Во дворе здания, которое спешно переоборудуется под лазарет тифозных, в куче мусора найден архив материалов истории России XVI–XVII веков.

В Отдел по делам охраны памятников искусства и старины поступили художественные произведения из коллекции Д.А.Олсуфьева и Ферзена. В том же отделе находятся четыре портрета из бывшего Совета присяжных поверенных: А.Н.Турчанинова работы В.Серова, В.Н.Герарда и В.Д.Спасовича работы Репина, Арсеньева работы О.Браза.

Члены комиссии по приобретению работ современных художников для музейного фонда просят прислать сотрудника для осмотра работ М.О.Микешина, приобретенных с выставки. Среди них рисунки скульптора и художников Льва Бруни, Митурича, Дав. Бурлюка, а также рисунки М.Добужинского, приобретенные с выставки в Доме искусств, с выставки «Миньон» общества им. Куинджи приобретены работы Савинского, Кучумова, Лаховского. Митрохин огласил акт о приеме Адарюковым гравюр, литографий из собрания Е.Е.Рейтерна.

Заведующий музейным отделом С.Исаков сообщил, что в собрании Госфонда в Зимнем дворце находятся альбом Г.Г.Гагарина, часть его коллекции, а также рисунки Кипренского, гравюры Махаева. Митрохину поручено побывать там и составить список тех вещей, которые следует переправить в Русский музей.

Иногда мне кажется, что неисчерпаема бездна глупости, а художественный Совет Русского музея напоминает оазис честности в пустыни невежества. Это случилось на объединенном заседании Совета, в котором приняли участие заведующий садово-парковой секцией археологического отдела В.Я.Курбатов, член общего Совета Русского музея, директор Эрмитажа С.Н.Тройницкий и заведующий работами по устройству парка на Марсовом поле архитектор И.А.Фомин. Последний и высказал явно непродуманную затею, направленную на возвеличивание священного захоронения на Марсовом поле. Кстати, еще в 1917 году нам удалось предотвратить намерение властей устроить кладбище на Дворцовой площади, мы посоветовали захоронение жертв революции устроить на Марсовом поле. И вот родился новый план наступления на самые основы петербургской культуры. Фомин высказал, что в связи с подготовкой к празднованию 1 мая в Смольном решили срочно вырубить сорок деревьев в саду Михайловского дворца, сделать просеку, чтобы открыть вид с Марсова поля на фасад Русского музея. Наряду с этим намечено соединить мостами парк Марсова поля с парком при Русском музее и с Летним садом. Просека, по мысли Фомина, якобы не нарушит цельность Михайловского парка, который не имеет определенного характера и напоминает английский парк, и все это в целом оправдано тем, что Михайловский дворец переходит в обезличенное общественное пользование. Если в эпоху Росси вполне было естественно замаскировать Михайловский дворец группами деревьев как частное жилище, то теперь желательно открыть вид на него для всех горожан. Для осуществления этой цели Фомин заявил, что в его распоряжении имеются опытные садоводы, которые выполнят работу к 1 мая.

Вот тут и сыграл свою роль «оазис спасения» Русского музея. Первым поднялся В.Я.Курбатов (не зря прошел школу «Мира искусства») и высказал, что недопустима порубка леса по оси фасада музея. Это совершенно нарушит план музейного парка, который разработан в характере чисто пейзажного парка и рассчитан на посадку деревьев и кустарников таким образом, чтобы они служили рядом кулис, открывающих вид на часть фасада. Открытый фасад резко противоречит художественному замыслу Росси. Можно лишь очистить сад от поздних зарослей, которые нарушают план парка своей запущенностью.

«Запущенное состояние парка недопустимо, — сказал Миллер, — администрация музея сознает это упущение, был разработан план восстановления сада, но война помещала его осуществить, то есть привести в соответствии с планом Росси».

