Вот тебе и группа захвата.

В Кабуле, Джелалабаде, Пешаваре ребята из спецназа постоянно попадались ей на глаза. Как ей тогда хотелось перекинуться с ними парой слов, хотя бы только для того, чтобы вспомнить, как это — говорить с мужчиной, который не ценит осла или яка (какие там еще у них бывают вьючные животные?) выше женщины.

— Шпионка! Смерть крестоносцам!

Какие у них глаза! Огнем горят.Сара обвела взглядом обступивших ее мужчин. Ну и пекло. Проклятая паранджа. Надо бы сбросить ее. Хотя бы немного воздуха. Нечем дышать.

Левой рукой она сдернула с головы покрывало и отшвырнула в сторону.

Теперь в ее руке был автоматический пистолет «Глок-18» с магазином на тридцать три девятимиллиметровых патрона. Еще три магазина наготове. Она держала пистолет, как учили, — двумя руками, одна на казенной части, другая на спусковом крючке.

Задержать его,приказал ей Гленденнинг, и его голос до сих пор звучал у нее в ушах как боевой призыв.

— Именем Соединенных Штатов и правительства Пакистана я беру вас под арест за содействие террористам.

Абу Саид жестом указал на автоматы, нацеленные на нее, и навел свой автомат:

— Под арест? Думаю, дело обстоит иначе.

Какой-то человек в коричневом тюрбане заулюлюкал, издав жуткий крик, которым с незапамятных времен поддерживали в себе мужество воины в афганском племени патанов. Другие тут же подхватили его. Воинственный клич заполнил ее рассудок. Этот неземной вопль становился все громче. Словно сирена пела песню смерти. Но Саре не было страшно. Она находилась за пределами этого состояния. Она потерпела поражение. Полное, сокрушительное поражение. Медленно поворачиваясь вокруг, она подсчитала, сколько автоматов Калашникова нацелено ей в сердце. Получалось тринадцать, несчастливое число, и она отыскала взглядом еще один.

— Вы позволите? — произнес Саид, и его аристократический английский, который был бы весьма уместен в фешенебельном лондонском районе Мейфер, поразил ее не меньше, чем его удар в челюсть несколько минут назад.

Почти ласково он вынул из ее рук пистолет. Сара не сопротивлялась. Да и скольких она успела бы уложить? И успела бы убить хотя бы Саида? Половина мужчин в толпе — закаленные в битвах бойцы. Стоило ей шевельнуться, чтобы выстрелить, и в ту же секунду сам Саид или кто другой искрошил бы ее автоматными очередями.

Задержать его!

Видит бог, она сделала все, что могла.

Саид сменил автомат на кинжал. Большой, изогнутый, как серп. С чарующей улыбкой Джоконды он медленно приблизился к ней. Руки Сары налились свинцом. И ноги тоже. С губ слетели слова молитвы:

— Отче… В руки Твои отдаю дух мой… Прости меня, грешную рабу Твою…

Она нащупала языком фарфоровый тайник с цианистым калием и, как учили, открыла его. Круглая сухая капсула вывалилась на язык. Аккуратно поместив ее между коренными зубами, она поздравила себя с принятым решением. Яд все-таки лучше, чем смерть от этого жуткого кинжала.

Саид что-то говорил ей, но она его не слышала. Странно, но вокруг все стало безмолвно. Она чувствовала только жару: горячий воздух, волнами поднимаясь от земли, словно окунал ее в безводный, знойный поток, погружал в гипнотический транс. Кинжал описал в воздухе широкую дугу. И Сара встретилась взглядом с Саидом: как же молод он был под окладистой бородой и слоем грязи! Под лютой ненавистью.

Она приготовилась раскусить капсулу.

Струя крови хлестнула ей в лицо, и Саида перед ней вдруг не стало. Он лежал на земле с широко открытыми глазами, его взгляд в ужасе застыл на обломке кости с обрывками мышц там, где только что была его рука. До Сары донесся крик: пули, оторвавшие руку Саиду, пролетев насквозь, попали прямо в голову мужчине, который стоял в нескольких шагах за ним.

Та-та-та.

Воздух прорезали автоматные очереди. Сухой механический кашель. Громкий, неправдоподобно громкий. Усиленный громкоговорителем голос прокричал на урду:

— Немедленно разойдитесь. Покиньте эту зону, в противном случае вы будете арестованы.

