Она не знала, что ответить ему. Ее воля к сопротивлению стала угасать.

— Вам наверняка чрезвычайно любопытно, что же мы защищали столько веков.

Возможно, он был прав, хотя Шарлотта была уверена: его любопытство намного превосходило ее собственное. Он буквально лез из кожи вон. А если все это правда?..

И тут, когда она вновь перевела взгляд на крышку, в голове ее стал разворачиваться план.

— Ну, хорошо. Давайте откроем.

Шарлотта пошла ва-банк. Однако оставался самый главный вопрос: а он не блефовал?

Лицо Коэна смягчила улыбка.

— Только осторожно, — попросил он ее.

Не впервые ее просят открыть ящик Пандоры. При условии, что ватиканский подход к делу был более прагматичным. Когда Шарлотта опустилась на колени перед ковчегом, сердце бешено заколотилось. Теперь она принялась молиться — про себя. Она почувствовала, что раввин приблизился сзади, чтобы в процессе ритуала наблюдать за пленницей, и финальная часть плана нашла свое место.

— А она не слишком тяжелая? — спросила Шарлотта, медля и разглядывая крышку. — Она ведь из золота?

— Тонкое золочение по дереву акации. Так было задумано намеренно, поскольку израильские священники не смогли бы нести цельнозолотой сундук такого размера. У вас затруднений не возникнет.

Шарлотта огляделась в поисках малейшего шанса улизнуть, но два выживших боевика заняли посты по разные стороны храма, за оградой камня, и неотрывно наблюдали за происходящим.

— Молю тебя, Господи, — заговорил нараспев Коэн на иврите, воздев руки. — Даруй искупление грехов, пороков и беззаконий, которые весь дом Израилев совершил по отношению к Тебе. Как начертано в книгах слуг твоих Моисея и Иисуса, в день сей искупление воздастся Тебе во очищение от всех грехов. Пред Богом да очистимся!

Священники отозвались хором:

— Да святится имя Его славного царства, во веки веков!

Шарлотта протянула руки и опустила ладони на обе стороны крышки, тотчас ощутив, как через пальцы заструилось в тело знакомое ощущение покалывания.

Коэн с изумлением проследил за тем, как Шарлотта положила руки на искусно украшенную крышку — каппорет Престола Господня. [130]Раввин нацелил свой взгляд на пустое пространство под расправленными крыльями херувима — именно там появятся признаки Божьего присутствия, шехина, чтобы воцариться над алтарем Авраама и начать вершить суд и очищение, говорить с человечеством и дать ему закон и обычай.

Крепко взявшись пальцами за украшенный золотой «плетенкой» выступающий край крышки, Шарлотта сделала глубокий вдох и приложила усилие.

В первое мгновение крышка ковчега не поддалась.

Шарлотта впилась пальцами так крепко, что они побелели.

Раздался приглушенный «поп!» и следом — шипение выходящего газа. Этот звук тотчас перебросил ее на мгновение в прошлое, когда они с доктором Берсеи открывали оссуарий Иисуса в музее Ватикана.

Еще одна тщательно хранимая древняя печать сорвана.

Как только крышка ковчега чуть стронулась с места, Шарлотта заметила по ее периметру слабое свечение, льющееся изнутри. В то же время покалывание быстро поднялось по рукам к груди. Теперь любопытство в ней уступало место первобытному ужасу, подававшему сигнал об опасности.

Глаза ее расширились, когда в пространстве под крыльями херувима стали происходить заметные глазу изменения, как в тот момент, когда она в первый раз коснулась ковчега. Что-то происходило там, будто сгущалось крохотное облачко. Туман? Дым?

Возбуждение раввина росло вместе с реакцией ковчега.

— Лишь немногим удалось увидеть это чудо. Моисей, Давид, Соломон… Смотрите!

Не отрывая взгляда от соткавшейся матовой сферы, Шарлотта заметила искрящееся белое свечение в ее центре — яркая, с булавочную головку, точка, сияющая с ослепляющей интенсивностью дуговой сварки.

