— Сеньор Марсьера-Боргес, кажется, я не могу убедить вас в успехе экспедиции.

Собеседник, коренной португалец средних лет в старомодной, но сшитой на заказ тройке, поправил пуговицу на манжете и толстыми пальцами обхватил маленькую ручку чашечки с эспрессо. Было похоже, как будто кто-то пытался ухватить двумя сардельками ключик от почтового ящика, но ему это удалось.

— Не могу поверить, что это вас действительно удивляет, — сказал он и подул на кофе, чтобы немного остудить его.

— Если я, как предлагают, возьму в экспедицию одного или двух ботаников или химиков, тогда ваши инвестиционные риски будут сведены к нулю.

— Равно, как и ваши, не так ли, сеньор Невро? — португалец сделал несколько глотков кофе, посматривая на француза из-за чашки.

— Естественно, если вам будет угодно. Рука руку моет!

Патрик Невро впервые за время разговора почувствовал огонек надежды и, чтобы закрепить это ощущение, достал сигарету.

— Да, точно, так говорят, рука руку моет…

Бизнесмен осторожно опустил чашку. Мыслями он был далеко отсюда.

— Что ж, — снова поднял он кофе, — я хочу быть с вами откровенным. Дело не в деньгах. Суммы, которые вы называете, мы ежемесячно отдаем дизайнерам новых лекарственных упаковок. Упаковок, которые вам дают в аптеке и которые вы выбрасываете в мусор. На годовой доход руководителя моей лаборатории в Бразилии вы можете организовать десять таких экспедиций. Речь не о деньгах, совсем не о них.

Он выдержал драматическую паузу и опустошил свою чашку. Патрик Невро прикурил новую сигарету и покорно начал обдумывать список других бизнесменов, с которыми он еще хотел встретиться в Лиссабоне. Но португалец продолжил:

— Вы только подумайте о том, что город, который вы ищете, вне зависимости от того, что я лично думаю по этому поводу, для прочего мира остается не более, чем сказкой. Моя фирма — самая большая фармацевтическая компания в Южной Америке и одна из наиболее крупных в Европе отнюдь не потому, что мы гоняемся за сказкой. Мы быстры и высокотехнологичны. Именно поэтому мы находимся под постоянным пристальным контролем наших конкурентов. Я не могу позволить себе быть втянутым в проект, подобный вашему. Достаточно ничтожной сплетни — и последствия не заставят себя ждать, уж поверьте мне. Даже малейший слух может испортить наш имидж.

— Я понимаю… — Патрик выпустил в сторону небольшое облако дыма.

— Да и вы, не обижайтесь, не самый видный исследователь. Мы навели о вас справки. С вашими методами вас можно сравнить в лучшем случае с Индианой Джонсом. Доктор Джонс для бедных, хочу я добавить, особенно после скандала с «Организацией по изучению и освоению космического пространства». Покажите мне что-нибудь, что хоть отдаленно намекнуло бы мне на существование этого города, и тогда я первый встану на вашу сторону. А так… — Он с досадой развел руками и встал. — У меня встреча. Но кое-что в вас я все-таки ценю. Встретиться со мной в Альфаме — это стильно: трогательно и располагает к доверию. Я желаю вам удачи, сеньор Невро, кто знает, может быть, мы еще увидимся.

После тот как предприниматель ушел, Патрик не стал задерживаться в кафе. Правду говорят, что Марсьера-Боргес — акула в своем деле. Конечно, он высказал свое мнение, не особенно выбирая слова, но по сути был прав. Патрик решил вновь обратиться к португальцу, как только в его руках окажется что-то более убедительное, чем собственный энтузиазм.

