Кэррик помнил, как их командир организовал переправу через разлившуюся горную речушку.

— Вы не могли бы, сэр, найти небольшую лодку?

— По-моему, я видел где-то лодку.

— Нам нужна небольшая, сэр. На двоих. Чтобы мы с вами поместились.

Стоя на берегу разлившегося от прошедших дождей Буга, Джонни Кэррик даже не заметил, что одна из чашечек весов преданности и верности опустилась чуть ниже.

Чтобы добраться до озера, пришлось пройти не меньше трех миль.

Примечательно, что Ройвен Вайсберг, русский, успевший пожить в таких городах, как Пермь, Москва и Берлин, пробирался через лес с уверенностью обитающего здесь дикого зверя. Кэррик следовал за ним, стараясь по мере возможности не отставать и не терять из виду спину «объекта». Когда же такое все-таки случилось, наказание не заставляло себя ждать: откуда-то выскакивали вдруг деревья, ветки били по лицу.

О близости озера Кэррика известили крики птиц и плеск воды. Они шли по широкому проселку, и в какой-то момент он оступился, угодив в оставленную трактором глубокую колею. Продолжая движение по инерции, Кэррик ткнулся Ройвену в спину, и в тот же миг вылетевшая из темноты рука схватила его за горло. Он захрипел и тут же услышал негромкий смех. Та самая рука, что держала его за горло, помогла подняться. Смех же прозвучал как-то странно, словно донесся из другого мира. Еще несколько шагов, и им открылось озеро. Они пришли, не воспользовавшись ни картой, ни компасом, ни Джи-пи-эс. Ничего этого и не требовалось — Вайсберг знал лес не хуже какого-нибудь местного жителя, оленя или кабана.

Деревья подходили к самой воде.

— Я был здесь однажды, — сказал Ройвен. — Какой-то человек удил рыбу. Я не стал с ним заговаривать, а он не заметил, что за ним наблюдают. Потом подвел лодку вот к этому месту, привязал и ушел.

Кэррик так и не узнал, зачем русский приходил к озеру, зачем скрывался в лесу, выслеживал ли добычу или был ею.

В прореху туч заглянула луна, и по воде побежала мерцающая дорожка. Запищали птицы. Он подумал о тех секундах, когда Ройвен сжал, а потом освободил его горло, о спонтанной реакции и последовавшей за этим разрядке.

Лодка была на месте. Прежние способности вернулись, и он видел в темноте гораздо лучше, чем в начале их прогулки по ночному лесу.

Над вдававшимся в берег узким заливчиком нависло старое дерево, под которым и темнело нечто, напоминающее лодку. Памяти, уверенности в себе и рассудительности Вайсберга оставалось только позавидовать.

— Я все сделаю, сэр. Сделаю сам.

Держась за ветки, он спустился к реке, ступил в воду и провел ладонями по корпусу, ощупывая лодку. Точнее, не лодку даже, а плоскодонный ялик вроде тех, которые некоторые привязывают к катерам и яхтам на Темзе или Гранд-юнион-канале. Он вспомнил о молодой женщине, занимавшейся с ним любовью на борту баржи, а потом оказавшейся в объятиях молодого человека, приехавшего с командой старика. Воспоминания не мешали пальцам снимать размеры ялика, лодчонки узкой, с одной поперечной скамейкой посередине. Борта ялика поднимались над водой дюймов на девять. Кэррик мало знал о лодках. На Спрее [5]ими не пользовались из-за слишком быстрого течения и обилия скрытых препятствий. К тихим заводям, где лососи метали икру, рыбаки добирались вброд. Что касается десантников, то на воду и лодки они всегда смотрели свысока, предоставляя заниматься ими другим, тем, кого называли «капустными шляпами» — иными словами всех, кто не носит красный берет, — имея в виду в первую очередь морскую пехоту с ее зелеными беретами. У берега ялик держался благодаря веревке, один конец крепился к кольцу на носу суденышка, а другой к ветке прикрывавшего бухточку дерева. Узел поддался легко, и Кэррик, взявшись за конец, потянул. Получилось даже легче, чем можно было ожидать. Ялик выскользнул на глинистый берег.

Кэррик перевернул утлое суденышко, и из него полилась дождевая вода.

