Теперь обратим внимание на время отправки телеграммы. Обратили? Нет, вижу, не обратили. Вам кажется, что вылет самолёта и отправка телеграммы произошла с большим разрывом во времени, но это не совсем так. Знайте на будущее, что вылет привязан к Гринвическому времени, а уведомление о нём всегда даётся по местному времени. Скорее раскрываем рабочий журнал, где на самой первой странице вклеена карта часовых поясов. Одним пальцем цепко впиваемся в Гринвический меридиан, а другим в западное побережье США. Плюс, минус… Итого оказывается, что сдвиг по времени равен девяти часам. Значит на самом деле между реальным вылетом и докладом о нём разница не так уж и велика, всего тридцать семь минут. Но она есть! И вовсе не маленькая! Не понимаете в чём тут тонкость? И я пока не понимаю, но если при этом обратить внимание на тип взлетевшего самолёта, то завеса тайны начнёт слегка приподниматься.
Ведь самолёт серии КС – это воздушный заправщик и, следовательно, он может дозаправлять летящие с ним за компанию другие самолёты прямо в полёте. Но вот в чём загвоздка, никакие другие самолёты из Сан-Франциско в это время не взлетали, во всяком случае, не в направлении на Гонолулу. И если бы от момента взлёта, до отправки телеграммы прошло минут десять – пятнадцать, всё было бы в пределах нормы. Мы с вами были бы уверены на все сто процентов, что в сторону Азии по каким-то там делам летит одинокий заправщик. Но тридцать семь минут просрочки в докладе, это уже перебор, это уже некий нонсенс. Старый вояка диспетчер, призванный из запаса, и как минимум двадцать лет до этого момента отправлявший подобные телеграммы, наверняка послал бы её даже раньше, и не стал бы тянуть с таким рутинным делом.
Впрочем, за исключением одной единственной причины. Причина же могла заключаться в том, что вслед за заправщиком взлетели ещё как минимум два, а может быть и четыре самолёта, которые должны следовать за ним, как птенцы за своей мамой. Теперь основной вопрос, что же это были за самолёты? Ответ попробуем найти в том позывном, на чьё имя отправлено уведомление. Не забыли ещё его? GVA! Данный позывной, как должен знать назубок любой оператор советской радиоразведки, принадлежит аэродрому, расположенному на райских Гавайских островах затерянных в Тихом океане.
Что мы, кстати, знаем о самом крупном острове Гонолулу? А, навскидку? Каюсь, я сам не особо о нём осведомлён. Единственное, что мне известно точно, так это то, что эти благословенные острова были захвачены Штатами в 1898 году. И ещё там есть остров Оаху, на котором расположен печально известный по Второй Мировой войне порт Пёрл Харбор. А раз так, то, следовательно, лететь самолёты, прикрывающиеся общим позывным Yankee – 94, должны будут около четырёх тысяч километров. Исходя из средней крейсерской скорости самолёта КС-135, лететь этой компании предстоит не менее четырёх с половиной – пяти часов. Смотрю на часы. Жаль, до конца смены в лучшем случае, я успею перехватить только доклад о прибытии странного «Янки» на Оаху.
Вообще-то, не моё это солдатское дело, ломать голову над такими вопросами. Для всего этого у нас существует целая служба, хотя и маленькая, но чётко организованная. На нижнем её уровне находятся начальники очередной боевой смены. Их всего двое. Один пребывает в правом крыле здания, курирует первую роту. Второй у нас, творчески обобщает наши усилия. Обычно на эту должность ставится один из старослужащих сержантов. Наш сменный важно сидит за отдельным столом у самого входа в общий зал. Иногда он что-то пишет, но по большей части с очень занятым видом раскладывает принесённые нами бумажные полоски по кучкам. Каждая кучка – это не только радионаправление, типа Токио – Манила, или Уэйк – Гуам. Это, по большому счёту, мощное транспортное направление, по которому ежедневно летят десятки и сотни «подведомственных» нам самолётов. И ведь вы прекрасно понимаете, что они летят не просто так, а везут военные грузы и людей в погонах. А поскольку каждому известно, что самолёты довольно дорогой вид транспорта, то и эти грузы и эти люди представляют для нас особый интерес. Но прежде грузов, прежде людей, нас в первую очередь интересуют сами боевые самолёты.
