Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Мартин смотрел в пол. Откуда он все это знает? Сразу после смерти компьютер Сантелли, архив и личные вещи забрали в секретариат. Можно только догадываться, что некая секретная информация могла быть уничтожена либо тщательно скрыта в архиве секретариата. Итальянским властям известно, что Ватикан никогда не слышал о человеке по имени Сальваторе Конте, а Джованни Берсеи всего лишь выступал в роли консультанта по реставрационным работам, проводившимся в помещении отдела христианского искусства музеев Ватикана.

— Посмотрите-ка на меня, отец, — велел Орландо.

Священник повиновался.

— Тело Берсеи нашли на дне шахты, на нем живого места не было. А труп Сальваторе Конте — далеко за городом, на виноградниках. Все это в течение нескольких дней после кражи в Иерусалиме. Нетрудно заметить четкую ассоциацию с Ватиканом. И как это частенько бывало в прошлом, Ватикан с его — как бы поточнее выразиться? — безошибочными и надежными связями убедил карабинеров не принимать во внимание эти факты. Нас, однако, этим не купишь.

— Кого — вас?

Бандит самодовольно усмехнулся, прежде чем продолжить допрос.

— Большинство этих формальностей нас не интересует. За исключением одной детали. Так что у меня к вам всего лишь единственная просьба, отец.

Мартин тяжело сглотнул.

— Какая?

Орландо подался к нему и, понизив голос, проговорил:

— Оссуарий вернули пустым. Вы должны сказать мне, что случилось с его содержимым.

— Содержимым?

Бандит покачал головой, взвел курок «глока» и прижал ствол ко лбу Мартина.

Священник зажмурился и инстинктивно попытался отвернуться. Холодный ствол больно врезался в кожу.

— Я не… Я не понимаю, о чем вы!

— Кости, отец Мартин. В оссуарии был скелет. Где кости?

Он еще сильнее прижал дуло ко лбу священника.

Поначалу Мартин даже опешил. Кости? Мысль о том, что его похитили с этой целью, казалась просто нелепой. Стволом пистолета священника резко толкнули назад, и он больно ударился затылком о стену фургона.

— Отец Мартин! — рявкнул мужчина. — Вы что, не слушаете меня? Доктор Берсеи был судебным антропологом. Судебные антропологи не занимаются изучением картин или скульптур. Они изучают кости.

— Я не знаю! Клянусь!

Мужчина достал из кармана вторую фотографию.

— Ну-ка, взгляните хорошенько.

Он протянул снимок священнику.

Мартина била дрожь. Глаза его широко раскрылись, когда он увидел на фотографии семью: симпатичная пара лет сорока, мальчик-подросток и его сестра чуть постарше.

— Кровь любимых проложит кратчайший путь к истине. Ваша сестра очень красива. И дочь ее так похожа на маму, а вот сын — весь в папу.

— Храни вас Бог, — с презрением ответил Мартин.

— Страховочка, отец. Помогите нам, и я гарантирую, что их жизни будут сохранены. Итак, еще разок… Где кости?

Священник почувствовал кислый привкус во рту, и конечности невольно задрожали.

— Я говорю правду. Я не знаю!

Недолгая пауза: похититель изучал выражение глаз и язык тела священника.

— Хорошо. Тогда кто знает?

Мартин принялся лихорадочно вспоминать события. По распоряжению кардинала Сантелли он в июне организовал визит доктора Берсеи в музеи Ватикана на предмет исследования и установления подлинности некоего «ценного приобретения». В связи с этим были подписаны конфиденциальные соглашения. Однако Сантелли никогда не открывал Мартину, что это был за артефакт. Может, оссуарий? Кости? Кстати, был приглашен еще один ученый. Генетик из Америки. Вот только имени припомнить ему не удалось.

И все же существовал человек, у которого, по убеждению Мартина, были ответы на вопросы этих людей. Не отрывая полного ужаса взгляда от фотографии, Мартин назвал его имя.

3

Кумран, Израиль

Амит Мицраки, плотный израильтянин с эспаньолкой, вышел из-под тента синей палатки с оборудованием группы, мрачно вглядываясь в почти отвесный утес из песчаника. Примерно на его середине долговязый двадцатилетний израильтянин в альпинистской «сбруе» спускался по тросу. Рядом со студентом свисал ящичек с колесами, напоминающий высокотехнологичную газонокосилку.