Капот «доджа» разорвал человеческий круг, разбрасывая людей, как кегли. Над кабиной торчал двуствольный пулемет тридцатого калибра. Пара предупредительных выстрелов в воздух. Кто-то выстрелил в ответ по армейскому грузовику. Пули с мерзким визгом отрикошетили, и Сара поморщилась. Пулеметы открыли огонь, звук был такой, словно кто-то бил крикетной битой по пустым тыквам. Сразу несколько человек повалились друг на друга, их вывороченные внутренности блестели, как спелые фрукты.

Выплюнув капсулу с ядом на землю, Сара согнулась пополам и стала отплевываться. Слава богу, она не успела раскусить капсулу.

Около нее стоял солдат. Его можно было принять за одного из пакистанцев, которые чуть не растерзали ее, — грязный, бородатый, загорелый. При его прикосновении Сара вздрогнула. Как во сне она заметила его голубые глаза и поняла, что у нее, наверное, шок.

— Помогите мне затащить его в грузовик, — произнес солдат. — У нас на все про все секунд тридцать, пока здешний Итан Аллен и его горные стрелки [2]собираются с духом. Они тут устроят такое, что чертям станет жарко.

«Куда уж жарче!» — изумилась про себя Сара. Как в дурном сне она видела разбегавшихся во все стороны мужчин и женщин. Каждые несколько секунд крупнокалиберные пулеметы выдавали новую очередь. Пороховые газы, пыль, навоз и вездесущая туча оводов перемешались и закружились, скрывая все вокруг в плотном желтоватом тумане. И все это время, без умолку, словно голос Данте, направляющий грешников, из громкоговорителя раздавался приказ местным жителям покинуть территорию рынка.

Мимо процокал испуганный ослик, впряженный в тележку с компакт-дисками и видеокассетами.

Саид скорчился на земле, его взгляд был по-прежнему прикован к тому, что остаюсь от его руки. Время от времени он принимался орать от боли, но его вопли Сару совсем не трогали.

— Куда ты послал деньги? — спросила она, наклонившись к нему. — С какой целью?

— Моя рука, — вскричал Саид. — Где моя рука?

— Дайте жгут, — приказала она солдату.

На земле, рядом с Саидом, валялись долларовая банкнота, сотовый телефон и коробочка мятных драже «Тик-Так», в которой, как подозревала Сара, скорее всего, был амфетамин. Забери телефон, приказала она себе и уже протянула к нему руку, когда двое солдат вытолкнули из магазина Бхатию.

— Деньги пропали, — произнес один из них, обращаясь, очевидно, к Саре. — Как сквозь землю провалились.

Сара перевела взгляд: у входа лежали мертвые охранники и продавец, так и не сумевший продать ей цепочку.

— Это не важ…

Она не успела закончить фразу: Саид подтянул ноги к груди и лягнул ее в живот, так что она упала ничком прямо в грязь.

— Эй, ты! — закричал американский солдат, сдернув с плеча автомат и нацелив его Саиду прямо в грудь.

— Нет! — едва слышно запротестовала Сара. — Надо его допросить.

Слишком поздно. Саид дотянулся до кинжала и едва заметным быстрым движением перерезал себе горло.

— Не-е-ет! — закричала Сара, когда кровь забила фонтаном, а голова его дернулась и ударилась о землю.

Когда после зачистки базара она ехала в машине, скользя невидящим взглядом по серо-синему каракорумскому пейзажу, до нее вдруг дошло, что она забыла забрать сотовый телефон. Сара рванулась приказать водителю поворачивать обратно, но сообразила, что слишком поздно: телефон наверняка давно исчез.

Все, что можно подобрать, уже подобрали.

— Ромео вернулся, — зазвучал в наушниках хриплый голос Сантини.

Чапел застыл у окна, прижимая к глазам бинокль. Тот же щеголевато одетый тип, которого они видели полчаса назад, возвращался к сверкающей витрине «Королевских ювелиров». Поначалу, глядя на его целеустремленную походку, Чапел решил, что он пройдет мимо: обычный человек возвращается на работу после обеда в кафе, одна рука в кармане брюк, другой поправляет волосы. Какой-нибудь брокер — собирается с силами перед новым обзвоном клиентов — или продавец, который воспользовался перерывом, чтобы отдохнуть от своей безупречной улыбки.