– Почему вы не желаете попытаться разыскать «Роджер» и его команду?

– Потому как не исключено, что мне удастся их обнаружить, а именно этого я бы и хотел избежать, – сурово отчеканил Капитан.

Джимми прямо-таки не знал, куда деваться от стыда за этого бессердечного истукана, который посмел так нагло разговаривать с высокими чинами.

– Я полагал, что команда корабля состояла из ваших давних друзей, – недовольным тоном заметил контр-адмирал.

– Ошибаетесь, сэр, никакие они мне не друзья! Омерзительные типы, бездельники, хлопот с ними не оберешься. Для таких «друзей» кружки морской воды и то жалко.

Грязнуля Фред решительным жестом подтянул штаны до самых подмышек.

– Ну что ж… Простите, что побеспокоили вас понапрасну, – сухо проговорил консул. – Он был явно разочарован. – Возможно, у вас есть хотя бы какое-то предположение на сей счет?

– Какое тут может быть предположение? Надо отойти на девять с половиной градусов восточнее мыса Блаунт, а там залезть на мачту и повнимательнее оглядеться вокруг. Если на горизонте не заметишь ни одного судна, то и через тысячу лет не узнать, что там случилось. Морской владыка сроду не докладывал людишкам, на какую глубину утаскивает океанские суда, если они вдруг почему-либо приходятся ему не по нраву.

Капитан, конечно же, наглец из наглецов, подумал Джимми, но ведь говорит как по писаному, ни к единому слову не придерешься. Контр-адмирал испытующе уставился в нарочито безразличное лицо Грязнули Фреда. И вдруг маленькие глазки Капитана на миг оживленно блеснули. А может, контр-адмиралу это всего лишь почудилось при ярком свете люстры?

– Не смею настаивать, Фред…

– Вот что я скажу… – произнес вдруг Капитан Фред. – Если прислушаетесь к моему мнению, сэр, то смело можете положиться на человека, который доставил меня сюда. Не сомневайтесь: я зря рекомендовать не стану. Моряк первостатейный, – дайте ему утлую лодчонку и ветхий парус, и он доплывет до полюса и обратно.

Джимми вспыхнул до корней волос. Выходит, Капитан не такой уж бездушный пень, каким его считают.

Контр-адмирал пристально смотрел на Капитана, словно желая прочесть его мысли, но тот ответил ему спокойным, твердым взглядом.

– Если мы вынуждены обойтись без услуг Капитана, – обратился Андерсон к консулу, – то хотя бы советами его, думаю, пренебрегать не стоит. – Подойдя к Джимми, он произнес: – Зайдите ко мне завтра в «Асторию Уоллдорф», молодой человек. Все средства для организации экспедиции в вашем распоряжении. Страховая компания объявила награду в пятьдесят тысяч долларов тому, кто сообщит точные сведения о пропавших. Кроме того, можете рассчитывать на особое вознаграждение и от высших инстанций.

Джимми От-Уха-До-Уха почувствовал себя на самом верху блаженства, будто на него уже пролился с небес золотой дождь. Изысканным жестом поднеся монокль к глазу, он снова отвесил глубокий поклон. Тут ему вспомнилось высказывание великого авантюриста, известного миру под именем Наполеон, и он не преминул ввернуть уместную, как ему показалось, фразу:

– Рад стараться… Дайте мне золота и хлеба, и я прорвусь хоть в Китай!

– Брось трепаться, Джимми! – одернул его Капитан. – В Китай ты прорывался не раз, притом без единого куска хлеба и без медного гроша в кармане.

На этом аудиенция закончилась, и контр-адмирал пожал руку Капитану.

– Если все же передумаете, Фред…

– Меня теперь больше интересуют киты, а не люди. Бессловесные твари, а пристойнее иных двуногих будут, – презрительно бросил Капитан. – И главное, пользы от них куда больше. Не желаю иметь дело с неблагодарными типами, которые только и могут, что подозревать тебя в разных пакостях.

Когда моряки выбрались на улицу, Джимми от души поблагодарил Фреда за протекцию, а затем добавил:

– Ну а теперь гоните мои пятьдесят фунтов!

– Ах ты, бесстыжий вымогатель! За какие такие заслуги тебе причитается полсотни? Решил разжиться за мой счет? Неужто мало того, что я тебе чуть ли не на блюдечке преподнес пятьдесят тысяч долларов?! Протяни руку и бери!

