– Долго собираешься здесь сидеть? – не выдерживает затяжного молчания «Питерсон».
– Мешаю?
– Да нет. Но что ты такой смурной сегодня, не разговорчивый.
– Устал потому что. Сколько можно не спать? А тут как назло, не успеешь прикорнуть, как очередная заваруха приключается.
– А чего же в казарму не идёшь?
– Светиться там не хочу!
– Но и здесь тебе долго сидеть нельзя, – круглые глаза «Пита» смотрят на меня почти что с жалостью. Точно кто-нибудь из офицеров сейчас заявится, и будут потом тебя склонять по всем падежам.
– Скажу, что только пришёл! – отмахиваюсь я от него.
Мой ответ несколько успокаивает собеседника, и его желание поболтать разом иссякает.
Но определённое беспокойство в моей душе он породил.
– Да, – думал я, – хоть и не хочется, но придётся в роту идти. А то, вроде как саботаж с моей стороны получится. Интересно, где другие отсиживаются при подобных обстоятельствах? Тоже, наверное, от старшин по кочегаркам хоронятся? А может, в других ротах старшины почеловечнее будут? Понимают, что мы не железные. Ладно, – достигаю я сам собой компромисс, – дождусь обеда и пойду. Раньше никак нельзя идти. Точно наткнусь на Фомина, и точно он меня в куда-нибудь дыру пристроит. Нет, нет, жду ещё полчасика и потихонечку ползу в роту. А собственно, зачем мне здесь-то сидеть, – вдруг приходит мне в голову спасительная мысль, – а не пойти ли мне сейчас на командный пункт? А что такого? Скажу, что вышел случайно, заблудившись в снегопаде. Там и посижу. Обсохну, да к тому же и последние новости узнаю!
Сказано – сделано. Окольными тропами, иногда по пояс в снегу, добираюсь до командного пункта. Мокрую шинель, шапку и карабин прячу в кочегарке, за исходящей жаром печкой. Вытираю вспотевшее лицо свежим снегом и смело захожу внутрь здания. Что-то озабоченно пишущий за столом сержант Савотин даже не поднимает на меня глаза, поскольку видом своим я ни на йоту не отличаюсь от снующих вокруг сослуживцев. Поскольку в общем зале мне толочься совершенно не с руки, направляюсь прямёхонько в комнату технической разведгруппы. Благо, они занимают отдельную комнату, и руководство к ним заглядывает не часто. Осторожно оттягиваю дверь на себя и заглядываю в образовавшуюся щель. Предосторожность вовсе не напрасная. В комнате вполне может оказаться кто-либо из офицеров, или моих явных недругов. И с теми и с другими мне сталкиваться просто неохота. Но, к счастью, вижу только Валерия Артименко, сидящего за столом в самой грустной позе у раскрытого оперативного журнала. Поскольку никакой опасности нет, смело проскальзываю вовнутрь. Олег поднимает голову, и лицо его украшается радушной улыбкой.
– А-а, Саня, – восклицает он, – какими судьбами?
– С учений повезло удрать, – пожимаю ему руку. Танкисты, заблудившиеся, на нас случайно напоролись. Вот я и вызвался их проводить до Покатой сопки. А там огородами, огородами…
– Это где мы камень долбили? – взъерошивает он свою фантастическую для армии шевелюру.
Артименко вообще забавный парень. Самый миниатюрный из нас, он отличается совершенно неуёмным темпераментом и постоянной готовностью на любую проказу и авантюру. Его скромные размеры тоже оценили в роте, и используют иной раз весьма своеобразно. После особо сильных ночных метелей, когда входную дверь казармы заметает до половины и открыть её изнутри становится совершенно невозможно, именно его, на пару с лопатой, выталкивают наружу сквозь узенькую форточку. На моей памяти он уже раз пять спасал роту из подобного снежного плена.
– Именно, – киваю я. Чтобы в роте лишний раз не показываться, я сюда и прибежал.
– Правильно сделал, – понимающе кивает он. Тем более, мне тут такую задачку сейчас подкинули, без пол-литры не разберёшься.
Присаживаюсь к столу, и он, с озабоченным видом тыча пальцем в страницы журнала, начинает излагать суть проблемы.