— Есть что? — крикнул Амит.

Эхо разнесло по ущелью его густой баритон.

Студент поставил ногу на скальный выступ и подтянулся поближе к георадару. Прижавшись лицом к его жидкокристаллическому экрану, он сосчитал до трех и проверил радарограмму. Нулевые ондуляции. [11]

— Пока ничего!

Амит, уже почти свыкшийся с такими ответами, тем не менее не удержался и чертыхнулся шепотом. Затем сделал бесполезное движение, пытаясь отмахнуться от крошечных пустынных мошек, роящихся перед лицом.

— Пойдем до самого низа? — донесся сверху вопрос студента.

Вот-вот, до самого низа. В точности как и карьера Амита в случае, если в ближайшее время они ничего не обнаружат. Уже скоро два года, как в Кумране ведутся раскопки, но находки их группы трудно назвать серьезными: мелкие глиняные черепки от хасмонейских масляных ламп и амфор, клишированные римские монеты, захоронение первого века с остатками скелета мужчины — почти все то же, что и прежде находили в этих местах.

— Давай донизу, — велел Амит. — Прервись перед следующим разрезом. И не забывай пить воду. Не хватало мне, чтоб тебя хватил тепловой удар.

Парень снял с «многоцелевого» пояса флягу с водой и поднял ее в шутливом жесте произносящего тост.

— Mazel tov! [12]— проворчал Амит. — Давай работай.

Он стянул авиаторские солнцезащитные очки и вытер носовым платком пот со лба. Даже в сентябре зной Иудейской пустыни был безжалостным и порой просто сводил с ума. Но Амит не собирался сдаваться Кумрану. В конце концов, терпение и решительность первостепенны для каждого археолога, достойного долота и кисти.

С другой стороны, спонсоры проекта живут совсем по другим часам и с каждым месяцем все решительнее сокращают расходы.

Наблюдая за тем, как студент пристегивал к поясу флягу, затем приспускал радар на два метра для следующего сканирования, он вдруг почувствовал, что с удовольствием поменялся бы с ним местами. А вдруг неопытный паренек что-то пропустил, неверно истолковав радарограммы? Однако сорокадвухлетний Амит с его заметно раздавшейся фигурой не очень-то любил карабкаться по скалам: особые хлопоты ему доставляла страховочная «сбруя», больно сдавливавшая мужское достоинство. Такие вот худосочные лучше приспособлены к археологии. Поэтому Амит подходил к решению вопросов прагматично: возлагать, вменять и поручать.

Сердито глянув на скалу — коварную соблазнительницу, отбившую у него все иные стремления, — он проворчал:

— Хватит ломаться. Давай поделись хоть чем-нибудь.

Именно нынешний проект стал причиной недавней катастрофы в личной жизни Амита — развода со второй женой Сарой. Что ж, по крайней мере, на этот раз никто не манипулировал детьми: в последнем браке их не было.

Через секунду издалека до него донесся крик:

— Профессор! Профессор!

Амит повернулся и заметил гибкую фигурку, двигающуюся через узкое ущелье с удивительным проворством, — Ариэл, самое свежее пополнение его команды. Добежав до него, девушка остановилась рядом.

— Что стряслось?

Указательным пальцем Ариэл сдвинула очки, сползшие едва не на самый кончик хорошенького носика, и, ловя ртом воздух в паузах между словами, выпалила:

— В туннеле… Мы… Радар что-то зацепил… За стеной…

— Давай-ка по порядку, — попытался успокоить ее Амит.

Молодые специалисты, как правило, бурно реагировали на малейший всплеск на экране радара, а девятнадцатилетняя Ариэл была самой молоденькой.

— Что именно вы увидели?

Он с трудом сдерживался, чтобы голос не выдал волнения.

— Гиперболические прогибы… глубокие!

Чтение радарограммы было скорее сродни искусству, чем науке, и с ее интерпретацией следовало быть предельно внимательным.

вернуться

11

Волнообразные движения или изменения.

вернуться

12

Удачи! ( ивр.).

4
{"b":"144178","o":1}