Значит, «Охотника» заполучил для себя Капитан Фред. И Джимми твердо знал, что другое судно, на котором бы он отважился обогнуть мыс Блаунт, у причалов Фриско в данный момент не швартуется…

Лейтенант первого ранга тяжко вздохнул. Не только судно, но и почти всех путных матросов этот старый дьявол увел у него из-под носа.

– Эй, Чан! – окликнул Джимми одного из китайцев с жидкой бороденкой.

– Чего тебе?

– Как, по-твоему, можно здесь найти еще какую-нибудь приличную посудину?

– Капитан велел тебе передать, – прокричал в ответ китаец, – потому как знал, что ты сюда заявишься… Ну так вот, он наказал: ступай в таверну «Трехмачтовик с содовой». «Слепой папаша» сегодня вечером выходит из карантина, потому как отбыл свой срок. Бесстыжий Манфред сдает его под фрахт.

Джимми припустил со всех ног. Выходит, не такой уж бессердечный этот Капитан, хотя и жмот порядочный. Судно Бесстыжего Манфреда ничуть не уступает «Охотнику». На вид «Слепой папаша» неказист, и человек несведущий счел бы этот потрепанный десятитысячное бесполезной рухлядью, совершенно непригодной для морских путешествий. Но тот, кто на этой старой посудине уходил от двух боевых кораблей, преследовавших его от Сайгона до Куала-Лумпура, – тот знал ей цену. Короче говоря, о «Слепом папаше», принадлежавшем Бесстыжему Манфреду, в каждом порту отзывались с почтением.

Однако в таверне «Трехмачтовик с содовой» Джимми не застал капитана судна – бородатого толстяка с одним глазом. Справившись у бармена, Джимми узнал, что за капитаном прибегал мальчишка-посыльный – видать, его куда-то срочно вызвали.

Черт побери, как бы не опередили!

Джимми поспешно вышел из таверны и огляделся по сторонам, прикидывая, куда бы податься в поисках Манфреда. И вдруг… Бесстыжий Манфред стоял шагах в двадцати от входа в таверну. Он разглядывал что-то лежавшее на земле у столба. При ближайшем рассмотрении это «что-то» оказалось… пьяным Вагнером. Судя по всему, обладатель уникальной синей бороды дальше этого места двинуться был не в состоянии, поэтому и вызвал сюда капитана.

– Привет, Манфред! – запыхавшись от спешки и волнения, проговорил Джимми. – Сколько просишь за «Слепого папашу»? Мне бы надо его зафрахтовать для этой… как ее… для икспидиции.

– Джимми, мальчик мой! Сожалею, но ты опоздал, – завопил Вагнер. – Зато для меня-то какая радость, какая удача! – Обнимая руками столб, он достиг сидячего положения. – Ведь я перехватил у тебя судно, этого самого «Глухого», то бишь «Хромого»… ну да, «Кривого папашу»…

– Верно, Джимми, ты опоздал! – кивнул Манфред. – Этот придурок и вправду зафрахтовал судно. На два месяца оно в его распоряжении.

С этими словами капитан повернул восвояси, а Джимми, сплюнув в сердцах, сердито уставился на Вагнера, который продолжал цепляться за столб, пытаясь встать на ноги.

– На кой дьявол сдалось тебе это судно?

– И ты еще спрашиваешь, шутник ты этакий?! – Приняв наконец вертикальное положение, Вагнер чмокнул Джимми в щеку, но тот брезгливо оттолкнул пьяницу. Нимало не смутившись, Вагнер нахлобучил шляпу и, тряхнув своей синей бородой, заявил: – Я отправляюсь на поиски дорогих моему сердцу друзей. Поплыву на этой «Слепой мамаше» к мысу Блаунт, вслед за «Роджером».

Вагнер храбро двинулся в путь, но после первого же шага вынужден был ухватиться за тележку, запряженную мулом. Животное шарахнулось в сторону, увлекая за собой пьянчугу, и тот мешком рухнул на землю. Но бодрости духа не утратил.

– Нет, вы только посмотрите на этого мустанга! Вздумал тут скачки устраивать! – со смехом воскликнул он. – Эй, Джимми, хочешь, докажу тебе свою дружбу? Готов взять тебя с собой за компанию. Желаешь, тоже можешь плыть на этом «Увечном папаше»…

Джимми готов был лопнуть от злости. Конечно же, Грязнуля Фред, дьяволово отродье, подложил ему свинью! Знал, что во всем Фриско не сыскать ни одного стоящего судна, кроме «Слепого папаши», вот и поспешил увести его у Джимми из-под носа, справедливо полагая, что экспедиции без корабля не снарядить. Вагнер послужил лишь орудием его гнусных целей.