Конечно, боевая авиация вероятного противника понятие довольно условное. Ведь в боевых действиях принимают участие самолёты самых различных типов, размеров и предназначений. Так вот. Собрав и разложив все полученные от нас за час наблюдения телеграммы, начальник смены скрепляет каждую пачку обычной бельевой прищепкой, важно одёргивает гимнастёрку и, поправив на голове пилотку, отправляется к дежурному офицеру. Дежурный, это, как правило, майор или, на худой конец, долго не получающий очередного звания капитан. Сидит он в самом центре командного пункта и по долгу службы пытается держать в поле своего внимания постоянно меняющуюся воздушную обстановку на дальневосточном театре военных действий (ТВД). Есть, впрочем, и ещё один офицер на КП, который формально является заместителем оперативного, но он (так уж повелось) занят исключительно вопросами, первой роты. Оно и понятно. Голосовые сообщения, перехватываемые ими, столь многочисленны и столь разнообразны, что внимания им требуется гораздо больше, нежели более формализованным телеграфным сообщениям. Обработанные заместителем голосовые сообщения оформляются на бумажном носителе и тоже попадают на стол оперативного дежурного. Вот так выглядит первая группа военнослужащих, которая в нашем полку занимается первичной обработкой и анализом добытой разведывательной информации. Каждый офицер на КП, разумеется, является профессиональным разведчиком, окончившим как минимум специальное училище в Москве или Ленинграде. Хотя есть и исключения. Некоторые из них явно окончили гораздо более серьёзные специальные учебные заведения и просто потрясают иной раз своей интеллигентностью, осведомлённостью и военным хитроумием.
Начальники смен – тоже крайне опытные и прослужившие на срочной службе не менее двух лет сержанты. Тут же надо подчеркнуть, что дежурный офицер, в отличие от нас, заступает на сутки и в эти сутки он полновластный хозяин положения на всём тихоокеанском ТВД. В самом начале книги, в своеобразном вступлении, я уже писал, что ТВД это театр военных действий, но в данном случае не грех и повториться. Самое неприятное во всём этом то, что дежурный по командному пункту несёт свою тяжкую ношу фактически в одиночку. Представьте себе, что ему приходится держать на контроле всё, что творится на, скажем честно, немаленьком пространстве, простирающимся от Аляски и до Бенгальского залива. Но эта ноша была бы ему просто непосильна без целого штата специально обученных помощников.
И первые помощники ему в этом благородном деле – планшетисты. Обычно на смену их ставят вдвоём. На громадном, по нашим конечно меркам, пластиковом планшете с контурами континентов и синими полосками государственных границ они размещают и постоянно продвигают маленькие цветные галочки, долженствующие изображать находящиеся на данный момент в воздухе самолёты. Работа, надо честно сказать, каторжная. Поясню для не верящих. Прозрачное панно имеет размер примерно три с половиной на восемь метров. Десятки авиабаз, и временами до сотни самолётов в воздухе. Все они непрерывно двигаются в разных направлениях и нужно беспрерывно наносить на прозрачный пластик всё новые позывные при вылете того или иного борта и попутно стирать позывные тех самолётов, которые уже достигли места назначения. И планшетистам приходится по шесть часов без перерыва прыгать по передвижной трёхступенчатой лесенке, которая мало помогает в работе на высоте и крайне раздражает, когда попадается под ноги при работе внизу. Мне пару раз довелось поработать планшетистом, когда народа на КП катастрофически не хватало. Удовольствие, скажу я вам, ещё то. Уж на что я не люблю бегать, но и тут я согласился бы бежать пятикилометровый кросс, вместо потогонной «планшетной» смены. Хотя и там бывает мёртвое время, особенно в, так называемую, «нулевую смену». По камчатскому времени смена эта начинается не в полночь, как можно было себе представить из её названия, а в два часа ночи.
