Кессиди и Коэн сидели рядом. Познакомившись и обменявшись взглядами на политическую обстановку в стране, они достали шахматы и остальное время полета провели в дружеском молчании, склонившись над доской с фигурами.

Триста семьдесят мужчин, остальные женщины и дети — шестьдесят четыре ребенка. И восемнадцать членов экипажа.

Когда самолет набрал высоту одиннадцать с половиной километров, Цукерман во второй раз обратился к пассажирам и объявил, что можно отстегнуть ремни и при необходимости перемещаться по двухэтажному аэробусу, новейшему в парке авиакомпании «Эль-Аль». Не скрывая хорошего настроения, он также добавил, что они попали в попутный воздушный поток, благодаря чему время полета уменьшится на пятнадцать минут, и они прибудут в Цюрих в 19.50.

Пожелав всем приятного полета, в завершение он сказал, что выйдет на связь с пассажирами перед посадкой.

— Нет, — говорил фон Даникен в трубку. — У нас нет конкретных сведений. Все, что нам известно, — в стране действует террористическая группа, которая собирается сбить самолет над территорией Швейцарии. Мы не знаем ни кто они, ни где находятся в настоящий момент, но, повторяю, нам известно, что они точно здесь, скорее всего в Цюрихе или в Женеве. Все указывает на то, что попытка теракта будет предпринята в ближайшие сорок восемь часов и целью является самолет либо в небе, либо на взлетной полосе.

Он говорил с директором Федерального управления гражданской авиации Швейцарии — главной и последней инстанции по всем вопросам, связанным с рейсами, которые вылетали из швейцарских аэропортов или в них прибывали. Директора фон Даникен знал давно, еще с армии, но дружба не в счет при решении задач такого масштаба.

— Погоди-ка, Маркус. Ты хочешь, чтобы мы закрыли крупнейшие аэропорты страны до поступления сигнала, что угроза теракта миновала?

— Да.

— Но это означает, что мы отказываем в посадке всем рейсам, которые сейчас в воздухе, и перенаправляем их в аэропорты Франции, Германии и Италии.

— Да, — сказал фон Даникен.

— Ты понимаешь, что речь идет о ста с лишним рейсах только за сегодняшний вечер? Представляете, каким сбоем в общей европейской сетке полетов это чревато?

— Я бы не обращался к тебе с этим без крайней необходимости.

Последовала пауза, и фон Даникен физически ощутил мучение своего товарища.

— Такими полномочиями обладает только президент.

— Госпожа президент сейчас за границей, и в данный момент с ней не связаться.

— А вице-президент?

— Я говорил с ним. Он не хочет принимать решение без согласования с ней.

— А ты говорил с Федеральной службой безопасности? Все бортовые службы безопасности в пределах наших границ находятся в их ведении.

— Только что. Максимум, что они могут, — предупредить всех пилотов. Но это ничего не дает. Мы предполагаем, что атака будет произведена с помощью дрона, начиненного взрывчаткой. А у гражданских самолетов с маневренностью плохо.

— Что есть, то есть, — согласился шеф гражданской авиации. — А что говорит армия?

— Министр обороны распорядился разместить вокруг аэропортов Цюриха, Женевы и Лугано «Стингеры», но готовы они будут только к завтрашнему утру.

Фон Даникен умолчал о том, что сказал ему командующий ПВО: «Беда в том, что „Стингер“, как и дрон, легко может сбить пассажирский самолет».

— Прости, Маркус, но сейчас ничем не могу помочь. Как только появятся новости от президента, дай мне знать. А пока я ограничусь предупреждением нашей авиадиспетчерской службы. Удачи.

— Спасибо.

Фон Даникен положил трубку.

На двух столах были разложены карты Цюриха и Женевы. Склонившись над картой Цюриха, Майер ручкой расчерчивал область вокруг каждого аэропорта на поисковые квадраты.

Фон Даникен подошел к нему:

— Сколько у нас офицеров?

— Пятьдесят два прочесывают окрестности Цюрихского аэропорта. В Женеве — тридцать пять. Ходят по домам, спрашивают, не видел ли кто черный или белый микроавтобус или просто что-нибудь подозрительное.