– Ты-то с какой стати в это дело ввязался? Кто тебе поручил разыскивать пропавших?

– Друг мой, я не нуждаюсь в чьих бы то ни было поручениях!.. – Старик Вагнер стоял, пошатываясь и балансируя руками; глаза его увлажнились. – Меня подвигли на это широта души и любовь к ближнему! Мои лучшие друзья сгинули без следа… Как же старине Вагнеру не устремиться им на выручку? Для этого я и зафрахтовал этого… «Глухого родителя»…

– Скажи уж прямо, мошенник, что Капитан Фред решил ободрать меня как липку. Он прекрасно знает, что корабль этот нужен мне позарез, а другого больше нету. За сколько ты согласен уступить?

– Фи, в каких пакостях ты меня подозреваешь, дружок? Я не уступлю эту посудину ни за какие блага на свете!.. Но Капитан разрешил мне прихватить тебя заодно, если ты оплатишь целиком аренду судна. Тогда по возвращении получишь половину обещанной тебе сотни долларов… И заклинаю тебя, не говори о тысяче! – Вагнер умоляюще сложил руки. – Все вы, и Капитан в том числе, словно очумели… Консул наверняка был в подпитии, вот и сболтнул невесть что… Пятьдесят тысяч долларов… да такую кучу денег и спьяну вообразить себе невозможно!..

В конце концов, вопреки всем торжественным заверениям Вагнера, Джимми От-Уха-До-Уха понял суть сказанного: Грязнуля Фред – еще больший пройдоха, чем можно было предположить, поскольку решил заграбастать себе еще и половину чужого вознаграждения. Этот старый хитрый лис вынуждает его, Джимми, уплатить за аренду судна, прекрасно понимая, что контр-адмирал Андерсон щедро снабдит экспедицию всем необходимым. И чего бы Капитану самому не отправиться на поиски «Роджера», если он такой умник-разумник и способен все предвидеть, заранее? Но нет, старый пират, видите ли, отправляется бить китов.

И ведь никакие штормы-бури не берут этого прожженного мошенника!

На пару с будущим компаньоном Джимми вернулся в таверну, где первым делом потребовал ведро воды и несколько раз окунул туда старика Вагнера головой. Тот малость протрезвел, после чего стороны быстро пришли к соглашению.

А что, собственно, Джимми оставалось делать? Даже будь в порту хоть еще одно подходящее судно, не мог же он потерпеть, чтобы на поиски пропавших отправилась другая экспедиция, помимо него. Ему было ясно, что тут затевается серьезная закулисная игра и, следовательно, нужно держать ухо востро.

Когда Джимми наконец собрался уходить, Вагнер умильно проворковал ему вслед:

– Ах, голубчик, постой!.. Ты ведь у нас птица важная, всяк тебя знает и почитает, так что поспеши-ка в таверну «Три пробки от красного».

– На черта мне тащиться в эти «Пробки»?

Вагнер ухватился за скатерть и стал сползать вместе с ней, с бутылками и стаканами под стол. Джимми вовремя схватил его за шкирку и, поставив на ноги, вновь повторил свой вопрос:

– Какого черта я забыл в этих «Пробках»?

– Прости, дружок, начисто из головы вылетело! А я ведь должен был тебе передать, что из-за капитанской должности тут началась такая катавасия…

Джимми словно обухом по голове ударили. Самому стать на судне капитаном было для него пределом желаний.

– Что ты мелешь?

– Спасибо, что встряхнул меня, а то я несколько запылился… Видишь ли, какая штука: владелец этого «Подслеповатого родителя» сдает свою посудину лишь при условии… Плесни-ка мне, голубчик, еще водки!

– Выражайся яснее, или я тебе мигом башку сверну!

– Это, по-твоему, не ясная речь?! Да вздумай я говорить среди ночи, можешь хоть все лампы гасить: и без того яснее ясного! Владелец судна согласен сдать его только вместе с капитаном… Ой, отпусти-ка мое горло, я задыхаюсь!

– Но ведь владелец судна – Бесстыжий Манфред. Я же с ним сам разговаривал.

– Да, только он уже сдал корабль другому человеку, а меня пристроил компаньоном, потому как во мне души не чает. И кроме того, ему известно, как я о своих друзьях радею. – Вагнер пустил слезу. – Уплыли, бедные, на «Роджере» и пропали все до единого, приятели мои верные: и Колючка Ванек, и Толстяк Петере… Ну, этого-то проходимца, положим, и не жаль…