— Будет сделано. Вас интересует какой-то определенный период?

— Прошлый понедельник с восьми утра до четырех дня.

— Только прошлый понедельник?

— Да, — подтвердил Марти. — Когда вы сможете предоставить информацию?

— Завтра к полудню.

— Нет, она мне нужна к восьми утра.

— Хорошо.

Марти повесил трубку. Меньше чем через двенадцать часов у него будут доказательства.

Джонатан вел машину, пока совсем не выбился из сил. У южной оконечности Цюрихского озера, в Рапперсвиле, он съехал с трассы и через город проехал к предгорью. Он промчался еще минут десять и, когда по пути уже не попадались ни машины, ни дома, съехал на обочину и заглушил двигатель. До Давоса оставалось сто километров.

Включив только слабенькую лампочку, вмонтированную в бардачок, он принялся изучать купленные газеты. О Всемирном экономическом форуме он знал лишь то, что рассказывали в телевизионных новостях.

ВЭФ ежегодно собирал вместе около тысячи ведущих политиков и бизнесменов со всего земного шара для обсуждения ключевых вопросов мирового благополучия. В этом году главная тема — распространение ядерного оружия. В форуме примут участие примерно «восемнадцать глав государств, двести министров и сорок семь генеральных директоров ста крупнейших промышленных компаний». В качестве гостей на форум среди прочих прибудут два бывших президента Соединенных Штатов, британский премьер-министр, султан Брунея, король Иордании, председатели правления «Шелл ойл», «Интел» и «Дойче Банка».

Статья в «Файнэншл таймс» посвящалась безопасности форума. Ее обеспечивали двести местных полицейских, в помощь которым были направлены три тысячи солдат. Никого без предварительной проверки и досмотра на ВЭФ не пропустят. Статью сопровождали снимки: бесконечные заборы, прорезающие заснеженные поля, по периметру мощные прожекторы и патрули с немецкими овчарками. На фотографиях Давос больше походил на концлагерь, чем на модный горнолыжный курорт.

В «Тагес-анцайгер» Джонатан нашел статью, в которой говорилось о швейцарской фирме — производителе считывающих устройств, позволявших службам правопорядка контролировать доступ на форум. Генеральный директор компании хвастался, что обмануть их устройства невозможно, и рассказал о трех степенях защиты. Зеленая зона открыта для жителей и гостей, которые тем не менее обязаны предъявить удостоверение личности на одном из трех контрольно-пропускных пунктов, прежде чем им оформят официальный пропуск на территорию форума. Желтая зона включает район Конгрессхауса, где, собственно, и состоится форум, и зоны, непосредственно прилегающие к отелям, где размещаются VIP-гости. Для доступа в Желтую зону необходимо официальное приглашение, выдаваемое после предварительной проверки личности.

Красная зона — это сам Конгрессхаус, где будут проходить все выступления и пленарные заседания, и отель «Бельведер», основное место проживания многих VIP-персон. На всех пропусках, выданных для прохода в эти зоны, имеется не только фотография, но и специальный чип с соответствующей информацией об обладателе аккредитации. Каждый из участников с допуском в Красную зону обеспечивается персональным портативным считывающим устройством, способным сканировать территорию площадью десять квадратных метров, считывая при этом сигналы с пропусков других участников и отображая на дисплее информацию, включающую имя, фотографию и краткую биографическую справку. Трудно не узнать Билла Гейтса или Тони Блэра, другое дело — какой-нибудь министр нефти Саудовской Аравии.

Рассуждая, что раз Эмма должна была в Давосе передать машину П.Д., то у нее наверняка есть пропуск в Красную зону, Джонатан вывалил на сиденье все содержимое бардачка и внимательно просмотрел его: руководство по эксплуатации автомобиля, гарантийная книжка, еще какие-то бумаги, и больше ничего. Он прощупал весь бардачок изнутри — и тоже ничего.

Джонатан откинулся на сиденье. Блитц не выслал пропуск с багажом в Ландкварт, значит, он должен быть в машине. Но где? В руководстве по эксплуатации говорилось, что бронезащита не единственное достоинство этого автомобиля, среди прочих — «беспрокольные» шины, противозаносная тормозная система и парковочный радар.

