Как выяснилось потом, насчёт солнца, да и всего прочего, майор не обманул. Лично мне его хватило с лихвой. До сих пор не опомнюсь! Впрочем, об этом речь впереди. И вот полтораста человек строят в колонну по трое и прибывший с Григряном атлетически сложённый старший сержант, наконец-то уводит нас прочь с опостылевшего громадного плаца. Куда нас в конце концов повезут, никто опять же не говорит, но, судя по тому, что мы неуклонно двигаемся под гору, путь наш лежит обратно к вокзалу. Но вокзал мы минуем стороной, (к несказанному нашему удивлению) даже и вагонов не видим. И только тогда, когда перед нашими взорами начинают вырисовываться железные мачты, трубы и прочие морские прибамбасы, мы соображаем, что куда-то поплывём на пароходе. Это, понятное дело, только добавляет интереса к предстоящему путешествию. Никто из нас на кораблях никогда не ходил, и это только раззадоривает наше и без того растормошённое любопытство. Поднимаемся по высоченному трапу на борт белоснежного лайнера, спускаемся на нижние палубы, и одетые в сильно застиранную форму бортпроводники ловко распределяют нас по каютам.
– Господи, красотища-то какая! – чуть не хором произносим мы, поспешно располагаясь на неправдоподобно мягких, удобных, а главное чистых диванах. А хрустящее бельё, которым были застелены двухъярусные койки, а откидной столик у большого круглого иллюминатора! И даже вода в чистом графине на специальной подставочке с ограждением!
Всё на корабле настолько отличалось от того убожества, которое ежедневно бросалось в глаза в пересыльном лагере, что мы поневоле прониклись гордостью за свою великую страну. Тем более, что наш белоснежный лайнер и назывался весьма патриотично – «Советский Союз»! Налюбовавшись вдоволь внутренним устройством и оборудованием пассажирских кают, все дружной толпой повалили на верхнюю палубу. Во время экскурсии выяснилось, что мы вовсе не единственные обитатели на корабле. Оказалось, что ещё вчера вечером на него была уже погружена партия новобранцев из Ленинграда и Кирова. Кроме того, сверху было видно, что к трапу нашего корабля бодро вышагивает новая группа не менее чем в сотню человек.
К обеду погрузка завершилась и «Советский Союз», издавая победные гудки, отдал швартовы. Во время нашего путешествия по внутренностям громадного судна выяснились две весьма важные подробности. Узнали, что конечным пунктом нашего путешествия является Петропавловск – Камчатский, и что на корабле имеется два чрезвычайно интересных для нас места. Первым из них был камбуз, а вторым – душ для корабельной команды. Хотя не скажу наверное, какое именно открытие порадовало нас больше. Конечно, все мы за две недели страшно отощали, да и с утра кроме жидкого чая с куском хлеба во рту у нас ничего не было, но душ…! Возможность наконец-то вымыться столь сильно нас воодушевила, что мы позабыли о еде и плескались в душе не менее получаса.
Собственно рассказ об этом путешествии можно было бы продолжать и дальше, но я хочу сэкономить Ваше время и поэтому продолжаю разговор о том, какими способами и методиками пользовались те, кто создавал и налаживал в стране основной механизм ШКОЛЫ. И вот именно в тот момент, когда мы восторженно улюлюкая мылись в шипящих струях горячей воды, а наш корабль выходил на портовый рейд, как раз и закончился первый этап действия этой учебно-мобилизационной системы. Давайте же подведём промежуточный итог её титанических усилий.
Примерно из миллиона юношей призывно возраста всесоюзная система всеобщего и тотального поиска отобрала и протестировала тот немаленький контингент, который по своим естественным интересам и пристрастиям в наибольшей степени способен служить в спецвойсках Союза Советских Социалистических Республик. Но не думайте о том, что только ради войск ОСНАЗ была задумана и выстроена система ШКОЛЫ. Нет, это совсем не так. Было бы, наверное, глупо затевать такую волынку для того, чтобы раз в году пополнить контингент трёх крошечных полков и одного не слишком полного батальона, базировавшегося неподалёку от Ленинграда. Система была поначалу только опробована на частях спецназначения, а дальше пошла работать вширь и глубь, с каждым годом захватывая в свою орбиту всё больше и больше человеческого материала.
