Существовала только одна причина, мешавшая Розамунде немедленно уехать. Нет, если точнее, то две или даже три. Первая – это Сильвия. Розамунда все еще надеялась, что вдовствующая герцогиня устроит ее счастье. Почему? Да потому что Ата – это сила природы. Стихия. Она сама испытала на себе силу ее убеждения. Ата вырвала у Сильвии и Розамунды обещание остаться с ней на сезон и помочь устроить бал. Никто не говорил об этом прямо, но Розамунда отлично понимала, что все делается ради нее.

Она была в ужасе. В ужасе от расходов и от размеров катастрофы, которая может произойти. И все же согласилась. Никто не мог противостоять натиску стихии по имени Ата.

Кроме того, она оставалась в очаровательной маленькой комнатке особняка Хелстонов, по иронии судьбы раньше принадлежавшей Генри, просто потому, что ей некуда было идти, да и денег почти не осталось. Однако она возлагала большие надежды на Финна. Она написала брату, попросив помочь ей к концу сезона найти место, и не сомневалась, что он сделает все необходимое.

Розамунда остановилась у перил и оглядела расположенный внизу вестибюль. У входной двери стояли два лакея и негромко разговаривали. Ей придется спуститься по задней лестнице, решила она, но помедлила прислушавшись к беседе слуг.

– Не знаешь, что это за парень приходил вчера поздно вечером? – спросил один лакей у другого.

– Кто его знает! – равнодушно ответил тот. – Наверное, кто-то из тех, кто рассчитывал застать хозяина дома и получить плату за что-нибудь.

– Интересно, – протянул первый, – когда он намерен всем им заплатить? Почему после приезда капитана мне велено никого не пускать в дом?

Второй пожал плечами.

– Кажется, он должен всем портным в городе. И еще угольщику в западном Лондоне, и…

– Всему виной какая-нибудь симпатичная милашка, если хочешь знать мое мнение, – сообщил второй лакей.

– Их должно быть не меньше трех, – фыркнул первый. – Как ты считаешь, может быть, одна из них – графиня Шеффилд? Вот уж точно лакомый кусочек.

– Лично мне наплевать, пусть это будет хоть королева. Меня больше волнует, что я уже много месяцев не получаю жалованья. Если бы капитан не спас меня при Трафальгаре…

Второй лакей поднял голову, и Розамунда поспешно отпрянула в тень, а потом на цыпочках устремилась в свою спальню.

У него есть любовница? Ей показалось, что она вот-вот лишится чувств. Пришлось остановиться, чтобы восстановить дыхание. Но это не может быть Грейс Шеффи. Не должна быть!

Розамунда прикусила губу. Возможно, все это время она, сама того не ведая, играла роль глупой обманутой простушки?

Конечно же, это прелестная графиня. Не исключено, что кто-то еще. В конце концов, лордом Огонь-и-Лед его назвали не без оснований. У этого человека мрачного чарующего шарма больше, чем у самого дьявола.

Постояв без движения еще несколько мгновений, она решительно повернулась и сразу врезалась в неизвестно откуда появившуюся твердую стену. Ее схватили сильные руки. Подняв глаза, она увидела четкие линии лица… его лица.

– Не спится? – спросил Люк Сент-Обин глубоким, чуть хрипловатым баритоном. От звуков этого завораживающего голоса Розамунда чуть не заплакала.

Она молча покачала головой.

– Это все из-за бала на следующей неделе?

– Не знаю, может быть… – пробормотала она.

– Послушай, давай…

– Нет, – перебила она. Люк удивленно замолчал.

– Конечно. Я вовсе не имел в виду…

– Извини. – Она робко подняла глаза и увидела, как насмешливо изогнулись уголки его губ.

– Может быть, ты позволишь мне закончить фразу?

– Может быть, – стушевалась Розамунда.

– Куда это ты крадешься в такой ранний час? – Несмотря на темноту, она видела, что он усмехается. – Выслеживаешь мышей?

– Скорее крыс, – с вызовом уточнила она, в очередной раз подумав о его возможной любовнице.

– Ну, их здесь сколько угодно, – усмехнулся герцог.

– На самом деле я видела только одну. Большую и черную.

Он довольно рассмеялся.

– Не в бровь, а в глаз.

– Это уж точно. – Розамунда скрестила руки на груди.

