Понять, почему это сделано именно так, достаточно легко. Если на Камчатке – два, то в Японии только час ночи. В Индокитае же 10–11 вечера. На ближайших к нам передовых авиабазах вероятного противника (читай американских), удалённых на тысячи километров от североамериканского материка, до рассвета тоже далеко. Здесь надо честно отметить, что командиры военно-воздушных сил США, (в отличие от наших забубённых военачальников) своих подчинённых стараются беречь, даже не взирая на непрерывно идущие боевые действия в Южном и Северном Вьетнамах. Поэтому они так планируют многочасовые перелёты, чтобы дать своим людям отдохнуть в ночное время. А, кроме того, они наверняка помнят о досадной статистике авиакатастроф, которая показывает, что количество аварий и прочих происшествий с несчастными случаями ночью гораздо выше, нежели днём.

Отсюда и очевидный результат – с двух ночи до шести утра в эфире царит относительное затишье. Для нас же, бедолаг, ночь – время самое тяжёлое. Проспав после отбоя не более трёх часов, приходится с тяжёлой головой подниматься с неудержимо тянущей к себе постели и на голодный желудок отправляться на службу. Правда, именно в этот момент, нелёгкая служба наша резко меняет свой статус. Ещё полчаса назад мы спокойно спали в условиях мирного времени, а, пересекая истоптанный до белизны деревянный порог казармы, мы разом, одним скачком попадаем в действующую армию, безо всяких дураков ведущую самую настоящую войну. Прошагав буквально полкилометра от порога казармы, мы оказывались в дощатых стенах КП, где в полной мере действовали все те драконовские законы, которые вводятся в войсках во время боевых действий. Но, в непрерывной круговерти суматошной военной жизни мы так свыклись с этим необычным порядком, что и в голову не брали, ни висящую над нами контрразведку, ни суды военного трибунала. И скажу почему. От хронической многомесячной усталости нам просто некогда было над этим задумываться!

Да и действительно, едва повесишь противогаз на крючок, как на тебя наваливается куча дел. Прежде всего, интересуешься у сдающего смену сослуживца, какова слышимость на каждом подведомственном направлении. Тут тоже необходимо дать некоторые уточнения. Каждое отслеживаемое нами радионаправление обычно поддерживается несколькими радиочастотами, и, казалось бы, всегда есть возможность выбрать из них ту, где в данный момент времени имеется наилучшее качество приёма. Но так просто бывает только в теории. Чаще всего в определённое время суток более или менее устойчиво действует только одна из этих частот. Остальные же либо вообще не прослушиваются, либо еле-еле пробиваются через толстые напластования эфирных помех и глубоких замираний. Но самое скверное начинается тогда, когда перестают работать и эти благословенные частоты. И ладно бы это произошло на каком-либо второстепенном направлении, наподобие таких, как Гонконг – Манила, или, например, Дарвин – Сингапур. Так ведь нет, чаще всего портятся, так называемые, основные направления, то есть те, по которым струится основной поток самых важных для нас сведений. Отчасти поэтому все наши посты разделены по своей значимости на пять рангов. Первый и второй посты у нас самые ответственные, поскольку именно они контролируют потоки информации, циркулирующие между основными американскими авиабазами. На эти посты всегда ставятся самые усидчивые, самые опытные и добросовестные операторы. Их задача держать под наблюдением следующие объекты: – Анкоридж (Аляска), Сиэтл, Сан-Франциско, Лос-Анджелес, (то есть всё западное побережье Соединённых Штатов).

И это вполне естественно, поскольку именно с этих аэродромов идёт основной поток самолётов через океан. Не менее важны и так называемые промежуточные аэродромы, через которые в массовом порядке прокачивается авиатехника с американского континента в Юго-Восточную Азию. Расположены эти узловые пункты дозаправок в разных экзотических уголках бескрайнего Тихого океана, и миновать их совершенно невозможно из-за ограниченности запасов топлива на воздушных судах. В качестве характерных примеров таких аэродромов могу назвать те же Гавайи, острова Гуам, Уэйк и Окинава. Естественно, что и столица Японии – Токио тоже крайне важна, как крупный авиационный узел, и своеобразная конечная точка в этом многотысячемильном перелёте с континента на континент. И все эти опорные точки, равно как и все переговоры между ними, касающиеся пролётов того или иного самолёта лежат на плечах операторов первого и второго постов. Определённой подмогой им служит и третий пост, который отслеживает передачи этих же направлений, но как бы в обратную сторону, то есть в сторону Америки.