И в самом деле, зачем направлять в танковые войска человека, который не держал в руках ничего тяжелее скрипичного смычка? Стоит ли обучать водолазному делу того, кто не только панически боится глухого пространства водолазного костюма, но даже и плавать не умеет? Согласитесь, что вдесятеро легче учить мальчишку шоферскому делу, если он и до призыва целыми днями пропадал в ближайшем автопарке. Но, разумеется, до таких высот та система так и не поднялась, поскольку слишком много было «подводных камней», которые во многом мешали внедрению ШКОЛЫ, во многом сводили её рекомендации на нет. Кроме того, такая задача, в таком объёме видимо и не ставилась, ибо я уже упоминал о том, что Советская Армия это армия особого типа. В этой армии, к сожалению, сохранилось слишком много атавизмов, вынесенных ею из бесчеловечных сражений Второй мировой войны и войны гражданской. Какое-то время они были терпимы, поскольку общество наше изначально пребывало и забитом, запуганном и униженном состоянии. Но время сталинского страха прошло, общество заметно изменилось, а вот армия наша нет.
Ведь в любой стране армия это отнюдь не слепок с современного общества. Начать с того, что основной тон в армии задают не постоянно прокачивающиеся через него призывники, которые и олицетворяют собой дух современного общества. Его не задают и младшие офицеры, которые с этими новобранцами работают. Даже сами эти офицеры уже отстали от своих воспитанников минимум на пять лет. И влиять на положение дел в армии они смогут только тогда, когда сами станут, по меньшей мере генералами, то есть ещё лет через тридцать. Выходит, мной в 67-м году на самом деле руководили люди, получившие военное образование и выдвинувшиеся по службе в самом конце Второй мировой войны или же сразу после неё. А однозначно репрессивную, палочную направленность той, ещё Жуковской армии, мы с вами прекрасно себе представляем.
В той армии не только отдельный человек, но целый полк, или даже дивизия были не более чем разменной монетой в стратегических мыслях советских вождей. И хотя существование столь жёстких военных традиций было в чём-то оправдано только недавно закончившейся жестокой войной, но это положение так и осталось в головах тех генералов и маршалов, которые безраздельно правили Советской Армией в конце шестидесятых. Именно ориентируясь на них, они представляли себе, какими качествами должен был обладать обычный советский солдат, та мельчайшая потная тварь, призванная лишь для того, чтобы либо убить указанного сверху врага, либо умереть самому. Ум, сообразительность и инициатива, вряд ли входили в перечень добродетелей новобранца. Приветствовались лишь исполнительность, неприхотливость в быту и ослиная выносливость. Все мы помним наиточнейшее, абсолютно нетленное выражение, являвшееся квинтэссенцией такого отношения к советским первогодкам (да и не к ним одним): Не можешь – научим. Не хочешь – заставим!
Не правда ли, сильно сказано? Просто и от души. Не в бровь, а в глаз! И по-своему революционная, стройная и требующая немалого интеллекта система ШКОЛЫ никоим образом не вязалась с этими их представлениями. В конце концов, крайне непонятной, требующей чрезмерных мозговых усилий и знаний системе, высокие генералы позволили функционировать лишь в ограниченном секторе армии и то, только в качестве консультационной и вспомогательной (читай совершенно необязательной). И лишь там, где старшим начальникам сжав зубы, пришлось согласиться с тем, что отдельный солдат это не дубина стоеросовая, а точно такой же человек, как и они, сия система получила некоторое развитие.
Впоследствии мне пришлось не раз убеждаться в этой моей догадке. И во время прохождения срочной службы, и в последующие годы, будучи уже на гражданке, я не раз заводил со сверстниками разговоры по поводу тех порядков, которые царили в той или иной воинской части. И когда я рассказывал им, что старшие офицеры полка на свои совещания не раз приглашали нас, рядовых, мне никто из них не верил. Но я настаивал на том, что со многими ведущими специалистами из обычных рядовых солдат заместители командира полка здоровались при встрече за руку. И что сам полковник Карелов знал многих из нас по имени и отчеству и до конца службы не гнушался приглашать в свой кабинет для срочных консультаций.
