– … выделить столько ресурсов мы не можем физически, – слышу я глуховатый голос подполковника Дулова. (Он читал нам в полковой школе лекции по следующим курсам: «Шифрование и кодирование», «Основы криптографического анализа» и «Принципы частотного модулирования радиосигнала».) У нас в полку нет ни одного достаточно мощного вычислительного комплекса, способного даже приступить к решению проблемы «Линейного шифра». А заставлять солдат вручную перебирать сотни вариантов возможных расшифровок одной единственной радиограммы, как предлагает Командир (так офицеры полка называют между собой Карелова), абсолютно бессмысленно!
– Да и потом, – подхватывает его мысль кто-то ещё, – ну, допустим, расшифруем мы одну радиограмму. Но за это время, которое будет потрачено на её расшифровку, актуальность переданной информации сведётся к нулю. И всю нашу предварительную работу можно будет смело выбросить на помойку.
– Мы и так еле-еле справляемся с возложенными на нас обязанностями. При таком некомплекте солдат на постах, при такой устаревшей материальной части, сделать что-либо ещё, просто нереально! (А я-то думал, что она у нас вполне современная). Да вы посмотрите на наших бойцов, они просто спят на ходу! С ног валятся!
– Мы вновь уклонились от темы, – вновь загудел Дулов. Мы с вами всё время пытаемся одним выстрелом убить сразу двух зайцев. А ведь будет гораздо продуктивнее поделить проблему на две составляющие. Ведь никто, на самом деле, не приказывает нам заниматься проблемами декодирования военных шифров. С этими кодами не справляются и в Москве. От нас на данном этапе требуется только одно – как-то поспособствовать более точному ориентированию наших средств ПВО, выдвигаемых в настоящее время на поддержку вьетнамских военных. Вот на что должен быть сделан основной упор! У нас с вами для этого есть и силы, и некоторые средства…
– Да мы с вами находимся в самом неудобном месте, из которого только можно это осуществлять! – перебивает его кто-то. Вы уж должны бы знать, что мы едва-едва способны здесь принимать 60 % открытых телеграфных сообщений. А по голосовой связи наши возможности не превышают и 10 %. И это ещё в спокойные периоды состояния ионосферы!
– Как мы можем оперативно помогать вьетнамским ПВО-шникам, когда перехват на ультракоротких частотах из данной местности вообще невозможен?
Это уже капитан Воронин Михаил Андреевич не выдержал. Я его очень уважаю. Без подхалимажа, честно. На мой взгляд – это образец военного. С прекрасной выправкой, блестяще образованный, уверенный в себе, мужественный внешне, он кажется мне совершенным воплощением офицера разведки.
– Мы день за днём попадаем в своеобразный заколдованный круг, – тем временем продолжает он. Можно с определённой точностью просчитать время предположительного налёта стратегической авиации. И это довольно просто. Зная время убытия той или иной авиагруппы и место, откуда произведён вылет, можно приблизительно рассчитать полётное время до вьетнамской территории. Но как определить конкретную точку предстоящего удара? Вот тот проклятый вопрос, найти ответ на который, труднее всего!
Было слышно, как по невидимой из коридора грифельной доске дробно застучал мел.
– Как видно из приведённой схемы, из-за своего меридионального расположения Вьетнама он может быть легко пересечён поперёк самолётами противника, причём за весьма короткое время. А противник наш и силён и хитёр. Кроме того, он может предпринять и вовсе нестандартный трюк. Смотрите. Самолёты тактической авиации могут стартовать прямо с аэродромов южного Вьетнама или из Камбоджи и, двигаясь вдоль межгосударственных границ, наносить быстрые удары, используя тактику булавочных уколов. Выскочил, долбанул намеченный объект и вновь ускользнул за границу. А наводить их на цели могут тяжёлые самолёты разведчики. Вы же видите, сколько их туда понагнали. То есть, мы возвращаемся к тому же, откуда начали. Ведь все разведданные с бортов типа RC-135 или RB-47 передаются именно по телетайпу. И ответы с Окинавы и Таншоньят на летающий командный пункт тоже приходит по телетайпу. Но и вопросы, и ответы на них уходят и приходят исключительно в зашифрованном виде. Получив же указание на коротких волнах, командир разведчика отдаёт приказ штурмовикам уже на ультракоротких частотах и голосом. Мы прекрасно слышим радиообмен высоких американских начальников, но не понимаем его, поскольку он закрыт шифром. Мы могли бы в таком случае хотя бы перехватить речевой приказ боевым самолётам. Хотя бы. Но все вы в курсе, что мы базируемся слишком далеко от места боевых действий. Наши УКВ приёмники в таких условиях совершенно бесполезны!
