— Нет, нет! «Кинжал», мы не можем совершить посадку! Вы должны оторваться от противника, должны оторваться от противника! Сообщите, как поняли! — прокричал в рацию Кларк. Ответа не последовало. Он ещё раз повторил указания и снова не услышал ответа.

И вот теперь осталось всего восемь человек от того, что недавно было двадцатью двумя. Рамирес нёс раненого, и, когда он бежал вверх по склону между последними деревьями на открытое место, куда должен совершить посадку вертолёт, у него из уха выпал наушник.

Но вертолёта не было. Рамирес положил раненого на землю, посмотрел на небо сначала невооружёнными глазами, затем через очки ночного видения и не увидел ни вертолёта, ни вспышек света от мигалки, ни инфракрасного излучения от вертолётных турбин, освещающих ночное небо. Тогда капитан поднёс к губам рацию и закричал в неё.

— «Переменный», черт побери, где вы?

— «Кинжал», это «Переменный». Мы летаем у вас над головой в самолёте. Мы не можем забрать вас до завтрашнего вечера. Вы должны уйти от противника, должны уйти от противника. Сообщите, как поняли!

— Нас осталось всего восемь человек, нас... — Рамирес замолчал, и здравый смысл вернулся к нему в последний раз, в самый последний раз. — Господи Боже мой! — Он заколебался, только сейчас поняв, что почти все его солдаты погибли, а ведь он был их командиром, он несёт за это ответственность. То, что он не был виноват в их смерти, ему так и не станет известно.

Противник приближался теперь к ним, приближался с трех сторон. Спастись можно было только в одном направлении. Именно туда и вёл заранее спланированный путь отхода, но капитан посмотрел на раненого, которого принёс на посадочную площадку, — тот умирал на его глазах. Он снова посмотрел вокруг, на своих людей, не зная, что делать дальше. Рамирес забыл обо всём, чему его учили, а чтобы вспомнить, уже не оставалось времени. Из-за деревьев, в сотне метрах от них, появились первые преследователи и открыли огонь. Солдаты начали отстреливаться, но их было слишком мало, к тому же в автоматах — последние обоймы.

Все произошло на глазах у Чавеза. Вместе с Вегой и Леоном он поднимался по склону, помогая раненому, и увидел, как вооружённые люди вбежали на посадочную площадку. Рамирес лёг на землю, выпуская очередь за очередью в наступающего противника, но было ясно, что Динг и его товарищи ничем не смогут ему помочь, поэтому они направились на запад, по пути отхода. Они не оглядывались назад, всё было ясно и без того. Достаточно прислушаться к звукам боя. Лихорадочный треск М-16 перекрывался более громкими выстрелами АК-47. Последовали взрывы нескольких гранат. Крики и проклятия мужчин, все по-испански. А затем грохот... одних автоматов Калашникова. Битва за холм окончилась.

— Это именно то, что мне кажется? — спросил Ларсон.

— Какой-то тыловой ублюдок в Вашингтоне заплатит жизнью за это, — тихо произнёс Кларк. У него на глазах были слезы. Он однажды уже видел похожее, когда его вертолёт успел подняться в воздух, а другой — нет, и долгое время он испытывал глубокое чувство стыда за то, что остался жив, тогда как остальные погибли. — Мерзавцы! — пробормотал он, покачивая головой и стараясь взять себя в руки.

— «Кинжал», это «Переменный». Слышите меня? Отвечайте. Называйте имя. Повторяю, называйте имя.

— Одну минуту, — произнёс Чавез. — Говорит Чавез. Кто на этом канале связи?

— Слушай внимательно, парень, потому что разговоры по этому каналу связи для тебя рискованны Это я, Кларк. Мы встречались не так давно. Двигайся в том же направлении, как ты делал это ночью во время учебного перехода. Помнишь?

— Понял. Да, помню.

— Завтра я вернусь за вами. Только продержитесь. Дело ещё не кончено. Повторяю — я вернусь за вами. А теперь быстро уходите. Конец.

— О чём это ты говорил? — спросил Вега.

— Идём вперёд, делаем петлю к востоку, спускаемся по холму и поворачиваем на север и снова на восток.

— И что потом? — удивился Осо.

— Откуда я знаю, черт побери?

— Поворачивай на север, — приказал Кларк.

— Что это ты говорил о тыловых ублюдках? — спросил Ларсон, начиная поворот.

