Когда Фиона ворвалась в его комнату, она так его напугала, что он чуть не перерезал себе горло бритвой.

— Джек! — закричала она. — Боже, что ты наделал? С ума сошел? У тебя что, тайное влечение к смерти?

— Доброе утро, Фиона, — Он вздохнул, положил бритву, вытер полотенцем лицо и повернулся к сестре, — Какого дьявола ты делаешь в Лондоне? Пожалуйста, скажи мне, что ты порвала с Бьюкененом.

— Нет, ужасный ты человек. Мы с Дунканом поженимся на Майский день. Я приехала в Лондон для примерки свадебного платья.

— Бьюкенен с тобой?

— Нет, конечно. Он занят перестройкой Блэквуда, но при чем здесь это, Джек? Ты не должен быть в Лондоне. Тебя могут повесить!

— Никто меня не повесит, — Он с улыбкой раскрыл объятия. — Иди сюда, Фи.

Она бросилась ему на шею, поцеловала в щеку.

— Они действительно повесят тебя, в прошлом месяце они повесили сэра Уилкса.

Джек вдруг схватил ее за плечи и оттолкнул.

— Это правда? Я думал…

Он думал, Карсон лжет, чтоб запугать его.

— Это правда. Он сделал нечто ужасное, я даже не могу повторить. Немедленно уезжай! Отношения между принцем и принцессой стали еще хуже, и никто теперь не застрахован от обвинений.

— Черт возьми. Ты должна мне все рассказать. — Джек схватил галстук. — Все.

— Конечно. — Фиона отвела его руки, чтобы завязать ему галстук. — Но сначала ты скажешь мне, что здесь делает она.

Проклятие. Он почувствовал, что краснеет.

— Джек? Кто она? Носит шаль, как деревенщина. Где ты ее нашел? Боже мой, скажи мне, что она не чья-то дочь и ты не сделал то, чего не должен был делать…

— Фиона! Придержи язык. Эта женщина… Она… Я никогда не встречал…

Он не мог найти слов.

Руки сестры замерли, она пристально взглянула на него.

— Господи, ты рисковал жизнью из-за женщины. Ты любишь ее? — спросила Фиона, слишком туго затягивая галстук.

— Ради Бога, Фи! — Снова отведя ее руки, Джек повернулся к зеркалу, пытаясь завязать проклятый галстук. — Ты все еще сумасшедшая, как мартовский заяц? Лиззи никто для меня, только еще одна проблема, которую я должен решить.

Сестра молчала. Когда он наконец справился с галстуком и повернулся, Фиона стояла, высоко подняв брови.

— Лиззи, — протянула она.

— Не делай этого.

— Что ты имеешь в виду? — невинно спросила она.

— Ты прекрасно знаешь что. Твое глупое воображение приводит тебя к нелепым выводам. — Он покрутил пальцем у виска. — Я перед этой женщиной в небольшом долгу. Она приехала с женихом, и он, уверяю тебя, не я, Идем, я должен узнать все об Уилксе.

Он направился к двери.

— Может, ты и не жених ей, но хотел бы им стать.

— Фиона!

— Может, я и сумасшедшая, как мартовский заяц, но ты все еще упрямый, как старый козел!

И сестра, опередив его, выбежала из комнаты.

Фиона мало что могла рассказать ему об Уилксе. Кажется, тот пытался убить графиню Линдсей. Но в это невозможно поверить… Джек знал, что Уилкс был очень раздражен, но все же на убийство он не способен.

Поскольку сестра не располагала нужными ему сведениями, Джек решил выяснить, что случилось на самом деле, у Грейсона Кристофера — Кристи, одного из своих ближайших друзей. Кристи всегда мог дать разумный совет.

Был уже почти час, когда Лиззи собралась с духом и вышла из своей комнаты, чтобы найти кухню или другое место, где могла бы поесть. Она бродила по коридорам, пораженная роскошью дома. Очевидно, Джек был необычайно богат. Торнтри выглядел хижиной по сравнению с этим особняком, и Лиззи все больше чувствовала себя здесь незваной гостьей.

Ей хотелось, чтобы Шарлотта увидела это пышное убранство.

В холле Лиззи увидела мистера Уинстона, на этот раз одетого, и такого прекрасного костюма не было даже у ее отца. Дворецкий передал ей записку, сообщив, что Гэвин вышел. Разумеется, он уведомлял ее, что принял приглашение осмотреть Лондон.