Резко запахло озоном, и наэлектризовавшиеся короткие пряди вдоль линии волос на голове Шарлотты поднялись дыбом. Казалось, менялся сам воздух вокруг. Шарлотта почувствовала резкий приток адреналина, грозящий ей паникой. Но покалывание, распространившееся уже по всему телу, принесло и удивительную трансформацию — необъяснимое спокойствие.

— А теперь взгляните, что внутри, — поторопил ее Коэн.

Оторвав свое внимание от сферы, она бережно прижала к бедрам крышку и, не вставая с корточек, приподнялась заглянуть в ковчег.

В правом углу расположились сложенные аккуратной стопочкой каменные скрижали. Шарлотте показалось, что, вопреки легенде, они покрыты иероглифами, не очень похожими на древнеиудейские. Сверху на скрижалях лежал красивый, золотой, украшенный драгоценными камнями скипетр, исполненный в виде змеи: ее распрямленный хвост тянулся вдоль короткой рукояти, а в верхней части скипетра тело змеи завивалось в кольцо и оканчивалось оскаленной головой с анхом меж глаз.

Но Шарлотту заворожил источник того самого непонятного свечения, изливавшегося из левой половины внутренней части ковчега, — аккуратно завернутый скелет человека. Глазные отверстия его гладкого черепа уставились прямо на нее.

— Моше… — задыхаясь, констатировал Коэн. — Моисей, — повторил он для Шарлотты.

«Неужели?» — изумилась она.

Раввин начал декламировать Второзаконие, 34:

«И взошел Моисей с равнин Моавитских на гору Нево, на вершину Фасги, что против Иерихона, и показал ему Господь всю землю Галаад до самого Дана, и всю землю Неффалимову, и всю землю Ефремову и Манассиину, и всю землю Иудину, даже до самого западного моря, и полуденную страну и равнину долины Иерихона, город Пальм, до Сигора. И сказал ему Господь: вот земля, о которой Я клялся Аврааму, Исааку и Иакову, говоря: „семени твоему дам ее“; Я дал тебе увидеть ее глазами твоими, но в нее ты не войдешь. И умер там Моисей, раб Господень, в земле Моавитской, по слову Господню; и погребен на долине в земле Моавитской против Беф-Фегора, и никто не знает места погребения его даже до сего дня. Моисею было сто двадцать лет, когда он умер; но зрение его не притупилось, и крепость в нем не истощилась».

Пока он говорил, Шарлотта не отрывала глаз от останков.

— Так это Бог похоронил Моисея в ковчеге?

— Да, Шарлотта, — ответил Коэн, продолжая стоять у нее за спиной. — Но обратите внимание: в словах Торы, которые я только что привел вам, говорится, что Моисей умер не от физического недуга. Он был идеально здоровым стодвадцатилетним мужчиной с телом молодого человека.

— Значит, либо он убил себя, — предположила она, — либо… Бог его убил?

— Бог принес в жертву тело Моисея, дабы высвободить его дух для следующего царства, — мягко проговорил он. — Завет Божий — сами Заповеди — это не просто законы, нанесенные на этих скрижалях. Это вознесение человеческой души к бытию беспредельному. Останки эти — Моисеевы мощи, — сказал он, показав на ковчег. — Это материальная связь с самым святым наследием. Мощи эти суть сосуд, посредством которого Завет был передан следующему мессии.

— Иисусу?

Он кивнул.

— А когда Святой Дух перешел в Иисуса, он стал проповедовать слово Божье, а затем пожертвовал собой на вершине Голгофы, дабы исполнить Завет, который передал через него Бог, — Второй Завет, или, как вам более привычно, Новый Завет.

— Что-то не припомню, чтобы Иисус охотно лишил себя жизни, — возразила Шарлотта. — Его Иуда предал.

Так ей помнилось из истории об аресте Иисуса в Гефсиманских садах.

Коэн улыбнулся.

— Неверное толкование, — строго ответил он. — Иуда был ессеем, и уж конечно не предателем. Иисус послал его в Синедрион, чтобы посодействовать в последней жертве.

— Быть того не может, — стояла на своем Шарлотта.

— Вот как? — вскинул голову раввин. — В таком случае я спрошу вас: когда Иисус на Тайной вечере назвал того, кто предаст его, пытались ли другие ученики остановить Иуду?