Возразил против проекта — открыть вид на дворец — и С.Н.Тройницкий. В его руках оказался проект архитектора Росси, и он привел историческую справку, что Росси проложил Михайловскую улицу для того, чтобы открыть вид на лицевой фасад дворца с Невского проспекта. Мне ничего не оставалось добавить и я категорически высказался против прорубки просеки и заявил, что совершенно недопустимо устраивать мосты для соединения Марсова поля с парком Русского музея и Летним садом, так как это нарушит весь художественный и архитектурный проект Марсова поля, участка музея и Летнего сада.

П.И.Нерадовский показал подлинный план, хранящийся в художественном отделе Русского музея — план Росси, в котором видны его намерения: 1) Построить павильон вправо от оси фасада, чтобы он был виден с Марсова поля на фоне старых аллей. 2) Прервать аллеи вдоль набережной с засадкой пустого места в шахматном порядке, чтобы часть фасада была видна в этот пролет. План показывает, что перекидка проектируемого моста с Марсова поля нарушит композицию всех линий по набережной Мойки. С.П.Яремич указал на то, что по плану Росси видно, как остроумно им найден переход от плана музейного парка к Марсову полю, которые идут по разным осям. План дорожек и оставленных им старых аллей служит в его композиции как бы переходными полутонами к плану Марсова поля.

Совет единогласно постановил:

1) Признать проектируемую с целью открыть с Марсова поля вид на фасад музея прямолинейную просеку недопустимой. Просека совершенно исказит парк в самой основе и в центральной части и разрушит всю планировку разбитого Менеласом парка по плану Росси.

2) Недопустимо соединение мостом, устраиваемым на Марсовом поле, парка с парком музея, так как это нарушит цельность характера Марсова поля, участка музея и Летнего сада. Связывание в один цельный ансамбль столь различных по стилю парков, как новый, партерный, разбиваемый на Марсовом поле, и старый парк музея с ярко выраженным характером эпохи, признать недопустимым.

3) На очереди более существенные задачи — прочистка мелких деревьев, кустарников по направлению от центра паркового фасада по оси английской площадки у самого берега Мойки. Эта прочистка может быть осуществлена для восстановления парка Росси.

4) Для окончательного решения вопроса следует создать комиссию в составе Курбатова, Миллера, Романова, Тройницкого, Фомина.

5) Просить Фомина, поскольку у него есть рабочие, провести очистку и упорядочение парка.

6) Просить Курбатова содействовать музею в поддержании в порядке новых посадок.

Выслушав это, Фомин заявил, что обо всем этом и предстоящих работах он доложит Каплуну. Вопреки его, Фомина, указанию, решено по краям Марсова поля посадить липы, что соответствует партерному характеру поля. Поневоле возник вопрос, целесообразно было ли прорубать просеку, если посадки на Марсовом поле закроют фасад Михайловского дворца.

Постановили: прочистку парка осмотреть на месте в пределах основной мысли, планируя срубить ряд мелких деревьев счетом восемь и два зонтичных дерева пересадить, мелкую поросль возле тополей срубить. Наблюдение за работами возложить на архитектора музея М.А.Критского. Поскольку Фомин располагает рабочими, то просить его очистить аллеи, место вокруг пруда, отремонтировать старый мостик и очистить почву от мусора.

И.Фомин еще раз обратился в Русский музей. Он заявил, что в саду Михайловского сада находится гранитный пьедестал для памятника императору Александру III, который теперь оказался ненужным, на него претендует скульптор Блох и просит представить его для создаваемого им памятника согласно декрету о монументах. Совет не возражает и рекомендовал обратиться в те учреждения, которые ведают подобными памятниками, но выразил опасение, чтобы вывозка пьедестала произошла без повреждения посадок в Михайловском саду.

Еще одно полупрощальное заседание Совета Русского музея. Известный в Петербурге антиквар Бартоломео Ксаверьевич Чекато преподнес в дар Русскому музею десять листов академических рисунков эпохи Лосенко-Угрюмова, Кипренского и рисунок «Ассамблея при Петре Великом», приписываемый Хлебникову.