Он невольно рассмеялся.

— Может быть, но вы являете собой исключение.

— Вот как? — пробормотала Мэг, ожидая продолжения и почему-то начиная дрожать.

— Вы слишком… добросердечная.

— Что?

— Дорис постоянно подставляет вас, ставит в неловкие ситуации, но вы неизменно бросаетесь ей на выручку, как храбрая курица на помощь своему цыпленку. Однако вы не можете не видеть, что этот цыпленок гораздо сильнее, изворотливее и… наглее вас.

Мэг постаралась вспомнить, когда это она безоглядно бросалась на помощь Дорис, и не смогла.

— Это не так! — возразила она и тут же поняла, что Димитрис совершенно прав: она действительно бросилась на защиту Дорис.

— Вот видите! Что и требовалось доказать.

— И я вовсе не курица, — продолжила Мэг, словно не заметив его восклицания. — И мне не нравится ваша лесть.

— Конечно, вы не курица. Я извиняюсь за это сравнение. Но мои слова не являются лестью. Просто я во всех подробностях рассмотрел сегодняшнюю сцену в столовой. Когда Дорис попыталась отвлечь наше с Еленой внимание милым разговором, вы немедленно поддержали ее, хотя все еще злились. Или в вас просто взыграла женская солидарность?

— Отчасти, — буркнула Мэг.

— А к кому больше — к Дорис или к Марии, которую она оскорбила?

— Я знаю Дорис много лет, мы дружим с пяти лет.

— И ваша дружба выдержала проверку временем и всем остальным? Или я опять лезу в вашу душу со своей греческой неделикатностью?

— Дело не в вашей национальной принадлежности. Я все больше уверяюсь в том, что вы вовсе не тот человек, за которого себя выдаете. Ваши слова не более чем ширма, а на самом деле вы наблюдаете, выжидаете… Вы похожи на мурену, засевшую в своей норке и держащую под наблюдением все происходящее и готовую вцепиться в жертву при первом удобном случае. А сейчас мне кажется, что вы задались странной целью выведать мою подноготную. Зачем?

Он хмыкнул.

— Вы слишком проницательны, Мэг. Поэтому мне не остается ничего другого, как признаться, что в ваших словах есть доля истины. Я действительно наблюдал за вами. Вы мне просто интересны, Мэг. Очень интересны. Я чувствую в вас какую-то загадку… почти трагический надлом, и мне просто интересно, что сие означает.

Ему просто интересно! Скажите пожалуйста, каков экспериментатор! Мэг вскинула голову.

— Однако мне это не нравится.

— Но ведь вы тоже наблюдаете за мной!

Она отвернулась и стала смотреть в прозрачную голубую толщу воды. Все равно опровергать это заявление не имело смысла. Сейчас, как никогда, Мэг охватило тревожное ощущение надвигающейся катастрофы. С каждым мгновением час — или минута! — «икс» все более приближался, рождая в Мэг дрожь и стеснение. Она не должна была вступать с Димитрисом в этот разговор! Ей следовало обменяться с ним парой ничего не значащих фраз и быстренько удалиться!

— Вчера я был в клинике, — неожиданно сообщил он.

— Да, я помню, — отозвалась она.

— С меня сняли повязку, и я долго рассматривал свое новое лицо.

Сняли повязку? Но почему он все еще закрывает лицо платком?

— Вам не понравилась работа хирургов? — осторожно спросила Мэг, лихорадочно пытаясь понять, как себя может чувствовать человек в подобной ситуации и какие слова сейчас уместны.

— Нет, их работа безупречна. Мы можем просто прогуляться и поговорить? Или это вас скомпрометирует?

— Куда уж больше! — нервно сказала Мэг.

— Тогда вам нечего терять. Пойдемте. — И он добавил совершенно другим тоном: — Мне это сейчас просто необходимо.

В три часа ночи? — хотела спросить Мэг, но почему-то вместо этого послушно поднялась вслед с шезлонга.

Димитрис шел впереди, освещаемый бликами голубой воды бассейна с одной стороны и затененный нависающими ветвями олив — с другой. Он словно был разделен на две половины — светлую и темную. Некое олицетворение сущности человека вообще — и хорошего, и плохого пополам. Дрожь внутри Мэг усилилась, но она продолжала идти за Димитрисом, угрожающе огромным, ступавшим обманчиво мягкой походкой опасного хищника.