Кто его пригласил? Лиззи удивилась, но спрашивать не стала, ей было все равно. Ее интересовал только Джек. Она должна с ним увидеться. Но как его найти в доме размером с замок Бил?

Когда они с Шарлоттой были девочками, мать взяла их однажды в гости к своей кузине леди Макдэвид. Та жила в красивом старом особняке возле Абердина, где кабинет, библиотека и гостиные были на первом этаже, а личные комнаты семьи наверху. Решив, что все красивые особняки построены одинаково, Лиззи направилась туда. Единственным признаком жизни в коридоре была служанка, быстро прошедшая мимо с опущенной головой. Наконец из комнаты появился слуга с серебряным подносом в руках. Когда он скрылся из виду, Лиззи бросилась к двери, оставшейся, слава Богу, открытой.

Джек сидел за письменным столом красного дерева с резными львиными головами вверху ножек и когтистыми лапами внизу. Он что-то писал, а рядом дожидался слуга, устремив взгляд на противоположную стену. Наконец он нетерпеливо помахал листом в воздухе, чтобы высохли чернила, потом небрежно сложил его, запечатал воском и надписал.

— Вот, Бошан. Немедленно отнеси его Линдсею.

— Да, милорд, — ответил слуга и повернулся к двери.

Тогда Джек увидел ее. Наверняка он подумал, что она шпионит за ним. Что еще он мог подумать, раз она заглядывала в открытую дверь.

— Лиззи, — сказал он, поднимаясь, — входите.

Кажется, ее приход вообще не обрадовал его. Ни очаровательной улыбки, ни блеска в серых глазах, и Лиззи вдруг почувствовала себя абсолютно одинокой, словно корабль, затерянный в открытом море.

Когда слуга удалился, она вошла в комнату, пытаясь не смотреть по сторонам, и все же не могла удержаться. Очевидно, это был личный кабинет, обставленный столь же богато, как и остальные комнаты. Ноги утопали в толстом ковре, огонь в камине ярко горел, ей даже стало жарко в шали. Она уже заметила, что здесь топят почти в каждой комнате, везде тепло и светло.

— Я… Надеюсь, вам здесь понравилось? — спросил Джек.

— Вы же видели наш Торнтри, а? — с притворной веселостью сказала Лиззи. Он не засмеялся. — Да, вы правы, условия тут прекрасные.

— Хорошо.

Он кивнул и перевел взгляд на письменный стол.

— Джек…

— Вам следует посмотреть Лондон, пока вы здесь, — быстро сказал он. — Когда еще у вас будет такая возможность, а?

Посмотреть Лондон! Будто она случайная гостья, будто все это очень весело и незначительно.

— Тут много прекрасных музеев и несколько изысканных парков, каких я не видел в Шотландии, — продолжал он. — Или, если предпочитаете, могу предложить вам свою ложу в опере. Мне там показываться не следует, но вы с мистером Гордоном можете ею воспользоваться.

Лиззи пристально взглянула на него:

— Я… я не пойду в оперу, Джек.

— Почему нет?

— Боже, вы сами-то понимаете, что говорите? Я не могу пойти в оперу. Не могу беззаботно порхать по Лондону. Я приехала сюда только ради одного неприятного дела, или вы забыли?

— Уверяю вас, я не смог бы этого забыть, если б даже пытался. Но если вы не желаете…

Он равнодушно пожал плечами.

Почему он так странно ведет себя, так сдержанно?

— То, чего я хочу, не имеет отношения к причине моего пребывания здесь.

— Это печально, — согласился Джек. — И все же, если найдется что-либо, что позволит нам сделать ваше пребывание здесь более приятным, без стеснения обратитесь к Уинстону.

И он вернулся к просмотру корреспонденции, считая разговор оконченным.

— Джек!

— Лиззи, пожалуйста, — спокойно произнес он. — Меня долго не было в Лондоне, за это время накопилось много дел, требующих моего внимания.

— Почему вы разговариваете со мной, как будто мы едва знакомы? Как будто у вас есть занятие получше вежливой беседы.

— Возможно, так оно и есть. — Джек поднял голову и, увидев ее обиженное выражение, тяжело вздохнул: — Хорошо, Лиззи. Случившееся между нами в Торнтри было приятным, уверяю тебя…