— И создателями архивов знаний являются члены ордена «Кольцо Монсегюра», — закончил Питер фразу.

— Именно, — сказал ван Герман. — Вы уже так много знаете!

— К сожалению, этим Натаниэль и ограничился, — возразил Питер, — он не был готов рассказать нам больше о «Кольце Монсегюра».

— Вы не должны винить его за это, господин профессор. Судя по тому, что я когда-либо слышал о них, тут-то и начинаются самые разнообразные слухи об этом ордене. А вот и еда.

Йозеф вкатил в гостиную сервировочный столик, на котором стояла супница с обещанным рыбным супом. Молодой человек разложил приборы, расставил посуду, затем поставил на стол хлеб и митральную воду «Перье» и только после этого подал еду. Сделав все необходимое, он сразу же удалился.

Некоторое время все ели молча. Питер вообще считал невежливым с самого начала перебивать еду вопросами или разговорами. Гости лишь поблагодарили хозяина за угощение и сделали пару комплиментов качеству пищи. Патрик не удержался и вытер тарелку кусочком хлеба, пока Питер осторожно возвращался к теме разговора.

— После того как Тамплиеры нашли очередной архив знаний, уже здесь, во Франции, — предположил Питер, — «Храм Соломона», очевидно, поклялся сохранить хотя бы этот источник, верно?

— Да, — ответил ван Герман, — во всяком случае, так они сами говорят о своем предназначении.

— А как насчет легендарных создателей, так называемом ордене «Кольцо Монсегюра»? Что это были за люди? Это действительно они создали архивы знаний?

— По версии все того же «Храма Соломона», речь идет о группе бессмертных людей, которые создали архивы еще в доисторические времена. Настоящая же история покрыта мраком, но, очевидно, это было задолго до египтян и даже до появления таких великих цивилизаций, как Ур, [40]Мохенджо-Даро [41]и Чатал-Гююк. [42]По сведениям ордена, «Кольцом Монсегюра» было создано несколько архивов, разбросанных по всему миру. И они якобы оберегают их по сей день, чтобы открыть их человечеству, когда оно действительно будет к этому готово.

Прежде чем продолжить, Питер сделал глоток вина.

— Откуда же взялось их название — «Кольцо Монсегюра»? — спросил он. — Где логика?

— Скорее всего, это имя закрепилось за ними намного позже, уже в эзотерических традициях. Вы, конечно, представляете историю крепости Монсегюр. «Храм Соломона» считает, что катары знали секрет пещеры. И, чтобы она не попала в руки инквизиции, таинственному ордену основателей нужно было лично вмешаться и каким-то образом вынести секрет из осажденной крепости.

— Трое парфаитов, которым удалось бежать с сокровищами катаров незадолго до капитуляции в 1244 году, — добавил Питер.

— Да, им нужно было спрятать архивы в надежном месте. Очевидно, именно благодаря этому событию за ними закрепилось всем нам известное имя.

— Тогда с какой стати «Храм Соломона» печется о сохранности архивов, если и сами члены «Кольца Монсегюра» в состоянии защитить их? Не вижу в этом особого смысла.

— Вы совершенно правы, господин профессор. Но есть мнение, что то событие в крепости Монсегюр — из ряда вон выходящее. Что «Кольцо Монсегюра» вмешалось только в виде большого исключения, и это было сродни Божественному вмешательству.

В этот момент в комнату снова вошел Йозеф. Он убрал суповые тарелки и подал салат. На этот раз Питер дождался, пока молодой человек накрыл на стол, а ван Герман взял вилку в руку. Только тогда профессор продолжил.

— Понятно. Допустим, все было действительно так, как вы говорите. Но, если катары знали о секрете пещеры, почему тогда об этом ничего не знали Тамплиеры? Ведь, насколько нам известно, они охотно зачисляли в свои ряды беглых катаров. Неужели те так и не выдали тайны?

— Я не рискну тягаться с вами в знаниях об Ордене Тамплиеров. Можно лишь усомниться в том, что они действительно ничего не знали о пещере. Правда, если мне не изменяет намять, инквизиция обвиняла их именно в еретических практиках. Возможно, эти обвинения основывались как раз на том, что они не принимали христианской веры, а вместо этого использовали иные источники мудрости.

— Источники мудрости… Подождите-ка… Патрик! Вы можете еще раз описать, что видели в пещере? Я имею в виду голову.

