— Территория дакотов, — объявил Пьер.

При виде этих могучих быков я уже почти представил, что за следующей излучиной увижу мохнатых слонов. Порой, топчась на зеленой траве высокого берега, я представлял, что перенесся в Африку. В вышине, словно большие фрегаты, плыли массивные скопления белых облаков, сливающихся на горизонте с буровато-зелеными безлесыми просторами, в траве стрекотали насекомые, и стоило нам вытянуть ноги, как стайки саранчи, взлетев, проносились над нашими головами, точно косяки летучих рыб.

Погода преподносила нам совершенно неожиданные сюрпризы. Много дней над нами сияла чистейшая небесная синева, но случалось, что темные, словно дым, тучи вдруг вздымались на горизонте, пряча солнце за своим полуночным занавесом. При усилении ветра температура могла резко понизиться, степная трава бурыми волнами начинала резко клониться к земле, а оглушающий ветер дул с ураганной силой. Иногда нас настигала гроза, грохотал гром, сверкали молнии, и тогда Магнус и Пьер выжидательно смотрели на меня.

— У меня нет инструментов! — кричал я. — Научные эксперименты связаны с инструментами и механизмами.

Им хотелось колдовства.

Потом вдруг начинал хлестать дождь или град, и мы покорно ежились, как дикари, пока над нашими головами бушевала стихия, окрашивая мир в серые, зеленые и пурпурные тона. Однажды мы увидели, как из тучи спустился черный столб и, подобно зловещему персту коснувшись земли, образовал странную, похожую на гигантский бараний рог, вихревую воронку. Но эти грозы и ураганы порой проносились над нами в считаные минуты, оставляя за собой лишь приглушенное грозовое ворчание. А когда вновь выглянувшее солнце быстро высушивало травы, то на наши распаренные тела с новой силой накидывались тучи насекомых.

В общем, мы то мокли, то сохли, истекали потом и страдали от голода, наедались до отвала пресным мясом, чтобы оно не испортилось, и, вымотанные греблей, засыпали беспокойным сном на жесткой земле. Иногда по ночам под бочок ко мне подкатывалась Намида, чтобы согреться, а когда мы, незаметно уединившись, занимались любовью, ее бурная страсть достигала поразительного исступления и она подолгу не хотела прекращать наши игры.

Но в глубине души я всегда понимал, что наши отношения кратковременны.

Намида и Лягушечка воодушевились, увидев знакомые им с детства родные степные земли, а Магнус, наоборот, расстроился.

— Здесь совсем нет больших деревьев. Нам нужно найти лесной массив.

— Сначала ты должен прочитать древние слова, — упорствовала Намида, — Те, что вы называете тайнописью. Да, да, мы должны найти нашу родную деревню и тот плоский камень!

Первое напоминание о том, что наши неприятности не закончились, появилось после того, как мы пересекли Северную Ред-Ривер. Пьер узнал ее по красноватой воде, поскольку название говорило само за себя. [35]Обрамленные трехгранными тополями речные берега заросли травой, поднимавшейся выше человеческого роста.

— Так это та река, что бежит к Гудзонову заливу? — спросил Магнус.

— Да, в конечном итоге. Уж раз твои скандинавы пришли туда по морю, то сюда они могли доплыть водным путем, если решили исследовать южные земли. Ред-Ривер течет к озеру Виннипег, а вытекающая из него река Нельсон впадает в Гудзонов залив. Мы сейчас находимся в центре Северной Америки, а доплыть отсюда можно аж до самой Европы.

Магнус повернулся к югу.

— Значит, наш молот надо искать выше по течению?

— Трудно сказать. Для начала надо найти тот камень с письменами.

— И далеко еще до него? — спросил Магнус Намиду.

— Может, дней семь пути, — пожав плечами, сказала она.

— А по реке мы туда доберемся? — спросил Пьер.

— Наша деревня стоит на берегу реки, но я не знаю, в какую сторону она течет. — Намида махнула рукой в юго-восточную сторону. — Если мы пойдем туда, я сумею найти ее.

— Опять пешком?! — возмутился Пьер. — Меня не радует перспектива блужданий в этих лугах, там мы как пить дать попадем в ловушку!

— Но именно в ту сторону нам нужно идти, — сказал Магнус.

