Но все же было в Штефани что-то, выходящее за рамки классической красоты, и это мешало Питеру. Дело было не в какой-то определенной черте, скорее наоборот — в сумме мелких деталей. Иногда, например, у Питера возникало чувство, что она знает намного больше, чем говорит. Время от времени он ловил на себе ее пристальный взгляд, похожий на взгляд строгого учителя. С обоими исследователями она вела себя безукоризненно — так, словно всю свою жизнь проработала с ними. А еще, кажется, она хорошо отдавала себе отчет в том, какое влияние оказывает на своих коллег.

И при всем этом держалась совершенно суверенно. Да, это очень точное определение. И именно благодаря такой независимости ее красота выделялась на фоне явной женской привлекательности. В ее глазах была какая-то необычная зрелость, словно за свою недолгую жизнь ей пришлось пережить счастье и беды, ужас и чудо, и теперь она была выше всего этого. Правда, это длилось всего несколько секунд, зато потом профессор чувствовал себя как бы меньше в ее присутствии. У Питера постоянно было такое странное чувство, словно все, что происходит, происходит с ее позволения.

Именно поэтому сегодня он встал так рано. Он хотел побыть наедине с самим собой и своими мыслями, чтобы наконец-то привести их в порядок.

Питер был первым посетителем в Зеленом зале. Обычно завтрак предлагали с половины седьмого, но никто даже и не рассчитывал на то, что хоть один отдыхающий спустится вниз раньше половины восьмого. Когда Питер вошел, столы уже были накрыты, но завтрак попросили немного подождать, поскольку круассаны только что поставили в печь. Поэтому ему пришлось какое-то время сидеть за чашкой чая и любоваться садом.

Вчерашний день был полон событий. Все трое хорошо поработали и, кажется, значительно продвинулись вперед. С самого начала исследователи договорились, что не будут мешать друг другу, сосредоточатся каждый на своем задании. Вечером они выехали в город и заглянули в ресторан «У кролика». Это оказалось очень приятным завершением дня. Ни один из них не проронил ни слова о работе: они решили оставить дела на следующий день. За ужином Патрик рассказал о своей экспедиции в Рим и о том, как ему удалось нелегально пробраться в катакомбы, чтобы найти доказательство своей теории, что якобы именно под улицей Виа дель Корсо некогда находилась ужасная часовня.

Ученые и археологи без конца исследуют катакомбы, расположенные под современным Римом, и все известные входы, естественно, хорошо охраняются. Но, несмотря на все препоны, проникнуть туда всегда можно, имея связи и хорошую финансовую базу. В последнее время общественность пристально следит за коррупцией в Италии, и из-за этого все сложнее становится найти нужных людей. Патрик же не хотел идти на риск и, как сам выразился, собственноручно обеспечил себе проход. Долгое время он изучал планы катакомб и в конце концов однажды ночью незамеченным проник в подземные проходы через пол под алтарем церкви Санта-Тринита дей Монти. Внизу его уже ждали двое помощников и необходимое оборудование. Так они дошли до фрески, найденной незадолго до их вторжения. Каждый квадратный сантиметр был уже давно сфотографирован, занесен в компьютер, и полная картина помещения была реконструирована. Но, для того чтобы отреставрировать настенную живопись, денег не хватало. Почти две тысячи лет эти места были погребены под защитным слоем глины, и теперь, лишившись этого покрова, они непременно рассыпались бы. Это было лишь вопросом времени. Именно поэтому у Патрика не было никаких угрызений совести, когда он пробивал дыру в стене. Как он и ожидал, сразу за стеной начинался коридор, ведущий к часовне, на поиски которой он потратил столько месяцев. Эта находка действительно была достойна внимания, а библейские фрагменты, датируемые II веком н. э., делали ее поистине сенсационной. Правда, святотатство в алтаре церкви и кощунство в отношении фрески оставалось темой номер один всех римских газет на протяжении нескольких дней. Затем начались проявления недовольства со стороны властей, и только благодаря хорошим связям Патрику удалось выйти сухим из воды.