Какое-то время за дверью было слышен только шум от передвигаемых стульев да негромкий многоголосый гомон, и я проворно отползаю подальше, едва не сбив при этом предательское ведро. Но моё предположение, что собравшиеся в комнате офицеры собираются выйти на перекур, не оправдалось. Там, видимо, просто произошла некоторая пересадка. И когда я осмелился вновь подползти к дверной щели, речь в комнате шла совсем о другом.
– Предлагаю ходатайствовать перед командиром о создании специально натренированной группы, которая должно работать непосредственно во Вьетнаме, буквально рядом с передовой! Представьте себе, – надрывал горло Воронин, – если в нашем распоряжении будет этакий миниатюрный командный пункт на колёсах. Мы сможем с его помощью не только оперативно перехватывать многие команды на недоступных нам ныне частотах, но и на месте принимать оперативные меры по противодействию враждебным действиям американской воздушной группировки. Находясь в гуще событий, имея прямые завязки с местными станциями наведения и выдавая им же обоснованные целеуказания…, да вы представляете, каких дел можно будет там наворотить, даже и с небольшими силами!!!
– Увлекаетесь, Михаил Андреевич, – тут же услышал я голос Дулова, сразу же покрывший возникший в комнате шум. Кто же нам даст такие полномочия? Вы представляете, как трудно будет пробить разрешение на столь масштабную командировку!
– Сам Карелов и даст такое разрешение, – постарался перекричать всеобщий гомон Воронин, – и спрашивать ни у кого не будет. Как вы не понимаете? В его распоряжении есть все ресурсы, и хорошо обученные кадры, в придачу. Насчёт переброски небольшой по численности команды в Юго-Восточную Азию он тоже сумеет договориться, где надо. У него ведь вокруг полно однокашников из академии. А они сидят на всех видных постах в нашем военном округе. Вы поймите одно, ему ведь просто необходимо как-то отличиться именно сейчас! Если он перевалит через предельный возраст и не получит генеральских погон, то так и выйдет в отставку полковником. Вы что себе думаете, почему он в последнее время так рвёт и мечет? Уже чувствует за спиной тяжёлое дыхание, как бы это поточнее выразиться…, пенсионной пижамы!
Зазвучал смех, и вновь дружно заскрипели стулья. Опасаясь, чтобы меня случайно не «прищучили», я подхватил ведро и юркнул в ближайший открытый кабинет. Плеснул воды и принялся интенсивно размазывать грязь по полу. Дыхание моё сбилось, сердце готово было просто выскочить из груди. Только что подслушанная информация потрясла меня буквально до глубины души. Так вот оказывается, какие мысли бродят в головах наших командиров! Вот какие революционные идеи зреют в офицерской среде!
Но на этом собрание вовсе не закончилось. После короткого перекура разговоры вёлись ещё более часа, так, что я почти успел выполнить и своё задание. Общий же итог обсуждения, – который мне так же удалось подслушать, был таков. Решено было подкинуть Карелову идею о том, что для надлежащего выполнения директивы Генштаба необходимо быстро перебросить на территорию Северного Вьетнама передвижной мини-КП. В его задачу должно было входить отслеживание тех радионаправлений и голосовых сообщений, которые на Камчатке либо вообще не принимались из-за чрезмерной удалённости, либо принимались крайне нерегулярно.
– Раз туда поедет группа офицеров, пусть и маленькая, – размышлял я, плетясь глубокой ночью обратно в казарму, – то значит, с ними непременно поедут и рядовые. Ведь не будут же офицеры сами сидеть на постах и крутить ручки! А убирать, а готовить, а в карауле стоять… А раз так, то…
