— По нашим сведениям, атака борта «Эль-Аль»-863 будет произведена с земли.

— Но никаких указаний сверху не поступало…

— Выполняйте! — приказал фон Даникен тихим, не терпящем возражений голосом.

— Слушаюсь.

Инспектор повесил трубку. Шестьдесят километров. Если меньший по размеру дрон, который он видел в кабинете Ламмерса, способен пролететь пятьдесят километров, значит, этот в десятки раз больше. Если беспилотный летательный аппарат не остановить до взлета, будет слишком поздно.

— Дорога впереди перекрыта, — сказал Харденберг.

— Объезжай по обочине.

— Включить сирену?

— Подожди, подъедем поближе.

Харденберг съехал на снег. Машину слегка потряхивало.

— Легче, легче.

— Да ерунда, — сказал Майер, когда «ауди» снова вырулила на бетон. — Я же говорил…

Ветровое стекло взорвалось, засыпая салон осколками. На машину сыпался град пуль. Колесо лопнуло, и «ауди» осела на один бок. Радиатор выплеснул столб пара.

— Ложись! — закричал фон Даникен.

Через мгновение в него ударилось что-то теплое и мокрое. Он вытер лицо и увидел, что его руки все в крови. Курт Майер лежал между сиденьями, вместо лица у него было кровавое месиво.

Харденберг распахнул дверь и выполз из машины. Фон Даникен открыл свою дверь, сосчитал до трех и, выпрыгнув, сразу бросился лицом в снег.

Стрельба стихла, лишь редкие выстрелы поднимали с дороги в воздух кусочки льда.

— Звони капитану Брандту, — крикнул он Харденбергу.

— Телефон остался в машине.

Фон Даникен ощупал карманы. Свой телефон он, похоже, потерял где-то во время не слишком чинной высадки. Достав пистолет, он зарядил его и снял с предохранителя. И выругался. Часы показывали 19.42. С вершины горы послышался новый шум. Взревели двигатели дрона.

Дом стоял выше по склону всего метрах в тридцати от него. Современное здание на огромных стальных опорах. В окнах темно, словно там никого нет и быть не может. Но он-то знал.

Фон Даникен поднял голову, и тут же рядом с виском просвистела пуля. Он снова уткнулся лицом в снег. Прибор ночного видения. Ну конечно! А иначе как бы еще они увидели его в кромешной тьме?

— Беги вниз, — сказал он Харденбергу. — Предупреди остальных.

Харденберг сидел белее снега, прижавшись спиной к заднему бамперу.

— Хорошо, — произнес он, но даже не шелохнулся.

— Старайся оставаться за машиной, чтобы в тебя не попали, — снова начал фон Даникен.

Харденберг заворочался. Он сглотнул, и его плечи заходили ходуном. Опустившись на четвереньки, он пополз вниз по дороге. Фон Даникен смотрел на его отступление. Пять шагов. Десять. «Только не поднимайся!» — мысленно просил он. Харденберг прополз еще несколько метров и осторожно поднял голову.

— Вниз! — прошептал фон Даникен, делая жест, будто придавливает воздух руками.

Харденберг не понял и начал подниматься.

— Не-е-е-ет! — заорал фон Даникен изо всех сил. — Ложись!

Харденберг нерешительно кивнул ему и пошел во весь рост. Пуля попала ему в голову, и он рухнул на бетон.

— Клаус!

Фон Даникен перекатился на спину. Он себя ненавидел.

Капитан Эли Цукерман отрегулировал наклон элеронов и слегка отдал ручку управления от себя, прежде чем отключить автопилот. Управление пассажирскими самолетами стало настолько автоматизированным, что стоит задать бортовым компьютерам конкретные данные рейса (направление, высота, максимальная наземная скорость), и самолет практически может лететь сам. Цукерман ощущал, что полностью контролирует самолет только во время взлета и посадки, — каких-то тридцать минут за весь рейс. Остальное время он был просто техником, который следил за показателями и за тем, чтобы второй пилот поддерживал связь с землей. Не совсем такой представлял он себе работу пилота гражданской авиации, когда много лет назад увольнялся из ВВС, — настоящий ас, в послужном списке три войны, двадцать один сбитый вражеский самолет.