Фон Даникен с трудом сдерживал злость. Полицейские силы двух крупнейших городов Швейцарии в совокупности насчитывали более десяти тысяч человек. Сто семьдесят, в сущности, ничто.

— Это все, чем готовы были поделиться начальники, — объяснил Майер. — Марти — член Федерального совета и министр юстиции. А все знают, что он думает по поводу нашего расследования.

— Да? Кстати, мнение Марти изменилось. Пожалуй, стоит сообщить им об этом.

Фон Даникен изучал карту. К аэропорту Цюриха примыкали четыре района, или «гемайндес», — Глаттбругг, Опфикон, Эрликон и Клотен. Шестьдесят тысяч жителей, восемь тысяч домов, в том числе многоквартирных. Майер отметил розовым цветом уже проверенные участки. Они покрыли меньше десяти процентов площади.

— Ну и?.. — спросил фон Даникен. — Каковы последние новости?

— В двенадцати случаях видели черный микроавтобус «фольксваген», но каждый раз он принадлежал кому-то из соседей. Ничего подозрительного. Все как обычно. Пара пьяных подростков, которые нарушали тишину, но никаких террористов или дронов.

— Ни одного упоминания о мини-самолете с размахом крыльев восемь метров, который катался бы туда-сюда по улице прямо у них под окнами?

— Нет, — сказал Майер.

Фон Даникен присел на край стола.

— Так что там Марти? Спета его песенка? — спросил Майер.

Инспектор покачал головой. Он объяснил, что Альфонс Марти никогда не увидит тюрьму изнутри. Показав фон Даникену данные клиентов, Тоби Тинджели пошел на нарушение швейцарского банковского права, и сведения о ежемесячных переводах из американского министерства обороны на счета Марти суд не примет в качестве доказательства. Точно так же фон Даникену не получить ордер на обыск предприятий «ЦИВа», если Марти не покажет под присягой, что компания занимается контрабандным экспортом. Скорее всего, Марти придется покинуть правительственный пост, но это преподнесут как отставку по состоянию здоровья или еще по какой-нибудь мнимой причине.

— Значит, ему все сойдет с рук, — сказал Майер.

— Ну почему же? Мы с тобой при желании сумеем найти способ, как сделать его жизнь интересной.

— С превеликим удовольствием!

Фон Даникен налил себе чашку кофе и сел за стол. Мысли крутились вокруг Марти, оказавшегося американским прихвостнем. Лицензии на экспорт. Товары двойного назначения. Все это попахивало заговором. Но с какой целью? Зачем снабжать своего врага дьявольскими изобретениями?

Он допил кофе и позвонил Филипу Паламбо. Ему не терпелось узнать, выдал ли его контакт в ЦРУ какую-нибудь информацию об убийце Ламмерса и Готфрида Блитца (он же Махмуд Китаб). Звонок переключился на голосовую почту. Фон Даникен оставил свое имя и номер телефона, ни слова не сказав о причине звонка. Зачем Паламбо лишние проблемы?

Американцы.Куда ни посмотришь — всюду они. Рэнсом — вот кто ключевая фигура. Он встречался и с Блитцем, и с Джином. Только на нем сходятся обе эти операции.

И тут он заметил Харденберга. Тот был без пиджака, его живот тяжело вздымался вверх-вниз, словно шар для боулинга, который готовят к броску.

— Шеф, — произнес он, тяжело дыша, — я кое-что нашел.

— Отдышись сначала.

— Это касается траста «Эксельсиор», — продолжал Харденберг, задыхаясь. — Я подумал, что если они купили один дом, то почему бы им не купить и другой. Я не был на совещании с генералом Шабером, но, насколько мне известно, он говорит, что для дрона необходима своего рода стационарная оперативная база, обеспечивающая пилоту непосредственное наблюдение за самолетом.

— Верно.

— Основываясь на этом предположении, я связался с налоговыми органами всех округов в окрестностях Цюрихского и Женевского аэропортов и попросил их проверить, нет ли записей о нашем трасте в связи с недавними приобретениями недвижимости.

— И?.. — Фон Даникен сцепил за спиной руки, чтобы не выдать своего нетерпения.