– Приходил полчаса назад Воробъёв Михал Саныч, и двадцать минут парил мне уши насчёт того, что давно пора отыскать ещё одну частоту «Джанапа». «Что за фигня! – кричал на меня, будто я один во всём виноват. Совсем мышей ловить перестали! Такую, прости Господи, малость, а сделать не можете!»
Я ему: – Какая же это малость, товарищ майор? Это совсем даже и нелёгкая задача. Вон сколько солдатских поколений над ней билось и ничего. Саня, будь другом, давай хоть план какой-нибудь набросаем на эту тему. Иначе заездят меня ни за что, ни про что!
Чтобы читающему эти строки было понятнее, о чём идёт речь, сделаю маленькое отступление в моём пространном повествовании. Крохотная и маломощная японская радиостанция с запоминающимся позывным «Джанап» относилась к тому мизерно малому классу гражданских радиостанций, пользу от деятельности которой для советской радиоразведки было просто трудно переоценить. По форме своей работы это была одноканальная и нерегулярно действующая в эфире станция. Время от времени она передавала открытым текстом лишь короткие метеосводки. Предназначались они как отдельным кораблям, так и военно-морским соединениям американцев, базирующимся в Южно-китайском, Восточно-китайском, Жёлтом и Японском морях. Тексты передач были самые, что ни на есть заурядные. Штормовые предупреждения, направление и сила ветра, температура воды и воздуха. Но вовсе не этими данными был нам любезен бесценный «Джанап». Вся прелесть для нашей разведки состояла именно в том, что в этих незамысловатых сводках указывалось; как название конкретного флагманского корабля, так и его координаты!
Вы представляете себе, какое было счастье перехватить даже отдельную телеграмму подобного содержания! Какая-то микроскопическая, плюгавая, еле слышимая радиостанция чуть ли не каждый день раскрывала нам и местоположение основных ударных кораблей шестого флота США и их перемещения. А отсюда следовало очень многое. Зная, куда и в каком составе направляется то или иное авианосное соединение, можно было с большой точностью предугадывать направление и силу последующих авиационных ударов.
Ведь всё дело было в том, что взлетающие с авианосцев самолёты каждый раз стоят перед почти неразрешимой дилеммой. Чего взять на борт больше: бомб или керосина? Возьмёшь больше керосина, сможешь дальше лететь, но бомб, в результате такого перераспределения, несёшь с собой самую малость. Возьмёшь больше бомб, – а вдруг да не хватит топлива на обратный путь? Американские командиры, те же самые «сапоги», что и наши, но только в другой форме, решили спорный вопрос предельно просто. Бомб грузить по максимуму, а керосина брать только-только, чтобы долететь.
То есть весь полёт атакующего «крыла» проходит строго по прямой линии, без всяких затратных отклонений в сторону. А чтобы самолётам было легче дойти до цели, авианосцы дружелюбно подвозят их к ближайшей точке оптимального взлёта. Но, раз мы знаем эту точку, (нам о ней доложил наш любимый «Джанап»), то, следовательно, знаем и ближайшие планы американского командования! И всё бы хорошо, да вот одна противная заковыка не давала нам пользоваться этим источником знаний на все 100 %. Мы знали только одну единственную частоту этой станции. Одну разъединственую! А ведь, по большей части, все радиостанции мира имеют в своём распоряжении две, три и даже пять рабочих частот. Необходимость этого обусловлено состоянием ионосферы Земли, которая в течение суток значительно меняет свои отражающие свойства. Затухание слышимости на одной частоте заставляет операторов использовать ту рабочую частоту, которая в данное время суток имеет наибольшую «дальнобойность». Естественно, все эти переключения они производят спонтанно, никак не ставя нас в известность, чем здорово мешают тайной деятельности советских разведчиков. Конечно, наши операторы при исчезновении несущего информацию сигнала, тут же переключаются на другие, заранее выявленные частоты, и работают (в смысле подслушивают) дальше.
Но вот именно с «Джанапом» этот фокус не прошёл. Иной её частоты мы до сих пор не знаем. Какое-то время, видимо, наше командование с этим неприятным фактом мирилось, но видимо теперь положение стало столь серьёзным, что оно начало принимать меры. Как у нас в стране принимаются меры, каждый из нас прекрасно знает. В лучшем случае сурово наказываются невиновные, и щедро награждаются непричастные. Но наш случай особый. Награждений в какой-либо форме у нас не бывает вовсе, зато по части наказаний… у-у, тут всё в полном порядке.