Когда начали накрывать на стол, Питер оторвался от воспоминаний о рассказе француза. Круассаны были настолько свежими, что от них даже шел пар. Питер заказал еще одну чашку чая.

Как иногда все странно складывается, думал он. Два таких разных человека, как он и Патрик, смогли не только работать вместе, но и хорошо дополнять друг друга. Француз верил в древние легенды и загадки априори, задавался целью разгадать их и, вооружившись лопатой, отправлялся на поиски. Питер же, наоборот, старался сначала вычленить из легенд настоящую историю. С самого начала он не верил в предания, а исследовал и комбинировал их до тех пор, пока не выяснял все тайны, и тогда раскопки теряли смысл.

Так, долгое время он занимался изучением суеверий и различных оккультных течений западного мира. То, что зачастую начиналось с пары небольших зацепок, превращаюсь вскоре в огромный клубок, где все было взаимосвязано. Несметное количество религий, сект, религиозных сообществ, традиций и преданий — все строилось друг на друге или с течением столетий переходило из одного в другое. Сохраняя научно-исследовательское хладнокровие, он брался за эти темы, анализировал их, сопоставлял и устанавливал в конце концов взаимосвязи. Но те разговоры, которые ему доводилось вести, и полученная информация, были зачастую пристрастными, очень догматичными и недружелюбными. И чем дальше он продвигался, тем больше ему казалось, что он открыл ящик Пандоры. Садясь за книгу, Питер искренне надеялся покончить с этими демонами и тем самым закрыть тему. Но в последние дни он стал замечать, что переоценил свои силы, не смог полностью выкинуть из головы мысли об этом. Он вспомнил слова сатаниста Аша, когда тот цитировал Ницше: «Если вы слишком долго смотрите в бездну, то она в конце концов начнет смотреть на вас».

И вот сейчас он находился в Лангедоке, бывшем центре мировой силы. Неужели он даже не подумал об этом, когда впервые увидел надписи на степах пещеры? Неужели он правда не узнал розу или забыл о происхождении латинского выражения, которое — он отлично знал это — украшало «химическую свадьбу Христиана Розенкрейца»?

Питер просто не хотел этого замечать. И вот все это снова всплыло рядом с ним. Масоны, розенкрейцеры, сатанисты. Теперь было ясно: еретики средневековья и Тамплиеры снова догнали его. Он надеялся, что это всего лишь задание ООН. Но в действительности с ним произошло то же самое, что происходит с каждым, кто имел отношение к мистическому средневековью. Сейчас он на самом деле искал Святой Грааль. А легенды и мифы прошлого вдруг воскресли рядом с ним и могут вот-вот стать явью.

С одной стороны, Питера волновало то, что он обнаружил новые связи и, возможно, напал на след одной из самых великих тайн мира. С другой стороны, это беспокоило его, поскольку было тесно связано с прошлым. Но Грааль никогда нельзя было найти случайно. Будучи символом познания, он был доступен только обладателям чистых сердец, хотя и являлся самой заветной целью тех, кто стремился к власти. Поэтому совсем неудивительно, что завладеть Граалем можно только с боем. И Питер пока еще наблюдал за полем боя из своей башни из слоновой кости, но уже был очень близок к фронту. И это ему совсем не нравилось.

В девять исследователи встретились в офисе. Питер был уже на месте, когда в комнату вошли Патрик и Штефани. Его рука невинно лежала на ее бедре, и Питер подозревал, что вчера вечером они немного сблизились.

— Доброе утро, Питер, — сказал Патрик. — Нам вас не хватало. Вы не ходили завтракать?

— Я встал очень рано и уже поел.

— Как жаль! — сказала Штефани. — Круассаны были еще теплыми.

Питер улыбнулся, но ничего не ответил.

— Не терпится узнать, что мы сейчас услышим, — сказал Патрик, садясь на свое место на подоконнике, чтобы закурить. — Выкладывайте: что вы вчера узнали?

— Да, — сказала Штефани, — давайте я начну.

Она разложила на столе какие-то бумаги и села на стул.