— Чтобы завершить спасение наших прекрасных девиц, — добавил я.

— Девиц! Слава богу, они уже женщины!

Мы переправились через Ред-Ривер, разгрузили наши скудные пожитки и покинули лодку.

— У меня такое ощущение, будто я потерпел кораблекрушение, — пожаловался Пьер.

— Ничего, эти степи обширны, как морские просторы, там ты тоже сможешь проявить свои лоцманские навыки, — утешил я его и глянул на Намиду. — Надеюсь, в ее племени нас ждет тихая гавань.

В речной пойме росли деревья, но за ними поднимались обрывистые голые скалы. Внизу с юга на север извилисто змеились рыжие воды Ред-Ривер. На запад простирались безбрежные холмистые степи с сухой травой и в основном увядшими полевыми цветами.

Дров теперь раздобыть было негде, и Лягушечка показала нам, как использовать в качестве топлива сухой бизоний навоз. Он горел жарко и бездымно.

Изо дня в день Пьер продолжал сетовать на унизительную жизнь в сухопутных маршрутах по унылым пустынным землям, где ничто не могло порадовать его морскую душу. За время похода я успел привыкнуть к однообразному степному пейзажу и как раз лениво поглядывал на собирающуюся на западе очередную грозу, от которой нам негде будет укрыться, когда Намида — она шла в хвосте нашей компании, поднимающейся по пологому, как раскатистая океанская волна, склону холма — внезапно пригнулась, призывая нас последовать ее примеру. Лягушечка и Пьер мгновенно распластались на земле, увлекая за собой Магнуса и меня.

— Дакоты!

Я поднял голову. Позади нас в узкой долине появился конный отряд из дюжины дакотских воинов. Все мы впервые видели всадников среди индейцев — со своими обнаженными торсами они смотрелись на лошадях как кентавры, невзирая на ременную упряжь и боевую раскраску. Вооружены они были копьями и луками, и только у двоих я заметил ружья. Если они настроены враждебно, то я смогу обезвредить их стрелков из моей винтовки, прежде чем они окажутся на расстоянии, доступном для мушкетов. На паре копий покачивались скальпы. Всадники пока не видели нас.

— Может, они просто едут мимо? — предположил я.

— Тогда почему они движутся прямо в нашем направлении? — парировал Магнус.

— Они увидели наши следы и поняли, как мы беспомощны, — сказал Пьер. — Что мы тащимся как черепахи без лошадей.

— Стоит ли нам затеять перестрелку, или лучше попробовать договориться?

— Для перестрелки их многовато. — Он повернулся к Намиде. — Ты сумеешь с ними договориться?

Она отрицательно покачала головой.

— Они враждуют с манданами.

Словно решив отдохнуть, всадники остановились более чем в миле от нас, один из них развернулся и издал призывный клич. Вдали появились их соплеменники, и на мгновение у меня возникла надежда, что новый отряд уведет за собой первый. Они поехали навстречу друг другу. Но вдруг Пьер тихо выругался, и я упал духом. Даже издали мы четко разглядели алое пятно красного мундира. Нас разыскали не дружелюбные оджибве, а конный отряд дакотов. Должно быть, прибыв на запад, Красный Мундир пополнил ряды своих приспешников.

— Они нашли наше каноэ и отправились дальше по нашим следам, — догадался Пьер.

Я оглянулся на запад. Небо там вновь грозно почернело. Как же трудно найти хоть какое-то укрытие в этих безбрежных холмистых прериях!

И чего ради Красный Мундир притащился за нами в такую даль? Из-за молота? Неужели Сомерсеты выжили и едут с ним? Но их я пока не видел.

— Каков твой план, колдун?

— Может, если я пристрелю Красного Мундира, то остальные в замешательстве повернут назад?

— Дакоты никогда не отступают.

По прерии прокатился первый громовой раскат. Я вновь глянул на приближающуюся грозу.

— Тогда мне придется призвать на помощь молнию. Смотрите!

Широкий фиолетовый грозовой фронт надвигался на нас, как грозная заряженная крепость, верхние края ее башен сверкали белизной, а нижние выглядели чернильно-черными. Под ними туманилась призрачная завеса проливного дождя с градом. В противоположной стороне пока сияла чистая небесная синева: казалось, день и ночь вдруг предстали на небосводе одновременно.