Потом он свернул на дорожку, ведущую в глубь сада, и Мэг, едва волоча ноги, двинулась следом. Приостановившись на границе тени от деревьев и света от бассейна, она посмотрела на небо, пытаясь обнаружить луну. Огромный надкусанный желтый блин висел прямо над домом.

— Ну что же вы?! — окликнул ее нетерпеливый голос Димитриса, уже вступившего в глубокую чернильную тьму ночного сада.

Мэг сделала несколько шагов, и темнота послушно поглотила ее в своем чреве, как несколькими мгновениями ранее — Димитриса.

Первые несколько секунд Мэг ничего не могла разобрать. Она почти обреченно оглянулась на пылающую голубым льдистым огнем воду бассейна, казавшуюся отсюда, из темноты, особенно яркой.

— Мэг… — оторвал ее от этого созерцания шелестящий голос Димитриса.

— Я ничего не вижу, — приглушенным голосом отозвалась она и тут же почувствовала, как горячая сильная ладонь охватила ее запястье.

Мэг почему-то вздрогнула, а вверх по руке поползли прохладные щекочущие мурашки, прокатились волной по спине и застряли на уровне поясницы.

Она не знала, куда Димитрис ее ведет, но в данную минуту больше всего Мэг волновало другое: как бы не упасть. Димитрис шел довольно быстро, и она старалась не отставать. Тем более что он до сих пор держал ее за руку, а в случае снижения темпа получилось бы так, что он волочет ее за собой. Только через пару минут, когда оказалась перед черным расплывчатым холмом, Мэг поняла, что он ведет ее в беседку. Димитрис потянул ее внутрь этого холма, потом раздалось шуршание, а через некоторое время вспыхнул тот самый светильник в форме невиданного цветка, заливая беседку светом, показавшимся после чернильной темноты сада очень ярким. Мэг невольно зажмурилась.

Димитрис подошел к светильнику и, что-то покрутив, убавил яркость. Но все равно тут же появились ночные мотыльки, закружившиеся над лампой в неистовом танце. Из-за мельтешения маленьких многочисленных крылышек тусклый свет дергался и мерцал, отбрасывая пляшущие островки теней на их лица.

— Присаживайтесь, Мэг.

— На самом деле здесь, оказывается, довольно мило, — пробормотала она, усаживаясь на диван напротив него. — Вообще-то я очень боялась, что нас одолеют всякие кровососущие насекомые, — произнесла она почти обыденным тоном, словно сидеть в купальном халате в три часа ночи в беседке с мужчиной, чьего лица она никогда не видела, для нее самое обычное дело.

— Здесь установлено специальное электронное устройство, отпугивающее маленьких вампиров. Точно так же, как и в доме.

Мэг посмотрела на его закрытое платком лицо, и мурашки, успокоившиеся было до поры до времени, вдруг снова вздыбили крохотные волоски на коже и пустились в бег по спине.

— У вас очень удобный дом, роскошный, оснащенный…

— Вам нравится проводить здесь отпуск?

— Отчасти, но… думаю, мне следует прервать мой отпуск и вернуться домой.

— Вот как? Соскучились по своему жениху?

Мэг почему-то сдержала рвущееся с языка признание, что Дейв — всего-навсего друг и никогда не носил этот «титул», да и вряд ли когда-нибудь будет — если только случится что-то сверхъестественное.

— И это тоже. А еще меня ждут родители, работа.

— Дейв много значит для вас?

— Почему это вас интересует?

— Я же сказал, что вы мне интересны.

— Думаю, что мне уже пора.

— Подождите.

Они одновременно поднялись и оказались друг против друга. Мэг замерла, а потом сделала шаг назад и наткнулась на стоящий сзади диван. Димитрис был слишком близко, и внутри нее нарастала какая-то непонятная лавина, горячая и острая. Эта лавина становилась все больше, и, низвергаясь, она своими острыми гранями цеплялась за все внутри, так что Мэг чувствовала почти физическую боль.

— Что? — хрипло спросила она.

Их глаза встретились, Мэг погрузилась в черные провалы его глаз, и ею неожиданно овладела безумная мысль сорвать платок и посмотреть на его лицо, чтобы раз и навсегда лишиться безрассудной надежды увидеть человека, которого она безумно любила и потеряла, так и не успев сказать ему главного: что для нее имеет значение сам факт его существования и она ни на что не претендует. Даже если он уйдет, ей будет достаточно знать, что он жив, здоров и что он счастлив… Он не поверил бы ей, но это было именно так. А теперь она никогда ему этого не скажет, потому что его больше нет…