциями, но такая связь тоже не всегда была надежной. Здесь нужно отметить, что, по мере того как воюющие стороны вводили в бой новые и более совершенные самолеты, в ходе войны господство в воздухе на Западном фронте принадлежало то одной, то другой воюющей стороне; однако в июле 1916 года авиационное превосходство было на стороне англичан.
Когда шли эти приготовления к наступлению, армии Великобритании и, конечно же, всем людям этой страны был нанесен неожиданный удар. Пятого июня погиб военный министр Великобритании, фельдмаршал лорд Китченер. Направляясь с миссией в Россию, он находился на борту корабля Военно-морского флота Великобритании «Гемпшир», когда тот наскочил на мину и затонул у Оркнейских островов. Китченер был иконой, на которую молилась вся страна, и эта утрата оплакивалась не только военнослужащими регулярной армии, но даже в большей степени теми молодыми солдатами Новой армии, или солдатами Армии Китченера, как они предпочитали называть себя, которые откликнулись на его призыв в 1914 году.
Однако высшие эшелоны военного командования и политического руководства, хотя и оплакивали гибель Китченера на публике, но переживали они по этому поводу в меньшей степени. Дело в том, что к 1916 году Китченер стал заходящим светилом на небосклоне британской политики. Ему принесли вред его нежелание работать в контакте с законодателями и ничем не скрываемое презрение к политическим деятелям; кроме того, в некоторой степени он был признан виновным в неудаче экспедиции в Дарданеллы, и вина за неудачи 1915 года тоже приписывалась ему. Общественность и армия оплакивали гибель величайшего солдата Великобритании, однако его пост в кабинете министров был быстро занят Дэвидом Ллойд Джорджем, а шок, вызванный его гибелью, вскоре был забыт, заслоненный гигантскими потерями на Сомме.
Первый выстрел сражения при Сомме, которое шло четыре с половиной месяца, прозвучал 24 июня, за шесть дней до 30 июня — первоначально назначенной даты общевойскового наступления. Это было начало огневой подготовки, и первые два дня обстрела пошли исключительно на то, чтобы уничтожить проволочные заграждения и пристрелять орудия по конкретным целям и ориентирам. Хотя некоторые из батарей получили задание нанести также удар по траншеям и ходам сообщения, тем не менее обстрел с целью уничтожения проволочных заграждений продолжался еще три дня. Огневая подготовка велась из всех видов артиллерийского оружия, начиная от трехдюймовых траншейных минометов и до крупнокалиберных гаубиц, и с применением всех способов огневого поражения — от контрбатарейной борьбы до ударов по укреплениям, проволочным заграждениям и по траншеям. Время от времени батареи прекращали огонь, поскольку нужно было доставить боеприпасы, провести чистку и обслуживание орудий или хотя бы выждать, пока они остынут, нужно было дать время расчету, чтобы отдохнуть и поесть. Однако после таких пауз стрельба возобновлялась, и так продолжалось день за днем в течение семи дней. Дело в том, что 30 июня пошел сильный дождь, и это задержало наступление пехоты на двадцать четыре часа. Поэтому огневая подготовка продолжалась до утра 1 июля. Так как в течение всей недели обстрела погода была ненастной, с низкими облаками, с туманами и с дождями, видимость на поле боя была плохой, и это серьезно нарушало наведение пушек на цели и уменьшало вероятность попадания. Большой объем работы по корректировке огня и по наблюдению за целями выполнялся пилотами Авиационного корпуса, и рапорты, поданные ими, подводят к заключению, что несмотря на плохую видимость, огонь артиллерии сделал свое дело в отношении немецких проволочных заграждений. Однако разведгруппы, отправленные в ночь из английских траншей, возвратились с гораздо менее утешительными сведениями. Но, как это часто бывает, на донесения командиров разведгрупп, когда они выходят на уровень дивизии или корпуса, попросту не обращают внимания. В одном из случаев в ответ на такое донесение было сказано, что те, кто составляет подобные печальные документы о неснятых проволочных заграждениях, «просто напуганы». Даже если не считать того, что она совершенно несправедлива, подобная насмешка, оставляет без внимания тот факт, что коль скоро немецкие проволочные заграждения остались неразрушенными накануне дня наступления, у солдат были все основания бояться. На самом же деле некоторые из подобных донесений все-таки доходили до высшего командования, поскольку орудиям с калибром 18 фунтов было приказано сосредоточить весь свой огонь на проволочных заграждениях.
27 июня Хейг перешел в свою передовую штаб-квартиру, расположенную в Букэсне, в 19 км к северо-востоку от Альбера. Проводились последние приготовления к атаке, они включали в себя развертывание в цепь предбоевых порядков ударных подразделений пехоты, испытание и проверку линий коммуникации и последний инструктаж личного состава подразделений, которым предстояло идти в бой. Люди были хорошо подготовлены к бою, и каждый солдат знал, в чем будет заключаться его задача, когда он вместе со своей ротой поднимется в атаку. Затем начались затяжные дожди, и 28 июня было принято решение перенести атаку на сутки позже, назначив ее на 7 часов 30 минут утра 1 июля.
Разведывательные группы, которые в ночь с 28 на 29 июня были посланы в нейтральную полосу для разведки боем, доложили, что в немецких траншеях сосредоточено много солдат и что обороняющиеся не позволят застать себя врасплох. Правда, одной разведгруппе большой численности, которая действовала на правом фланге у деревни Марикур, удалось прорваться к немецким траншеям и продержаться в них в течение часа, прежде чем вернуться назад. Немецкое верховное командование знало о готовящемся наступлении. Эту информацию оно получило частично путем прослушивания телефонных переговоров в британской армии, а частично благодаря тому, что один из членов кабинета министров Великобритании в своей получившей большую огласку речи обратился к рабочим заводов с просьбой не устраивать выходных дней до начала июля, «и факта не найдешь красноречивее». Однако немецкое командование пришло к выводу о готовящемся наступлении главным образом благодаря тому, что длительный артиллерийский обстрел сводил на нет действие фактора внезапности, а также еще потому, что с высот над деревней Типваль немцы имели прекрасную возможность вести наблюдение за позициями английских войск. И тем не менее, согласно показаниям перебежчиков и военнопленных, информация о готовящемся британском наступлении не доходила до фронтовой полосы, поскольку всегда существовала возможность, что такая артиллерийская подготовка — не более чем ложный маневр с целью отвлечь внимание противника и не позволить ему подготовиться к сильному удару, наносимому на каком-то ином участке фронта. Так пролетали секунды и минуты и проходили часы. Наконец до начала наступления остался только один час, и пушки британской артиллерии обрушили неистовый заключительный шквал огня на линии немецкой обороны. В 7 часов 20 минут и в 7 часов 28 минут утра 1 июля были взорваны три большие подземные мины — по одной справа и слева от деревни Буассель и еще одна под редутом «Боярышник». Последняя была взорвана с запозданием, чтобы посеять панику среди обороняющихся, у которых было достаточно времени, чтобы занять позиции у бойниц на бруствере и подготовиться к отражению атаки, относительно которой теперь ни у кого не возникало сомнения. На многих участках фронта британская пехота к этому времени уже вышла из траншей, и цепи солдат, стараясь по возможности ближе подобраться к немецким проволочным заграждениям, залегли на нейтральной полосе и стали ждать, когда огневой вал будет перенесен на рубежи в глубине обороны и прозвучат свистки командиров, зовущие в атаку.