— Тыловые ублюдки — это все те бесполезные самодовольные сволочи, из-за которых гибнем мы, рядовые солдаты. И один из них пожалеет о том, что он сделал, Ларсон. А теперь замолчи и летим дальше.

В течение следующего часа они продолжали безуспешно поиски группы «Флаг», а затем вернулись в Панаму. На перелёт потребовалось два часа пятнадцать минут, и за все это время Кларк не произнёс ни слова, а Ларсон боялся нарушить молчание. Лётчик загнал самолёт прямо в ангар, где размещался «Пейвлоу», и за ним закрылись ворота. Их ждали Райан и Джоунс.

— Ну? — спросил Джек.

— Мы установили связь с группами «Знак» и «Черта», — ответил Кларк. — Идите сюда. — Он проводил их в кабинет и разложил на столе свою карту.

— А как с другими? — Этот вопрос задал Джек, потому что полковник Джоунс все понял по лицу Кларка.

— «Знак» будет находиться вот здесь завтра вечером, а «Черта» — здесь. Кларк указал на две точки, помеченные на карте.

— Отлично, с этим мы справимся, — заметил Джоунс.

— Черт побери! — проворчал Райан. — А как с другими?

— Установить связь с группой «Флаг» нам не удалось. Что касается «Кинжала», мы видели, как противник захватил позицию этой группы и уничтожил солдат. Почти всех, — поправился Кларк. — По крайней мере, одному удалось уйти.

Я отправлюсь за ним сам, на автомобиле. — Он повернулся к лётчику. — Ларсон, а ты отправляйся спать. Понадобишься мне через шесть часов весёлым и отдохнувшим.

— Есть новости относительно погоды? — спросил лётчик у полковника Джоунса.

— Этот проклятый ураган виляет вроде самолёта, пытающегося уклониться от зенитной ракеты. Никто не знает, где его ждать, но туда он ещё не направлялся, да и вообще мне приходилось летать в плохую погоду, — ответил Пи-Джи.

— О'кей. — Лётчик вышел из кабинета. В соседней комнате были установлены раскладные койки. Ларсон вытянулся на одной из них и тут же заснул.

— Отправляешься на автомобиле? — спросил Райан.

— А что мне делать — бросить их на произвол судьбы? Разве недостаточно так делали? — Кларк отвернулся, стараясь скрыть красные глаза. Один Пи-Джи догадывался, что это не от усталости или недосыпания. — Извини, Джек. Там наши ребята. Я должен попытаться. Окажись я в таком положении, они сделали бы то же самое. Не беспокойся, приятель. Я знаю, как поступить.

— Как? — спросил Пи-Джи.

— Мы с Ларсоном прилетим туда около полудня, возьмём машину и поедем в тот район. Я сказал Чавезу — этот парень, с которым я установил связь, — чтобы он обошёл боевиков картеля и двигался на восток, вниз по склону. Мы постараемся отыскать их, отвезём в аэропорт и отправим в Штаты.

— Вот просто так? — Райану показалось, что он ослышался.

— Конечно. А почему нет?

— Существует разница между храбростью и глупостью, — ответил Райан.

— Кого интересует храбрость? Я просто делаю свою работу. — Кларк отправился спать.

— Знаете, чего вы действительно боитесь? — спросил Джоунс, когда Кларк вышел из кабинета. — Вы боитесь вспомнить моменты, когда могли бы поступить как надо и не сделали этого. Я могу перечислить малейшие подробности каждой неудачи, которую потерпел больше чем за двадцать лет. — На полковнике была синяя рубашка с крыльями командира эскадрильи на груди и множеством боевых наград, но внимание Джека привлекла одна ленточка — светло-голубая, с пятью белыми звёздочками.

— Но вы награждены...

— Её приятно носить и приятно видеть, когда генералы с четырьмя звёздами на погонах первыми приветствуют тебя и относятся с особым уважением. Но знаете, что для меня самое важное? Я спас двух парней. Один из них стал генералом, другой — командир авиалайнера компании «Дельта». Оба живы. У обоих семьи. Вот что важнее всего. Я помню и тех, кого не сумел спасти, и это тоже важно. Некоторые из них там, потому что я не проявил достаточного умения, или опоздал, или мне не повезло. А может быть, не повезло им. Или что-то ещё. Но я должен был спасти их. В этом моя работа, — тихо произнёс Джоунс.