– Но ведь вы сами говорили, что половину денег… – Джимми захлебнулся от негодования.

– Заметано! Вот вернешься из экспедиции, вручишь мне половину от пятидесяти тысяч долларов, а взамен получишь свои полсотни фунтов. А теперь проваливай ко всем чертям, покуда я добрый! Надоел ты мне хуже горькой редьки…

Капитан сунул руки в карманы, резко повернулся и, ни разу не оглянувшись на лейтенанта первого ранга, своей неизменной походкой враскачку зашагал к порту.

Джимми прогуливался вдоль причала, бегло осматривая пришвартованные суда. Беглого взгляда было вполне достаточно: ведь даже в самом крупном порту сыщется не более трех судов, на которых можно пускаться в столь рискованное, плавание. Остальные посудины можно спокойно списывать за ненадобностью.

Все эти двух– и трехтрубные красавцы, принадлежащие крупным судовладельческим компаниям, совершенно не заслуживают внимания. Во-первых, судно не стоит и половины тех денег, которые за него просят, если ты самолично не изучил его от дверцы топки до такелажа. Во-вторых, все эти новомодные сооружения, сверкающие эмалью, с начищенными до блеска поручнями и мощными электрическими рефлекторами напоминают дешевых щеголей: стоит чуть взыграть океану, как вся эта красивая мишура мигом пойдет ко дну и через полчаса на поверхности воды уже и щепок не останется.

Зато мимо шхуны или скутера, оснащенного желто-красно-черными полотнищами парусов, Джимми От-Уха-До-Уха проходил, не скрывая восторга. Эти суда не чета крикливо разукрашенным пароходикам.

Взять, к примеру, «Янки-Дудль» или пришвартованный рядом с ним «Тюлень». На таких посудинах нестрашно пересечь океан и в штормовых широтах. Даже самый новый из видавших виды парусов насчитывает, пожалуй, добрых полсотни лет, остов пестрит налипшими водорослями со всех морей мира, а обшивка после сильных штормов вся в заплатках. Как правило, такие заплатки ставятся на скорую руку самой командой, ибо еще не родился ураган или циклон, способный загнать упрямое суденышко в док на ремонт. Правда, суда эти от днища до самого верха построены из прочных сортов дерева. Таких океану и за сотню лет не одолеть.

Смотрите-ка, здесь, оказывается, «Бухта радости»! Вот ее Джимми зафрахтовал бы с ходу, не раздумывая. Да только Хосе высмеял бы чудака, дерзнувшего сунуться к нему с такой просьбой. С лохматой черной бородой, в рваной тельняшке и протертых, закатанных до колен штанах этот испанец, облокотясь о фальшборт, со скучающим видом поплевывал в проплывавших мимо рыбешек.

А вон и «Соленый пес» – увы, тоже недосягаемый. Старина Рафф занимается исключительно сбором копры. Подобно разносчику-торговцу, шныряет он среди безымянных островков, чтобы доверху загрузить судно копрой, и при этом оплакивает старые добрые времена, когда на островах доходило до жаркой перестрелки или до рукопашной схватки на абордажных топориках.

Наконец на свободном рейде взгляд Джимми наткнулся на невзрачное, смоляного цвета паровое суденышко с убогим остовом. Оно стояло вдалеке, почти у самого конца каменного мола, где обычно бросают якорь фрахтовики.

Ба, да ведь это «Охотник»! На таком судне мало-мальски опытный моряк десять раз кряду обогнет земной шарик, хотя по неказистому внешнему виду посудины этого не скажешь, если сам не опробовал ее в деле.

Джимми поспешил к «Охотнику» в надежде, что там найдется человек, располагающий нужной информацией.

И такой человек нашелся, и даже не один: два матроса-китайца, бородач Енэ, известный под кличкой Щедрый Ротшильд, и кое-кто еще. Раздавался стук молотков, крепился такелаж, – не оставалось сомнений, что судно уже зафрахтовано. А когда на палубу загрузили пневматические гарпунные пушки, стало ясно, что «Охотник» выходит на китобойный промысел.

Китайцы пронесли в кладовую ящик, со всех сторон помеченный черепом и костями: в таких обычно хранят заостренные взрывные головки, навинчиваемые на концы гарпуна, – новейший способ забоя китов.