Патрик с удивлением посмотрел на него. Он совершенно не рассчитывал вступать в их милую беседу. Вместо этого он наслаждался прекрасным видом на окна, отличной едой и тем, что Штефани была рядом. Теперь ему пришлось судорожно дожевывать салат.

— Ну да, она приблизительно такого размера, — он развел руки, — из красновато-золотистого металла. Вероятно, сплав меди с чем-то или разновидность красного золота. Лица нет, во всяком случае, ярко выраженного. Скорее это напоминает лица статуй с острова Пасхи, если вы их помните. Точно не европеоидной, а скорее азиатской расы, что-то тихоокеанское. Я еще тогда сказал Штефани, что это не похоже ни на одну из западноевропейских культур.

— Нет, мне вы больше рассказали. Что еще на ней — борода и рога? Так?

— Да, подбородок у той головы выглядит немного продолговатым, я и предположил, что это борода. А выступы сверху напоминают рога. Хотя с уверенностью я этого сказать не могу — с таким же успехом это может символизировать прическу, шлем или украшение.

— Вот! — вырвалось у Питера. — Помните, я рассказывал, что Тамплиеров обвиняли в поклонении Бафомету? А его представляли не иначе как в виде головы с бородой. По традиции он всегда изображался с рогами и козлиной бородкой. И только позже из этого образа появился образ дьявола в виде козла. Не правда ли, странно, как могут развиваться некоторые вещи? А помните, тогда же я говорил, что и его имя Бафомет не что иное, как арабское «abufihamet», что значит «отец мудрости»? Вот это да! Значит, Тамплиеры знали про пещеру. И поклонялись находящейся в ней голове!

— Смелый тезис, профессор Лавелл! — одобрил ван Герман. — И весьма убедительный. Возможно, это могло бы объяснить и сокровища Тамплиеров…

— …и разгадать загадку Жака де Моле. Что за тайну он унес с собой в могилу: он просто не хотел, чтобы пещера попала в недобрые руки.

— Вполне возможно.

— Что ж, — вмешался Патрик, — возможно, теперь мы знаем самую раннюю историю нашей пещеры. Но неизвестным для нас до сих пор остается, кто же все-таки построил ее и как, черт возьми, она работает.

— Вы совершенно нравы, — согласился Питер. — Месье ван Герман, а что вам известно о пещере? Что вы думаете на этот счет?

— Как я уже сказал, я очень интересуюсь ею. Но мои знания истории и в сравнение не идут с вашими. Поэтому я не могу рассказать вам ничего сверх того, что вы уже и так знаете. А что касается моего личного мнения… — Он сделал глоток вина. — В пещере, несомненно, кроется какая-то сила. С вашего позволения, я хотел бы подойти к этому вопросу с присущим вам аналитическим способом мышления. Думаю, что происхождение пещеры естественное и основывается на каком-то доселе неизвестном физическом феномене. Если же она неестественного происхождения, значит, сконструирована. Но так как нам не известна ни одна культура, располагавшая такими знаниями, то напрашивается следующий вывод: наши знания о мировых культурах неполноценны, и, по-видимому, одна из них все же была способна на такое. Или же мы просто не догадываемся о наличии еще одной культуры. Вот и все мои размышления. Замечу, что все три версии весьма спорные.

— Хорошо сказано, месье, — усмехнувшись, сказал Питер.

— Конечно, с таким же успехом эту пещеру могли соорудить и в ЦРУ, — добавил Патрик, — наподобие тайных лаборатории пятидесятых годов. А вот еще одна версия: как насчет инопланетян? Ну, что вы все так смотрите на меня?

Питер невольно рассмеялся, и даже на устах ван Германа появилась улыбка.

— Ладно, ладно, — сдался Патрик, — умолкаю.

Остаток вечера прошел в непринужденной атмосфере. Питер и ван Герман почти все время беседовали, В результате выяснилось, что хозяин разбирается в истории культуры намного лучше, чем говорил ранее. Он знал о последних научных достижениях в тех областях, которыми занимался и Питер. Хозяин проявил неподдельный интерес к работе профессора в музее и к готовящейся выставке «5000 лет письменности». Время от времени к беседе подключались Патрик и Штефани. Но, как только разговор касался узких областей, они, а в особенности Патрик, теряли к нему интерес. Зато француз с удовольствием узнал у Йозефа, что к стейку тот подал «Шато Глейон» — вино сорта корбьер, о котором он уже читал в своем путеводителе.