Неиспользованные «учебные» бомбы будут сброшены в море, нацеленные на спасательные плотики как обычная часть испытания нового оружия. Никто даже не заметит, что на их применение не было получено официального разрешения, не говоря о том, что забрали бомбы с испытательного полигона ВМФ в Калифорнии без одобрения флотского командования. А если и заметят? Обычная канцелярская путаница, такое происходит постоянно. Нет, единственной нерешённой задачей остаются солдаты в джунглях. Риттер мог распорядиться об их немедленной эвакуации. Впрочем, нет. Лучше оставить их там ещё на несколько дней. Вдруг понадобится выполнить ещё какие-нибудь задания, и, пока они ведут себя осторожно, с ними ничего не случится. Противник не так уж силён.

— Ну? — спросил Циммера полковник Джоунс.

— Придётся заменить двигатель. Этот полностью вышел из строя. Форсунки в порядке, однако компрессору пришёл конец. Может быть, дома и удастся отремонтировать его, однако справиться с такой работой здесь невозможно, сэр.

— Сколько времени уйдёт на это?

— Если примемся за дело прямо сейчас, шесть часов, полковник.

— Действуйте, Бак.

Разумеется, у них были с собой два запасных двигателя. Ангар, в котором стоял вертолёт «Пейв-лоу», был слишком мал, чтобы вместить его и самолёт МС-130, обеспечивавший дозаправку в воздухе и доставивший запчасти для вертолёта. Циммер жестом показал сержанту ВВС, чтобы тот нажал на кнопку, открывающую ворота ангара. Все равно для замены двигателя требовались специальная тележка и подъёмное устройство с талями — без них турбины Т-64 не поднять.

Ворота ангара покатились по своим металлическим рельсам, и в это время на лётное поле въехал грузовичок с прохладительными напитками и закусками. Тут же его окружила толпа. В зоне Панамского канала жарко — здесь можно увидеть снег только на экране телевизоров, — и выпить что-нибудь холодное всегда приятно.

Водитель грузовичка, местный житель, приезжал сюда Бог знает сколько лет, его знали все, и он неплохо зарабатывал на жизнь.

Помимо всего прочего, он был большим любителем самолётов. За многие годы наблюдений и разговоров с техниками, обслуживающими их, он познакомился со всеми видами самолётов, находящихся на вооружении американских ВВС, и мог бы стать полезным источником разведывательной информации, если бы кому-нибудь захотелось завербовать его. Впрочем, он никогда не пошёл бы на такое — это могло принести вред его друзьям, работающим здесь. Не один раз что-нибудь портилось в его грузовичке, и неисправность тут же устранялась механиком в зелёном комбинезоне, не требовавшим никакой платы за работу, а накануне Рождества — все знали о его детях — водителя ждали подарки для него самого и сыновей. Ему даже удалось несколько раз прокатиться на американском вертолёте, причём вместе с детьми, которым он показал, как выглядит сверху их дом, расположенный за пределами американской базы. Не каждый отец может сделать такое для своих детей! Он знал, что nortoamericanos далеко не идеальные люди, но они были справедливы и щедры, если ты с ними честен, поскольку честность являлась чертой, которую они не рассчитывали увидеть у «туземцев». Это стало особенно ясно теперь, когда у них возникли трудности с прыщаволицым шутом, возглавляющим правительство его страны.

Раздавая бутылки кока-колы и сандвичи, он заметил, что в ангаре на противоположной стороне аэродрома стоит «Пейв-лоу» — огромный, грозный и по-своему очень красивый вертолёт. Ну что ж, это объясняет присутствие «Боевого когтя» — транспортного самолёта, используемого также для заправки в воздухе. Он был хорошо знаком с обоими, и, хотя, разумеется, никогда не будет рассказывать про их технические характеристики, нет ничего преступного в том, что он сообщит, что они находятся здесь, правда?

Но в следующий раз, после того как ему передадут деньги, его попросят записать время их вылета и возвращения на базу.

