— Кем вы себя считаете, чтобы являться сюда без доклада или приглашения и разговаривать с моей сестрой непочтительным образом?

Джек сразу понял, кто перед ним, когда увидел женщину в кресле. Ньютон хоть и отпустил его, но продолжал стоять между ним и Шарлоттой.

— Прошу прощения, мисс Бил. От взаимодействия с вашей сестрой зависит моя свобода, может быть, даже жизнь. И она прекрасно это знает, — сказал Джек.

— Следи за своим языком, парень, — угрожающе предупредил Ньютон.

— Я не собираюсь говорить невежливо, сэр, но в данный момент у нас с мисс Элизабет Бил есть кое-какое нерешенное затруднение…

— И вы думаете, это позволяет вам являться в наш дом? — спросила Шарлотта. — Ваши неприятности ваше личное дело. Пожалуйста, уходите.

Горец сразу шагнул к Джеку, жестом указывая на дверь.

— Черт возьми, — пробормотал тот, затем быстро наклонился и выхватил из сапога кинжал.

— Это мой! — воскликнула Лиззи.

— Да, твой. Но я подумал, и, вижу, был прав, что мне он может понадобиться больше, чем тебе, А что до вас, сэр, то я с вами не спорю. Я не хочу причинять вред, правда, и головы лишаться тоже не хочу. Лэрд прислал сюда Дугала, чтобы гарантировать, что я не расстанусь с Лиззи.

— Дугала? — спросил Ньютон.

— Он ваш родственник?

— Ньютон, я не хочу видеть здесь этого человека. Меня не интересует, чего он хочет, пусть уйдет, — потребовала Шарлотта.

Как ни странно, тот собрался выполнить ее желание. Джек ударил его кинжалом, и Лиззи показалось, что граф ранил Ньютона. Однако, несмотря на свой рост и силу, Джек был не ровня огромному горцу. Тот одним движением выхватил из-за пояса кинжал и прижал Джека к стене: рука на горле, нож у подбородка.

Лиззи вскрикнула, но Джек не дал себя запугать. Наоборот, поняв, что сейчас его выкинут из Торнтри, он еще больше разозлился.

— Не думайте, что вы с этим покончили, мадам! Я не собираюсь из-за вас на виселицу! — крикнул он, пока Ньютон пытался вытолкнуть его.

Лиззи, Шарлотта, даже, казалось, собаки затаили дыхание, прислушиваясь к крикам и шарканью ног в коридоре. Потому когда хлопнула входная дверь, Лиззи подошла к сестре и опустилась на колени рядом с ее креслом.

— Что случилось?

Шарлотта положила руку ей на голову.

— Честное слово, ты не поверишь, что я перенесла, — ответила Лиззи.

Все напряжение, каждая деталь последних двух дней начали выливаться из нее в словах и слезах.

Ньютон просто сбросил бы Джека в речку и покончил с ним, если б не Дугал. Оба разговаривали по-гэльски, поэтому Джек, в сущности, не владевший языком предков, сумел понять лишь то, что женщины не желали видеть его в Торнтри.

Не знал он и гэльское слово, означавшее «сарай», иначе протестовал бы еще энергичнее. А так его притащили к маленькому сооружению, пристроенному к амбару. Неизвестно почему там были жаровня, койка, ночной горшок и какие-то садовые инструменты.

— Вы не можете оставить меня здесь, — возмутился Джек, когда они швырнули его внутрь, словно мешок семян. — Это совсем не то, о чем я договорился с вашим лэрдом!

Он заметил, что Дугал выглядел слегка озадаченным этими приготовлениями, впрочем, не настолько, чтобы отменить их.

— В чем дело? — спросил Джек, когда горцы собрались уйти. — Я что, буду заперт в этом хлеву, как скотина?

Дугал нерешительно взглянул на товарища.

— Да, — сказал тот. — По крайней мере пока мы не сделаем настоящее убежище, милорд.

«Настоящее убежище» прозвучало как благопристойная замена слову «могила».

— Подождите, подождите, — торопливо произнес Джек. — Сэр… Ньютон, да? Вы же разумный человек. Обращаюсь к вашему здравому смыслу горца и шотландца. Я не по своей воле оказался в таком положении. Скажи ему, Дугал. Скажи ему, что меня заставили, как и Лиззи.

Горцы взглянули друг на друга.

— Мы придем за вами, когда настанет время, — сказал Ньютон и закрыл дверь сарая.