Патрик расплатился и отправился к ближайшей автобусной остановке по переулочкам старого города. Он вернулся в квартиру, которую снял на пару месяцев, чтобы здесь, в Португалии, найти спонсоров для экспедиции в Южную Америку. Если нельзя было позволить себе поездку в Бразилию, то что могло быть ближе, чем встретиться с португальскими и бразильскими предпринимателями в Лиссабоне? Патрик надеялся заинтриговать их и привлечь к проекту в тропиках из-за их привязанности к этим землям. Было ли это действительно так — спорный вопрос. В Бразилии есть несколько крупных американских концернов, которые не только охотнее шли на подобные предложения, но и были намного лучше развиты, как технически, так и социально. Однако связываться с нефтяными концернами или другими международными корпорациями Патрику не хотелось из принципа. Может быть, дело было в идеализме. Конечно, фармацевтическая компания была не лучшим вариантом, но, по крайней мере, она была местной, да и сам он больше тяготел именно к ней.

Опустошив почтовый ящик, Патрик плюхнулся на диван. Отсюда ему открывался чудный вид на индустриальный квартал и на добрую дюжину строительных кранов. Это был не самый лучший район, да и квартира маленькая и запущенная. То, что старая газовая колонка в ванной комнате до сих пор работала, было на грани чуда и каждый раз заставляло Патрика трепетать. Но, с другой стороны, этот агрегат работал уже так долго, так с какой же стати ему взлетать на воздух именно сейчас?

Интересно, как много почты ежедневно приходило на имя Патрика — ведь он снял эту квартиру лишь на время, и немногие знали этот адрес. Правда, в большинстве своем почта состояла из флайеров, проспектов и тому подобной мелочи, что бросают в почтовые ящики. Но на этот раз пришло письмо, которое привлекло его внимание. Очевидно, оно было доставлено экспресс-почтой. Странно, что в получении не нужно было расписаться. На конверте стоял знак Организации Объединенных Наций, а вот отправитель указан не был. Внутри лежала записка с инструкцией, согласно которой Патрику нужно было пойти в представительство авиакомпании и забрать там билет на свое имя. Нужно было поторапливаться, потому что самолет вылетал в Женеву этим же вечером.

22 апреля, отель «Дю Лак», Женева.

Питер Лавелл успел опустошить вторую чашку чая, когда к нему подошел официант и сообщил, что только что к входу подъехала машина и ждет его.

Профессор взглянул на часы и удивился пунктуальности организаторов. За день до этого он в большой спешке покидал свои вещи в маленький чемоданчик и последовал загадочному и весьма официальному приглашению. В аэропорту в Женеве его имя объявили по громкой связи и у окошка информации передали конверт. И снова внутри он нашел записку, а вместе с ней бронь на номер в самом лучшем отеле вместе с магнитной картой, подтверждение столика в ресторане с видом на Женевское озеро и билет в театр. В письме было сказано, что за все уже заплачено, и просили быть на следующее утро в полной готовности ровно в 8.30.

Питер отодвинул чашку и вышел на улицу.

— Господин Питер Лавелл? — к нему подошел роскошно одетый мужчина в белых перчатках.

— Да, это я, — ответил он по-французски.

— Вы можете говорить по-немецки. Пожалуйста, следуйте за мной, я отвезу вас в здание Организации Объединенных Наций. Позвольте мне взять ваш багаж.

Водитель проводил профессора к черному «Мерседесу» с тонированными стеклами.

Женева была невероятно зеленым городом. Ее положение между озером и горами создавало особую атмосферу — уютную и в то же время фешенебельную. Вечером Питер отказался от похода в театр ради прогулки по берегу озера, где два часа наблюдал за лебедями и яхтами. Он казался сам себе немного замкнутым и одиноким, почти как в отпуске. Но потом вспомнил про все эти Нации и международные организации, про ЮНЕСКО, ВОЗ, [6]ООН, представленные здесь. Во многих местах в городе можно было увидеть ухоженные газоны и голубые застекленные небоскребы с флагштоками, камеры наблюдения и представителей службы безопасности.

Поездка оказалась не слишком долгой, и вскоре они остановились у эффектного офисного здания, такого же остекленного, как и все, что строилось здесь в последние десять-двадцать лет. Шофер затормозил прямо у входа, передал Питеру его вещи и проводил в здание через вращающуюся дверь. Тем временем машину отогнал другой мужчина, одетый точно так же, как и первый.

Питер вошел в высокий полупустой вестибюль из темного полированного камня. На входе водитель предъявил пропуск и получил такой же для профессора.