В течение первого часа они шли очень быстро, затем замедлили движение и перешли на обычный размеренный шаг, принимая все предосторожности. Но даже передвигаясь медленно и осторожно, при дневном свете они чувствовали себя не в своей тарелке. Хотя ниндзя могут действительно быть хозяевами ночи, день принадлежал всем, и при дневном свете научить людей охотиться намного проще, чем в темноте. Несмотря на то, что у солдат по-прежнему сохранялось преимущество над всеми, кто мог попытаться преследовать их, — даже над другими солдатами, — это преимущество намного уменьшилось из-за необходимости действовать при свете дня. Лёгкие пехотинцы, подобно профессиональным игрокам, предпочитают использовать каждую карту в колоде. При этом они сознательно избегают ситуации, при которой у них будут — как говорят спортсмены — равные шансы с противником. Дело в том, что боевые действия перестали быть спортом после того, как один гладиатор по имени Спартак принял решение убивать по собственному желанию, хотя римлянам потребовалось ещё несколько поколений, чтобы осознать это.

У всех лица были покрыты маскировочной краской, на руках, несмотря на жару, — перчатки. Они знали, что ближайшая группа, действующая в рамках операции «Речной пароход», находится в пятнадцати милях к югу, и потому все, кто мог попасться на пути, относились к категории либо невиновных, либо врагов, никак не своих, а для солдат, старающихся не выдать своего присутствия, понятие «невиновных» звучит несколько расплывчато. Их цель заключалась в том, чтобы избежать контакта с кем бы то ни было, но если им встретится кто-то, следовало сейчас же сообщить об этом.

Изменились и другие правила. Теперь они не передвигались цепочкой. Когда слишком много людей идёт по одной тропе, остаются следы. Хотя Чавез по-прежнему шёл впереди, а в двадцати метрах за ним следовал Осо, остальные солдаты передвигались, вытянувшись в линию, часто меняя направление движения, почти как футболисты, ведущие мяч, только на значительно большей площади. Скоро они начнут описывать петли, чтобы убедиться, следует ли кто-нибудь за ними. Если кому-то такое пришло в голову, его ждёт неприятный сюрприз. А пока перед ними была поставлена задача: двигаться к заранее выбранной точке, оценивая силу противника. И ждать приказа.

Лейтенант полиции редко посещал вечернюю службу в баптистской церкви Благодати, однако на этот раз изменил своему обычаю. Он запаздывал, но лейтенант был известен тем, что всегда опаздывает, хотя всюду ездит в полицейском автомобиле, оборудованном радиосвязью и без опознавательных знаков.

Он поставил автомобиль на краю площадки, отведённой для парковки машин прихожан, которая была уже заполнена, вошёл в церковь и сел на скамью в задних рядах вместе с остальными верующими. Затем он убедился, что его голос, полностью лишённый музыкального слуха, привлечёт внимание соседей по скамье.

Пятнадцать минут спустя ещё один автомобиль без опознавательных знаков остановился рядом с машиной лейтенанта. Из него вышел мужчина с монтировкой в руке, разбил стекло в передней правой дверце и принялся снимать полицейскую рацию, затем достал ружьё, прикреплённое под приборной доской, и, наконец, взял кейс с вещественными доказательствами, который лежал на полу. Меньше чем через минуту он сел в свою машину и уехал. Кейс снова найдут только в том случае, если братья Паттерсон не сдержат своего обещания. Полицейские — честные люди.

Утренняя процедура была точно такой же, несмотря на то, что Райан отсутствовал неделю. Его шофёр проснулся рано, сел в свой автомобиль и поехал в Лэнгли. Там он оставил свою машину, пересел в «Бьюик» и забрал документы для своего пассажира. Они были заперты в металлическом кейсе с кодовым замком и находящимся внутри устройством для их уничтожения в случае необходимости. До сих пор ещё никто не пытался напасть на «Бьюик» или тех, кто сидел в нём, но это не значило, что такое исключается. Шофёр, один из сотрудников службы безопасности ЦРУ, был вооружён пистолетом «Беретта» 92-Ф девятимиллиметрового калибра, а под приборным щитком у него был прикреплён автомат «Узи». Он прошёл подготовку вместе с агентами секретной службы и ничуть не уступал им в способности защитить своего «шефа» — так он думал о человеке, исполняющем обязанности заместителя директора ЦРУ. Шофёру хотелось, чтобы шеф жил поближе к округу Колумбия или чтобы ему платили за каждую милю, которую ему приходилось проезжать при исполнении своих обязанностей. Он проехал по внутренней петле кольцевой автодороги, опоясывающей американскую столицу, затем по «клеверному листу» развилки направился на восток, по шоссе 50 Мэриленда.