— Время? Время для чего? — крикнул Джек. — Проклятый ублюдок, ты не оставишь меня здесь!

Услышав, что снаружи к двери что-то придвинули, он изо всех сих пнул ее ногой, но только зря старался.

— Будьте вы прокляты!

Джек снова пнул дверь.

Никогда в жизни он не был в такой ярости, а это стало для него последней каплей. Пусть Карсон Бил делает здесь что хочет, но Джек не позволит обращаться с собой как со скотиной.

Тем не менее, упав на койку и закрыв глаза, он думал не о вожделенной свободе, а представлял себе Лиззи Бил, сжимавшую ногами бока лошади.

Лиззи пыталась смыть с тела последние два дня; не преуспев в этом, закончила мытье и проверила свой гардероб.

Впервые после смерти отца ей совершенно не понравились висящие там платья. Казалось, она была в трауре не месяцы, а годы, прошла целая вечность с тех пор, как она посещала настоящую портниху, не говоря уже о модистке.

Всего за несколько коротких лет ее жизнь кардинально изменилась. Не так давно главной ее заботой был выход в свет, она мечтала о сезоне в Эдинбурге, где в свое время дебютировала ее мать, которая часто рассказывала им об этом. Лиззи никогда еще не была в Эдинбурге, но папа обещал свозить их туда.

Когда-то Лиззи думала, что они с Шарлоттой удачно выйдут замуж, будут жить рядом с папой, вместе растить детей, выезжать в свет, делать все, что положено молодым женам и матерям. Ей даже не могло прийти в голову, что они, как две старые девы, будут сами вести хозяйство и пытаться удержать на плаву свое поместье. Отец столько денег потратил на их уроки музыки! Намного полезнее были б уроки по сельскому хозяйству, с кривой улыбкой подумала Лиззи.

Несчастный случай с Шарлоттой положил конец ее мечтам. Доктор из Криффа сразу понял, что сестра уже не будет ходить, но сможет ли она иметь детей — неизвестно. Однако сестры молчаливо согласились, что вряд ли это важно: ни один шотландец теперь не захочет взять ее в жены.

Шарлотта впала в отчаяние, а Лиззи… чувствовала себя ответственной за случившееся. Именно она в тот день умоляла Шарлотту поехать с ней. Она любила безрассудно скакать по зеленым лугам. Это она убедила сестру взять нового шотландского пони, которого папа же им купил.

После несчастного случая он тут же продал его.

Шарлотта как раз получила специальное кресло, сделанное для нее, когда умер папа, и жизнь Лиззи — скорее последние оставшиеся мечты о ней — утонула в слезах и печали.

Когда Шарлотта захотела сократить траур наполовину, Лиззи вряд ли думала об этом. Их положение не оставляло места для беспокойства о том, какое платье и какого цвета она носит, и Шарлотта, дорогая Шарлотта, взяла на себя все мелкие хлопоты. Лиззи понимала, что таким образом сестра пыталась остаться жизнеспособной в мире, не созданном для калек. Но впервые после несчастного случая Лиззи не хотела уступать желанию Шарлотты.

Она с тоской смотрела на свое лучшее платье, цвет шелка напоминал ей о павлинах, некогда важно расхаживавших в Торнтри. Оно было собрано на спине, ниспадая мягкими складками, а квадратный вырез лифа украшала по краям темно-синяя вышивка. Это красивое платье Лиззи сделала для ежегодного праздника урожая, но до сих пор еще не имела случая его надеть. Однажды папа, ухаживая за садом, вдруг потерял сознание и в мгновение ока умер.

Лиззи не сводила глаз с платья. Может, в конце концов, надеть его? Она два дня проходила в чужой уродливой одежде, так пусть Джек теперь увидит ее в чем-нибудь красивом.

— Ты с ума сошла, — пробормотала она себе.

Почему ее должно интересовать его мнение? Надев серое платье, которое подходило для полутраура и старых дев (не хватало только аляповатого кружевного чепца), Лиззи присоединилась к сестре в гостиной, где с ней сидели две из четырех собак. Фингал и Тавиш, пара овчарок, теперь использовались редко, потому что у них было лишь несколько овец. Ред, охотничий пес, еще выходил с мистером Кинкейдом на охоту дважды в неделю, а Бин, маленький динмонтский терьер, мог зарекомендовать себя только наглостью характера.