Дэвид ничего не ответил, но она поняла, что так и не убедила его.

— Я ни капли не сомневаюсь в нем, — повторила она. — Неужели это так трудно понять?

— Ты не так уж безошибочно разбираешься в людях, — ответил он, старательно подбирая слова. — Вспомни, как долго тебе пришлось убеждать себя, что работы доктора Цзяня представляют серьезную опасность для Альянса.

— Это было двадцать лет назад, — попыталась оправдаться она. — Я тогда была еще молода и неопытна.

— А как насчет Дзиро Тошивы?

Кали не подозревала, что он знает о ее бывшем коллеге по проекту «Восхождение», хотя и не сильно удивилась такой осведомленности. Помимо того что Тошива был ее любовником, он еще и оказался внедренным в проект агентом «Цербера».

— Это разные вещи, — проворчала она, сердито глядя на Дэвида. — Грейсон порвал с «Цербером» ради своей дочери и никогда больше туда не вернется.

— Не обязательно по своей воле, — поправила Ориния. — Мы обнаружили свидетельства того, что «Цербер» проводил на этой базе какие-то медицинские эксперименты. Данные тщательно зашифрованы, но мы полагаем, что это были исследования по прямому ментальному воздействию или управлению сознанием.

— Какой кошмар! — воскликнула Кали. — И все равно Грейсон мог стать жертвой, но никак не врагом.

— Ориния просто переживает из-за своих ребят, — попытался успокоить ее Андерсон. — Она стремится не допустить новых потерь, но слишком много вопросов так и осталось без ответов.

— Тогда позвольте мне найти их, — ухватилась за его слова Кали. — Пошлите меня на базу «Цербера», разрешите взглянуть на результаты опытов, и я скажу вам, что они сделали с Грейсоном.

— Мы уже послали своих специалистов, — отказалась от ее предложения Ориния.

Кали прикусила губу, чтобы не наговорить в ответ грубостей. Она могла бы сказать, что обладает двадцатилетним опытом по обработке данных самых сложных научных экспериментов. Что она является одним из лучших в Альянсе специалистов по статистическому анализу. Что последние десять лет занималась исследованием биотических имплантатов, внедряемых в мозг и нервную систему человека. Что во всем пространстве Цитадели не найдется другого ученого с такой комбинацией знаний, опыта и таланта, как у нее. Что она за час работы добьется большего, чем все эти так называемые специалисты сделают за неделю.

Но она понимала, что таким образом только рассердит турианского посла, но своего не добьется. И постаралась найти подходящие доводы:

— У меня есть некоторый опыт…

— У наших экспертов тоже, — перебила ее Ориния.

Кали глубоко вздохнула, успокаивая себя, и продолжила:

— На «Цербер» работали земные ученые. Они думали по-человечески, использовали традиционные земные методы, которые мне хорошо знакомы, но для ваших экспертов могут представлять трудности. Биологические и социальные различия между нами приводят к тому, что мы и мыслим по-разному. Способ, которым информация зашифрована — и даже просто организована, — наверняка окажется более понятным для меня, чем для турианца, независимо от его квалификации.

Ориния не ответила сразу, видимо сопоставляя в уме выгоду от участия Сандерс в поиске с риском допустить землян в чисто турианскую военную операцию.

— Нужно торопиться, если мы хотим отыскать Динару и ее группу, — заметил Андерсон, давя на чувство долга посла и напоминая о ее ответственности за товарищей по оружию. — В конце концов, ваши подчиненные должны понять, что мы получим результат в тысячу раз скорее, если Кали нам поможет.

Турианка кивнула, и Кали почти простила Дэвиду все его сомнения по поводу Грейсона.

— Мой корабль стартует через час. Вы успеете собраться?

— Просто скажите, когда и куда нужно подойти, и я там буду вовремя, — заверила ее Кали.

— И я тоже, — добавил Андерсон.

— Я думала, ты останешься, чтобы уладить сложности с Альянсом, — сказала она удивленно.