В графе «индивидуальные требования» он нашел то, что искал: сейф под задним пассажирским сиденьем. Джонатан вышел из машины и открыл заднюю дверь. В центре сиденья он увидел кнопку и нажал ее. Сиденье поднялось. Внизу оказался черный стальной ящик. Открыв его, Джонатан обнаружил коричневый бумажный конверт, на котором было напечатано «Эва Крюгер», а в нем пропуск участника ВЭФ. На нем была та же фотография, что и на водительском удостоверении Эвы. Еще в конверте лежал французский паспорт с фотографией Парвеза Джина и сотовый телефон.

Паспорт, сто тысяч швейцарских франков и бронированный «мерседес». Все это, как догадывался Джонатан, в обмен на «золото», которое даст им Парвез Джин, министр науки, исследований и технологии Исламской Республики Иран.

Он взял в руки телефон. Дешевенькая модель. Зачем оставлять Эмме телефон? Наверное, ей нужно кому-то позвонить… кому-то на определенный номер? Парвезу Джину? Джонатан проверил память, там было пусто. А может, Джин должен сам звонить ей? Это уже больше походило на правду. Министру науки и технологии придется выбрать подходящий момент, когда поблизости не будет его охраны.

Джонатан с трудом начал понимать, что происходит, хотя не все, а лишь голую схему. Отгрузки в обмен на информацию. «Золото», как они это называют. Насколько ему известно, иранцы желают только один товар. Тот самый, который им запрещает западный мир.

Сердце бешено застучало в груди. Джонатан вернулся на водительское сиденье, подключился к «Intel Link» и принялся читать накладные. Центрифуги, навигационные системы, вакуумные трубки — декабрь, ноябрь, октябрь. Угольные экструдеры, мартенситно-стареющая сталь, охлаждающие системы — сентябрь, август. Кольцевые магниты, теплообменники. Без сомнения, этикетки были фальшивыми. Не важно, хорошо ли он знал, где все это обычно применяется. Он знал, для чего все это предназначалось, и этого было достаточно.

Внезапно ему захотелось избавиться от машины. Он выбрался из нее и пошел прочь. Все быстрее и быстрее и наконец пустился бежать вверх по склону…

Мысленно он унесся в горы, в дикую глушь на несколько дней назад, и по-новому взглянул на свое прошлое, настоящее и будущее. Это был совершенно новый мир — никаких воспоминаний, никаких ожиданий. Одинокий человек посреди камней, деревьев и горных речушек. Одно живое сердце, окруженное всем этим миром, который существовал задолго до того, как человеческий род принялся методично разрушать его. Ради таких мгновений только и стоит жить.

Через десять минут он уже вскарабкался на гребень горного отрога. Там он увидел сложенную из камней пирамидку. Джонатан обошел ее вокруг, его легкие горели, глаза жгло от холода. На севере длинная изогнутая тень Цюрихского озера напоминала украшенный драгоценными камнями серп. К югу узкая темная долина то тут, то там неравномерно освещалась созвездиями огоньков. Всего в километре отсюда, у подножия Альп, начинались плодородные равнинные земли.

— Эмма, зачем? — тихо спросил он. — Как ты могла посылать все это в самую опасную в мире страну? Они же сделают бомбу. И не просто бомбу. А ту самую — атомную.

Немного придя в себя, Джонатан стал спускаться и через десять минут вернулся к «мерседесу». В салоне он включил обогреватель. Его по-прежнему мучил вопрос: на кого она работала?

Он запрокинул голову и закрыл глаза, но мысли продолжали бурлить. Сон пришел очень поздно — или очень рано: когда первые лучи рассвета окрасили небо в мертвенный, пепельно-серый цвет.

Не твое дело. Оставь. Сделаешь себе только хуже.

Филип Паламбо поразмыслил над этими словами и вытащил из бардачка свое личное оружие. Мир находится в таком плачевном состоянии именно потому, что все думали только о себе.