— Это хорошо, сэр, что вода. Значит, все в порядке. Понимаете, сэр? Это значит, что течи нет.

А вот похвастать своими достижениями он не мог. Речушка в Бреконских горах, казавшаяся тогда стремительной, опасной, даже в половодье не могла сравниться с могучим потоком, проносившимся сейчас перед ним. Но отступать было поздно. Он сам предложил план, когда требовалось всего лишь не открывать рот. Лежавший на берегу ялик казался хрупким и ненадежным для той работы, что предстояло выполнить.

— Думаешь, получится, Джонни? Сможем переправиться?

— Да, сэр. Получится.

Ройвен Вайсберг обошел ялик, взялся за нос и поднял. Кэррик попросил подождать минутку и отошел на несколько шагов, за деревья. Там он быстро сбросил на землю куртку, расстегнул рубашку и, удостоверившись, что поблизости никого нет, снял маячок.

Вернувшись, Джонни Кэррик поднял ялик за корму, и они, поделив груз на двоих, тронулись в обратный путь.

Багси видел координаты на маленьком экране. Цифры не менялись, и индикатор мерцал ровным зеленым светом. На коленях у Багси лежала карта, на которой он, подсвечивая фонариком, отмечал новое положение, когда источник сигнала перемещался. Время от времени сон брал верх, и тогда Багси проваливался на какое-то время в дрему. Если координаты менялись, индикатор переключался с зеленого на красный.

Деннис и Эдриан устроились здесь же, в микроавтобусе, на передних сидениях. Каждые несколько минут кто-то из них открывал глаза, и тогда Багси клал руку ему на плечо и шептал на ухо успокаивающие слова. Эти двое вымотались больше всех, и им отдых требовался в первую очередь. Парни проделали отличную работу, ведя пешее наблюдение, заслужили пару часов покоя. Теперь за них работал «жучок» и работал, надо признать, прекрасно.

Сам Багси сидел, прижавшись к двери, а две трети места занимал мистер Лоусон. Раза два он пытался отвоевать себе еще часть пространства — сначала легонько ткнув Багси локтем, а потом резко атаковав пяткой. Обе попытки не удались — Багси отстоял свою территорию, — после чего шеф притих. За спиной у него, между сумок и пакетов, притулились Стрелок и Шринкс. Второй спал, первый — бодрствовал. Багси подумал, что если игра не закончится в ближайшее время, нужно будет найти какую-нибудь канаву и устроить постирушку. Он и сам источал далеко не чарующий аромат, но сейчас, когда в микроавтобусе собралось шестеро мужчин, вонь от белья, носков и тел стояла такая, что хотелось заткнуть нос. И никто не мог сказать, когда же все кончится.

Свет индикатора не менялся, и цифры как будто застыли.

Багси не завидовал и не жаловался, но равновесие в наспех собранной оперативной группе немного нарушалось. К мистеру Лоусону это не относилось; он, как и положено старшему, занимал верную позицию, позволявшую в случае изменения ситуации действовать быстро и решительно. А вот легковушка оставалась свободной. Обе машины стояли на некотором удалении от дороги, на достаточно безопасной, скрытой от посторонних глаз парковке пустующего кемпинга, на примерно равном удалении от реки и того места, где находился маячок.

Итак, легковушка была свободна. Потом туда отправилась девушка. А за ней потянулся этот высокий парень, «приятель» мистера Лоусона. Багси вдруг поймал себя на том, что завидует парнишке — девушка приятная. Жена как-то сказала, что ему могут нравиться только те, что работает с ним вместе. Те, что умеют летать…

Цифры на экране не менялись. И индикатор мерцал ровным зеленым светом.

Собрались на рассвете. С первыми лучами все вышли к точке, координаты которой соответствовали широте и долготе, указанным в зашифрованном сообщении.

Михаил и Виктор расположились на флангах строя, метрах в двухстах от Ройвена Вайсберга и англичанина, так и не заслужившего до сих пор их доверия. Позади этой пары занял пост Иосиф Гольдман, в задачу которого входило наблюдение за рекой и белорусским берегом. Согласно инструкциям, люди из Сарова должны были прибыть в темное время суток и подать сигнал фонариком. Пока никаких сигналов никто не подал.