— Фактически я уже подал в отставку, — признался он. — Удина грозился провести серьезное расследование моих, как он выразился, «не подобающих дипломату связей» с турианцами, а армейское начальство предложило мне отправиться в отпуск, пока все не утрясется. Вот я и посоветовал Удине засунуть это расследование себе в задницу, развернулся и ушел.

— Мне очень жаль, Дэвид. — Кали ободряюще коснулась его руки.

— Да не о чем жалеть, — пожал он плечами. — Меня уже тошнит от этой политики. Я привык гордиться своей работой, привык думать, что приношу какую-то пользу. А теперь я превратился в кабинетную крысу, роющуюся в куче политического дерьма. Может быть, это мой последний шанс сделать что-нибудь стоящее.

— Я скажу командиру корабля, чтобы он встретил вас, — сказала Ориния, когда они уже направлялись к выходу. — Только не опаздывайте. Для нас, турианцев, пунктуальность — высшая добродетель.

Призрак сидел в погруженном в темноту кабинете и смотрел на умирающее красное солнце, занимавшее большую часть обзорного экрана. Его мысли постепенно приходили в порядок, самоконтроль и уверенность в своих силах тоже быстро возвращались к привычной — и безопасной — обстановке. Турианцы могут и дальше наносить удары по «Церберу», но главной цели они так и не достигли — не уничтожили мозг организации.

К вопросам безопасности Призрак подходил с той же почти параноидальной тщательностью, как и к подбору людей и планированию операций. Не считая Кая Лэнга, находящегося сейчас на базе, только шестеро агентов когда-либо были допущены в святая святых «Цербера». И каждый раз, как только они покидали базу, он приказывал переместиться в другую звездную систему.

Мобильность помогала сохранять тайну, так же как и жесткая система отбора экипажа. Те два десятка людей, что населяли станцию, были самыми надежными, самыми преданными из всех его сторонников. Настоящие фанатики, зелоты. Они были отобраны из рядовых членов организации после множества психологических тестов, прошли не слишком сложную, но эффективную программу идеологической подготовки, воспитывающей в них пламенную веру в торжество дела «Цербера» и в ее лидера. Допущенные к работе на базе не просто уважали Призрака — они почитали его как святого, боготворили его. Любой из команды без раздумий и сожалений пожертвовал бы жизнью по его приказу.

Временами Призраку казалось, что он перегибает палку, что такая секретность вызвана не насущной необходимостью, а всего лишь его собственными капризами. Но события последних суток убедительно ответили на этот вопрос. Турианцы нанесли «Церберу» жестокий удар. Многие из его агентов захвачены. Некоторые из них откажутся давать показания даже под угрозой смертного приговора, другие, наоборот, с радостью выложат все, что знают, лишь бы спасти свою шкуру. Те, кто избежал разоблачения, скорее всего, изменят внешность и пустятся в бега, решив, что все рухнуло.

Обширная сеть финансирующих «Цербер» компаний и корпораций тоже будет выявлена и разрушена. И хотя у Призрака достаточно и собственных средств, но функционирование такой организации, как «Цербер», стоит безумно дорого, и пока восстановятся источники финансирования, он может истратить все свои богатства.

Но еще больше, чем финансовые трудности и разоблачение агентурной сети, огорчала потеря стратегических, жизненно важных для организации объектов. Турианцы захватили две лучшие тренировочные базы и четыре крупнейшие лаборатории «Цербера». Вряд ли кому-то из персонала удалось уцелеть, а это значит, что вдобавок к миллиардной стоимости оборудования и вооружения он потерял еще и множество блестящих специалистов.

Однако, несмотря на понесенные потери, «Цербер» будет жить. У Призрака гораздо больше сторонников, чем могут себе представить руководители Альянса. У организации есть и другие лаборатории, другие тренировочные центры, расположенные как в пространстве Цитадели, так и за его пределами. Уцелело и множество независимо работающих агентов в разных концах Галактики.