– Ты намерена объяснить, куда направляешься? Надеюсь, ты не собираешься выходить из дома в одиночестве? Ата должна была предупредить тебя, что необходимо повсюду водить с собой горничную.

– Я отлично знаю, как важно создавать иллюзии. Но я ненавижу будить слуг без особой необходимости. И отлично могу дойти одна до Гайд-парка всего за две минуты. Если кого-то и шокирует мое поведение, то только молочников и уличных торговцев.

Люк воззрился на свою собеседницу с откровенным недоумением.

– Какого черта ты намерена делать в Гайд-парке, – он посмотрел на часы и почесал затылок, – в шесть часов утра? Ни одна леди в Лондоне не встает раньше десяти. И это я говорю только о самых ранних пташках.

– Именно поэтому я иду в парк сейчас. – Розамунда неожиданно поняла, по какой причине он сам на ногах в такое время. Вероятно, он провел ночь в доме номер тридцать четыре по Портман-сквер и теперь возвращается домой, воспользовавшись задней лестницей. Городской дом графини Шеффилд располагался на другой стороне площади, напротив Хелстон-Хауса. – Я уже говорила, что люблю сады и цветы. Они всегда молчат.

Герцог взял ее за руку и повел вниз по задней лестнице.

– Я не знаю, почему ты смотришь на меня так, словно я только что совершил убийство, но все равно не допущу, чтобы ты бродила по улице одна. Если ты не можешь обойтись без свежего воздуха, я иду с тобой.

– Да? – процедила она, постаравшись вложить в это короткое слово максимум высокомерия.

– Да. – Он снял касторовую шляпу, которую обычно носил. – И горничную придется взять. – По зову Люка из кухни появилась разбитная девица в фартуке, и через несколько минут все трое уже были на улице. Девица уныло тащилась следом за хозяевами.

Прохладный свежий воздух вернул Розамунде бодрость духа.

– По какому маршруту ты хотела бы пойти? – поинтересовался Люк через несколько минут после того, как они вошли в парк.

– Я хотела бы начать от деревьев на северной стороне. Там, если повезет и если прийти очень рано, можно увидеть дуэль. А потом…

Герцог остановился так резко, что помощница кухарки, временно возведенная в ранг горничной, уткнулась ему в спину.

– Бога ради, Розамунда, ты сошла с ума? – Он потряс головой. – Я мог бы привести множество причин, по которым ты не должна подвергать себя такой опасности, но если ты их сама не поняла в столь почтенном возрасте, боюсь, что случай безнадежный.

Ее глаза изумленно округлились.

– Почтенный возраст? Что ты… Люк ее перебил:

– Нет, Розамунда, я действительно не понимаю. Что тебя привлекает в этом зрелище?

– Просто…

– Просто что?

– Ну, понимаешь, всегда интересно получить очевидное доказательство того, что кому-то еще хуже, чем тебе.

Люк расхохотался.

– Розамунда, ты не можешь говорить серьезно.

– Почему? Я вполне серьезна. Кроме того, это весьма занимательное зрелище.

– Судя по всему, ты не ищешь легких путей. Я мог бы с успехом использовать тебя в сражениях.

– Не знаю. Похоже, сегодня никаких дуэлей не будет, – сказала она, вглядываясь вдаль сквозь густые заросли берез. – Ну и ладно. Тогда давай пройдем в Грин-парк. – Она остановилась и сорвала несколько полевых цветков.

– А что ты хочешь увидеть в Грин-парке? Кстати, не могла бы ты идти немного помедленнее? Иначе ты прикончишь несчастную Салли.

Розамунда остановилась.

– Именно поэтому я никогда не прошу никого меня сопровождать. У твоих несчастных слуг и без того слишком много работы. – Она замолчала, очарованная зрелищем: из конюшен выводили на утреннюю разминку великолепных лошадей. В это время Салли удалось догнать их, и все трое двинулись вперед. – Если честно, я провожу не много времени в Грин-парке. Ты же знаешь, там почти нет цветов.

– Нет, я этого не знал. А почему?

– Из-за прокаженных?

– Что?

– Больница Святого Джеймса хоронила их там в безымянных могилах. Считается, что в этом месте все до сих пор осталось мрачноватым и унылым из уважения к мертвым.