— А как нам связаться с господином Рибо? — поинтересовалась Сара, обмахиваясь, словно веером, сложенной в несколько раз газетой «Ле Монд».

— Он в отпуске. Париж в августе, знаете ли… все спешат, отсюда разъезжаются. В городе одни туристы. Ну и еще я.

— И где он сейчас?

Чапел надеялся, что недалеко: Ницца, Сардиния, Рим. Звонок от Леклерка, сорок пять минут полета, и к утру Рибо уже будет отвечать на их вопросы.

— В Гватемале. Чичикастенанго. Хотел посмотреть руины майя. Или это в Гондурасе?

— Да нет, в Гватемале, — сказала Сара, бросив взгляд на Чапела, и он понял, что они подумали об одном и том же: знай Рибо, что им заинтересуется полиция, он не сумел бы удрать еще дальше.

Рикар, словно почувствовав их замешательство, поторопился исправить ситуацию:

— Да это не важно. У нашей компании тридцать семь зданий в Париже, более четырехсот квартир. Мы помним только о тех жильцах, кто опаздывает с оплатой или не платит совсем или о проблемных. Но господин Ру был безупречен. — И снова Рикар испугался, что сказал что-то не то.

Но Адам ничуть не удивился. Именно такое, безоговорочно благоприятное отношение к себе Талил, несомненно, и пытался вызвать.

— У вас есть номер его банковского счета? — спросил он.

— Да, конечно. Месье Крисье позвонил перед вашим приходом.

Они знали, что под именем Крисье работает Леклерк. Несколько нажатий клавиш, и Адам и Сара получили то, за чем пришли, — счет Талила. Рикар быстро написал на блокнотном листке девятизначный номер и вручил его Чапелу.

— Вот его счет в банке «Лондон–Париж». Месье, вам плохо? — участливо спросил он. — Я могу предложить вам стакан воды? Садитесь, пожалуйста.

Чапел посмотрел в висевшее на стене зеркало в позолоченной раме. Бледный и измученный, он выглядел совсем больным. Один глаз заплыл. «Это от жары», — подумал Чапел, чувствуя, что пора выбираться на свежий воздух.

— Все нормально, — произнес он вслух, быстро отодвигаясь от шкафа и расправляя плечи. Слишком поздно вспомнил он о своем незажившем ожоге. От внезапно нахлынувшей боли перед глазами поплыли темные круги, будто он смотрел на гигантское солнце. — Ничего, — пробормотал он, — просто немного… — Выдавив эти слова, он выпрямился более осторожно и перевел дух. — Можем идти?

Сара взяла листок с номером банковского счета, поблагодарила Жюля Рикара и попросила его позвонить, если он что-нибудь вспомнит о так называемом Бертране Ру или о его сообщниках. Спускаясь по лестнице, Чапел не думал ни о Рикаре, ни о Талиле, ни о расследовании вообще. Он подсчитывал часы до утренней встречи с доктором Бак. Сможет ли он дотерпеть?

«Рено» несся через мост, под которым лениво поблескивала в лучах полуденного солнца изумрудная Сена. Окно с его стороны было открыто, и Чапел с жадностью глотал прохладный ветерок с запахом речной воды. Сейчас он чувствовал себя лучше. Виды, звуки, запахи города помогали забыть про недомогание. Более того, стремительная поездка по парижским улицам привела его в хорошее расположение духа. Двигаться — значит действовать, а действовать — значит добиваться успеха. Сколько бы ни длились неприятности, какими бы недостижимыми ни казались поставленные цели, пока он в движении, все возможно.

Выйдя из офиса Рикара, Чапел позвонил Леклерку, чтобы тот связался с банком «Лондон–Париж» и, употребив свое влияние, запросил выписку по счету Ру. Леклерк пообещал выполнить его просьбу и добавил, что у него тоже есть новость: Мохаммед аль-Талил получил на имя Ру водительское удостоверение, где в качестве адреса указана взорванная квартира в Университетском городке. Записывая номер к себе в блокнот, Чапел порадовался первым слабым признакам того, что их расследование продвигается. Выданные государственными органами удостоверения личности, как и адрес постоянного места жительства, обязательно указываются при получении кредитной карты, открытии банковского счета, оплате коммунальных платежей, телефона, оформлении ссуды. По собственному опыту он знал, что те, кто занимается отмыванием денег, располагают «чистыми» документами на два или три имени. Номер водительского удостоверения Талила давал им дополнительную неоценимую возможность проследить его финансовые операции.