Это, кстати сказать, совсем даже и не бесполезное дело. Сколько раз случалось такое, что борт, летевший, допустим, с авиабазы Ванденбер, добирался почти до Японии и вдруг, по совершенно непонятной причине, неожиданно поворачивал обратно. Вот как раз третий пост и отслеживает обратный поток самолётов, идущих на ремонт, или везущих раненых и убитых с полей вьетнамской войны. Четвёртый и пятый посты чуть менее ответственны. По большей части они наблюдают за столичными аэропортами и крупными авиабазами тех государств, которые непосредственно окружают район боевых действий в Юго – Восточной Азии.

Взглянем ради любопытства на карту этого региона. Несомненно, ближайшими к Северному Вьетнаму являются аэродромы Сайгона, Вьетнама, Тайбея, Манилы, Банкока. К этому, на самом деле весьма пространному списку можно приписать ещё и Сингапур. Это, конечно же, не столица, но как исключительное место, в системе организации воздушного движения, он для нас крайне важен. Ну, не ленитесь, взгляните на карту Мира хотя бы мельком. Не трудно понять, что нашим братьям вьетнамцам, сподобившимся родиться выше 17-й параллели, приходилось совсем не сладко. Протяжённая, но узкая, а поэтому крайне уязвимая для ударов с моря и воздуха страна была идеальным полигоном, на котором Соединённые Штаты могли практически безнаказанно демонстрировать свою поистине стратегическую воздушную мощь.

Однако я, кажется, опять отвлёкся. Продолжу по порядку. Про первых помощников оперативного дежурного – планшетистов, я уже упоминал. Вторые же по значимости помощники это пеленгаторщики. Вы, наверное, думаете, что радиопеленгатор это такая штука, над которой непрерывно крутится некая решётчатая конструкция, как в фильмах про разведчиков. Должен сразу вас огорчить. Над пеленгатором вообще ничего не крутится. С виду это очень даже скромная и незаметная машинка, обычно выкрашенная зелёной защитной краской. Чаще всего, она мирно стоит где-то на окраине какого-нибудь заштатного городка или посёлка. Осмотрите её внимательнее при случайной встрече. Если вы хотите отличить пеленгатор от великого сонмища других военных машин, то запомните, что только вокруг пеленгатора обязательно стоит словно бы кольцевой заборчик из странных полосатых «палок» на тонких растяжках. Пересчитайте эти палочки, и если перед вами действительно военный пеленгатор, то их должно быть ровно десять. Вот такие пеленгаторы, подчиняющиеся только нашему славному полковнику, разбросаны по всему восточному побережью СССР от мыса Шмидта, и вплоть до бухты Ольги.

На карту в этот раз можете не смотреть, искать слишком долго придётся. Короче, поверьте мне на слово, словно тайные соглядатаи, они стоят на протяжении многих тысяч километров, бдительно и ежеминутно ожидая команды из нашего центра. А кто, вы думаете, может дать запрос на поиск координат той или иной радиостанции? Командир полка? Нет, ему это совершенно ни к чему! Командир нашей роты? Тоже нет. Он (только между нами) даже не знает, как это делается. У него вообще другие задачи. Оперативный дежурный? Он, разумеется, может, несомненно может, но снисходить до таких мелочей не часто сподабливается. И только я, да и вообще любой наш оператор, может запросто подойти к стоящему на специальном столике микрофону, нажать кнопку и чётко сказать, допустим, следующую фразу: – Пост № 5, частота 14095 (килогерц естественно) многоканальная, время 12 часов 46 минут.