Поль тоже встал, чтобы проводить брата до двери.

— Не забудь свою куртку. И поезжай осторожней, слышишь?

— Поль, я мог о себе позаботиться еще тогда, когда тебя на свете не было.

— Хорошо, хорошо. Тогда до скорого.

Дидье сел в машину и отправился домой; По большому счету, он добился того, чего хотел. Но почему-то он не чувствовал себя абсолютно довольным. Он казался себе просителем, а его брат, видите ли, снизошел до того, чтобы оказать ему услугу! Дидье бесило то, что он никак не мог отделаться от этого чувства. Он слишком явно показал, что хочет чего-то от брата. Конечно, Поль немного поприкидывался, но на самом деле сразу понял, что от него требуется. Дидье подозревал, что, прося у брата паспорт и визу для алжирца, Поль рассчитывал на нечто большее. Может быть, за это алжирец не только выдворит исследователей, но еще и окажется в должниках у Поля. Братец умел назначить себе цену. Но ничего, подумал Дидье. Пусть и для брата будет какая-то выгода. На этот раз на кону стояли более серьезные вещи. И он наконец сможет послать этих проклятых исследователей к черту.

10 мая, пещера Сен-Пьер-дю-Буа.

Питер и Патрик чувствовали, как страховочная веревка медленно и уверенно уходила в глубь пещеры. Это было знаком того, что у Штефани пока не возникало никаких трудностей.

Ученые только и делали, что отматывали веревку все больше и больше. В проходе уже было около десяти метров, но Штефани и не думала останавливаться. Однако она не подавала никаких знаков, о которых они договорились. Оттуда не доносилось не единого звука. Оба исследователя стояли на вырезанном в полу Кольце Монсегюра и были очень напряжены. Они сосредоточенно смотрели перед собой, туда, где в воздухе загадочным образом висела веревка. Исследователи стояли в свете непонятных голубых огоньков и настороженно вслушивались в подозрительную тишину.

Питер и Патрик внимательно следили за ритмом движения веревки. Она стала для них живым существом, тянущим за собой осторожно, но с силой. Они чувствовали в ней жизнь, и, подобно размеренным ударам сердца крупного животного, она билась.

Билась.

Билась.

И все внимание исследователей было сосредоточено на том, чтобы это биение вдруг не прервалось.

— Питер!

Он испуганно вздрогнул.

— Что?

— Я спросил, сколько она уже там.

— Я… не знаю, — ответил Питер, не отводя взгляда от веревки. — Вы на часы не смотрели? Мне кажется, прошло около получаса… Полагаю, не так уж и много…

— Мы отмотали уже девять с половиной метров. Положим, один сантиметр в секунду, значит, 950 на 60… Самое большее — пятнадцать минут, а возможно, и не более десяти… Думаете, на первое время этого достаточно и нам стоит позвать ее?

Питер наклонил голову в задумчивости.

— Да, думаю, стоит. Я не могу вечно стоять в таком напряжении. И, честно говоря, мне не терпится узнать, что же она уже нашла.

— Ну что ж! Для начала давайте остановим ее.

Исследователи натянули веревку, чтобы Штефани не смогла идти вперед. Затем Патрик трижды дернул, давая ей знак возвращаться назад. Пару секунд канат оставался неподвижным, а потом вдруг упал на пол.

— Вы что, отпустили? — спросил Питер.

— Да нет. Думаю, она идет к нам, — он натянул веревку, и уже несколько секунд спустя из прохода появилась Штефани.

— Вы не поверите, что я там увидела, — это были первые слова Штефани, предвосхитившие любые вопросы.

— Рассказывайте! — потребовал Питер.

Отстегивая веревку от своего ремня, она начала рассказ:

— Сразу за проходом начинается огромная пещера, диаметром, может, шестьдесят или семьдесят метров. Все там светится голубым светом. В центре находится колонна, представляющая собой что-то вроде светильника, высотой с саму пещеру. Под потолком свет разбивается на спектр бесконечных голубых оттенков, которые отражаются в полу. Вся пещера наполнена этим мерцающим светом, начиная с небесно-голубого и кончая бирюзовым и фиолетовым. Потолок очень светлый, почти белый, и из-за этого трудно точно сказать, какова ее настоящая высота — может, пятнадцать или двадцать метров. Это настоящее чудо!

— Немыслимо! — вырвалось у Питера.

— Как далеко вам удалось пройти? — спросил Патрик.