Цукерман нажал кнопку отмены автопилота. При переходе на ручное управление самолет слегка задрожал и просел. Пилот повернул штурвал влево, и «А-380» вошел в плавный разворот на юг. Ясный вечер, идеальная летная погода. Он уже видел огни огромного города, а за ним — бездонную черную пустоту Альп. Самолет начал медленно снижаться к Цюрихскому аэропорту.

— Шестнадцать минут до приземления, — объявил второй пилот.

Цукерман сдержал зевок. Как и ожидалось, полет прошел спокойно. Он бросил взгляд на часы — до посадки пятнадцать минут — и посмотрел на второго пилота.

— Ну, Бенни, что будешь на ужин? Венский шницель или фондю? — спросил он.

— Борт «Эль-Аль»-863, говорит авиадиспетчерская служба Цюриха. Экстренная ситуация. Код тридцать три. Поворачивайте на Базель-Мюльхаус, вектор два-семь-девять. Поднимайтесь до девяти тысяч трехсот. Рекомендуем сделать это как можно быстрее.

Код 33. Атака с земли.

— Вас понял. Код тридцать три. «Эль-Аль»-863, вектор два-семь-девять. Поднимаюсь до девяти тысяч трехсот. Вы засекли радаром это привидение?

— Ответ отрицательный, «Эль-Аль»-863. На радаре ничего нет.

— Спасибо, Цюрих.

Эли Цукерман затянул покрепче плечевой ремень, и они со вторым пилотом обменялись встревоженными взглядами. Крепко сжав штурвал, он решительно взял его «на себя». Самолет пошел вверх.

Пришло время выяснить, на что способен этот малыш.

«Махди-1», все системы готовы. Взлет разрешаю. Да пребудет с вами Господь!

Генерал-майор Джон Остин завел двигатель, отпустил тормоза.

Даже в наушниках он слышал треск фейерверка. Слева на экране видны были искры. Нет, это не фейерверк. Это его люди отстреливаются. В наушниках раздалось предупреждение:

— Полиция.

— Не подпускать.

Остин привел в действие рычаг управления, и дрон начал разбег. Гордость переполняла генерала. Свершилось. Он выполнил возложенную на него миссию. Израиль, по праву владеющий Святой землей, готов нанести удар. Иран вооружен. Силы гога и магога готовы к битве на равнине Армагеддонской.

Он видел до мельчайших деталей, как будет развиваться конфликт, в полном соответствии с Божественным планом.

Израильская бомбовая атака провалится.

Иран нанесет ответный удар крылатыми ракетами «КН-55» — при их покупке он лично выступил посредником. Ядерное оружие с десятикилотонными боеголовками обрушатся на Тель-Авив, но не на Иерусалим. Господь всемогущий защитит святейший из своих городов. Американцы в свою очередь нападут на Иран. Фундаменталистская Исламская Республика перестанет существовать.

Все готово к приходу Господа. К вечной радости.

Остин перестал обращать внимание на треск выстрелов и полностью сосредоточился на экране монитора. Мимо с нарастающей скоростью пролетали деревья. Огни взлетной полосы казались мгновенными вспышками. Спидометр показывал сто узлов… сто десять… Он потянул джойстик на себя. Нос самолета начал подниматься вверх…

И тут он увидел. Свет автомобильных фар, двигавшихся навстречу дрону. Машина была там, где ее не должно быть.

Он со всей силы потянул на себя джойстик:

— Лети!

— Ты слышала? — встревоженно спросил Джонатан.

Эмма посмотрела на него:

— Что?

Он опустил стекло и высунул голову.

— Я не уверен, но…

Громкий хлопок разорвал воздух, затем еще один и еще. Звуки казались игрушечными, как в детстве, когда он стрелял пистонами.

— Выстрелы. Ты слышала?

Эмма съехала на обочину посредине горы. Склон покрывал средневековый лес. С дороги были видны руины старинной стены — покрытые мхом базальтовые булыжники. Где-то в глубине, за деревьями, стреляли.

— Они заняты фон Даникеном. — Она повернулась и посмотрела на Джонатана. — Ты уверен, что готов?

Джонатан кивнул. Он принял решение еще несколько дней назад.

— Меняемся. Садись за руль, если по-прежнему не умеешь стрелять, — приказала Эмма.