Впереди вспыхнул желтый свет, затем — зеленый. Перестроившись в левый ряд, Сара свернула на набережную д'Орсэ. Перейдя на третью скорость, она слегка вдавила педаль газа, и «рено» рванул вперед.

— С вами точно все в порядке? — участливо и в то же время чуть раздраженно спросила она. Ей не хотелось, чтобы из-за Чапела работа замедлилась. — В офисе мне на секунду показалось, что вы собрались упасть в обморок.

— У меня сильный ожог плеча. Просто надо аккуратнее двигаться.

— Может, лучше было остаться в больнице?

Чапел внимательно посмотрел на нее, но промолчал. Остаться для чего? — чуть не спросил он. Чтобы вместо него кто-то другой выслеживал Талила? Чтобы обещание, которое он дал своим погибшим товарищам, вместо него взялся выполнять кто-то, кого они знать не знали? Кто-то, для кого поквитаться с убийцей не будет, как для него, делом чести? Кто-то заведомо менее компетентный в его профессиональной области?

— Нет, не лучше, — в конце концов произнес Адам и сел прямее, чтобы показать, что с ним все в порядке и беспокоиться на его счет не стоит. Даже если плечо жжет адским огнем.

Они подъезжали к собору Парижской Богоматери. Уединенный в своей средневековой вотчине на островке Сите посреди Сены, серый, строгий и мужественный, с двумя массивными башнями, он словно не желал поддаваться очарованию летнего дня. Кому-то пришла идея превратить берег Сены в городской пляж, и вдоль реки на забетонированной дорожке выстроились рядами топчаны и шезлонги. Еще ближе к воде на песчаной площадке азартно сражались друг с другом две команды волейболистов. Взрывы их веселого хохота придавали этому дню ощущение нереальности.

— Так, значит, вы у нас счетовод? — спросила Сара, не отрывая взгляда от дороги.

— Это адмирал Гленденнинг так выразился?

— Почему вы не зовете его, как все, просто Глен? Или вы из тех американцев, кто любит соблюдать проформу? В таком случае не знаю, можно ли вам доверять. — Она саркастично усмехнулась и добавила: — Вы ведь бухгалтер, да?

— Да. Работал в «Прайс Уотерхаус».

— Долго?

— Шесть лет.

— И как высоко поднялись по служебной лестнице?

Чапел скосил на нее глаза, ему не нравились эти вопросы: она словно выискивала, к чему придраться.

— До партнера.

— Невероятно! — искренне изумилась Сара. — Вы, должно быть, трудились не покладая рук. Я немножко разбираюсь в этом. Мой старший брат работает в Сити в одном из самых престижных инвестиционных банков. Он тоже партнер, так что я знаю, чего это стоит. Я годами не получала от него никакой весточки, кроме жутких рождественских открыток. Он их даже не подписывает. Но кого мне искренне жаль, так это его жену: трое детей, а растут считай без отца. Вместо мужа — солидный чек. Он зарабатывает кучу денег. Практически печатает их. Но банкноту ведь не обнимешь, верно? Хотя, конечно, мы все чем-то жертвуем. И тем не менее, мистер Чапел, я под впечатлением: вы ушли с такого поста, а работать все равно приходится по восемнадцать часов в сутки. Вот только зарплата, увы, стала у вас меньше. Жалко, наверное?

— Нисколько, — ответил Чапел. — Деньги…

— Еще скажите, что вы патриот!

С каких пор это слово стало у нас чуть ли не бранным?

— А вы нет?

— Я-то?.. Такая работа позволяет вволю путешествовать. Мне нравятся поездки в дальние страны, люблю встречаться с необычными людьми, а еще…

— …а еще убивать их, — закончил Чапел ее фразу, вспомнив популярную после вьетнамской войны наклейку на бампер автомобиля. [8]

— Нет, я предпочитаю разговаривать с ними. Хочу, чтобы они увидели ситуацию нашими глазами. Стараюсь перетянуть их на свою сторону. Мне нравится считать себя проводником внешней политики своей страны.