— Я пошла по проходу и завернула за угол — тут же началась пещера. Вы заметили, как осторожно я продвигалась? Но, честно говоря, не думаю, что в дальнейшем это так уж необходимо. Я не заметила никаких изменений в своем сознании. А благодаря свету очень хорошо видно дорогу. Ну правда, в этом нет ничего опасного.

— Что это за светящаяся колонна? — продолжал расспросы Патрик. — Опишите поподробнее.

— Я не смогла подойти достаточно близко, чтобы разглядеть детали. Кажется, там есть какой-то пьедестал и из него исходит этот свет.

— Прожектор?

— Да, в каком-то смысле. Но, с другой стороны, совсем не похож. Свет устремляется вверх и там становится более интенсивным. Такое ощущение, что это субстанция. Он просто ослепляет, но можно разглядеть в нем поднимающиеся вверх струйки. Честно говоря, он скорее похож на струю воды, направленную вверх, только более густую и светящуюся.

— Может, это и не свет вовсе… — задумался Питер.

— А что еще, кроме этого, вы обнаружили в пещере? — не унимался Патрик.

— Намного меньше, чем хотелось бы. Сверху струйками спускается этот голубой свет… Ну, как бы вам это объяснить… Почти так же, как солнечный свет спускается на землю сквозь туман и листву деревьев. Или, например, как под водой: хоть вода и прозрачная, но темная, поэтому видимость очень плохая. Лучи солнца преломляются и находятся в постоянном движении. То есть нет постоянного яркого света.

— Похоже на описание зеркального шара для дискотеки, — сообразил Патрик.

— Только намного медленнее, мягче. Лучи света мерцают и перемещаются в пространстве, подобно еле колышущимся занавескам из чистого шелка. И все вокруг наполнено этим светом. Но, несмотря на это, разглядеть внутренность пещеры можно всего метров на десять от источника света. А потом уже почти ничего не разобрать.

— Значит, где пещера заканчивается, вы не видели? Тогда с чего вы взяли, что ее диаметр составляет около семидесяти метров?

— Я прикинула. Как только из прохода попадаешь в пещеру, то тут же натыкаешься на карниз шириной метров пять. Он уходит вправо и влево и, очевидно, описывает круг. Уже через пару шагов я оказалась у его края и заметила, что сразу же за карнизом — большая яма, наполненная водой. Я прикинула, что ширина ямы составляет те же пять метров. От карниза через яму ведет небольшой мостик. По нему мне не удалось пройти, но я видела, что за ямой снова земля. Затем идет темная полоса, потом светлая, после нее снова темная и в самом центре находится та самая колонна света. По всей видимости, мост этот ведет от карниза к карнизу через все три ямы в самый центр. И тогда мне в голову пришло вот что.

Штефани показала на пол.

Прямо у ее ног лежало выбитое в камне Кольцо Монсегюра.

— Посмотрите на этот рисунок, — сказала Штефани, — это же и есть не что иное, как план пещеры!

На горе Архивариуса шел дождь. Мелкий, но настойчивый дождик, который осенью мог бы затянуться на весь день. Густые облака плотно затянули небо, так что ни заката, ни Луны все равно не было бы видно. На лес и холм опустилось серо-голубое покрывало, под которым все фигуры и объекты потеряли свои очертания. Бесцветное и приглушенное однообразие было безжизненным и наполненным одиночеством. И только пара глаз пристально следила из-за кустов за утесом. Где-то на полпути к вершине был едва заметен мерцающий свет. Снизу нельзя было с уверенностью сказать, откуда он исходил, но то, что там что-то горело, — было очевидно. И, кажется, исследователи направились именно туда.

Фигура выпрямилась и поспешила к автомобилю, припаркованному у самого подножия горы. За считанные секунды фигура приблизилась к внедорожнику и слилась с ним. Несмотря на то что вероятность его обнаружения была ничтожна, даже если бы на улице ярко светило солнце, этот человек двигался очень осторожно и быстро. Ошибок допускать было никак нельзя. Мозг работал на пределе, мускулы и сухожилия были напряжены. Подобно хищнику, человек притаился и рассматривал местность с новой точки. Прямой и самый простой путь к утесу вел вдоль страховочного троса, которым, видимо, и пользовались исследователи. Но этой дорогой идти было нельзя. А вот те выступы справа были как раз, что надо. С одной стороны, они находились чуть в стороне, но с другой — за ними никто не следил, и оттуда можно было беспрепятственно наблюдать как за страховочным тросом, так и за выступом, к которому он вел.