Хью опустился в гамак. В южном небе рассыпался мириадами звезд Млечный Путь, это зрелище напомнило ему о ночах пустыни. Им снова овладел сон.

День начался без их участия.

Хью открыл глаза и почувствовал себя горошиной в зеленом стручке, просвечиваемом насквозь солнцем. В горле сильно першило. Он не простужался с… с каких же пор? Он порылся в памяти. С тех пор, как удрал из пустыни. Протянув руку, он перегнулся через край гамака.

Внизу Льюис раскинулся на своей подвесной платформе, его волосы были сильно взлохмачены. Из-за шлема половина лба загорела, а половина осталась белой. Несмотря на лекарство, он все же спал беспокойно и наполовину вылез из спальника. Так вот почему, понял Хью, их подвесной лагерь ночью так раскачивался.

— Льюис, просыпайся.

Льюис повернулся на бок, покрепче зажмурился, а потом внезапно пробудился.

— Боже, — хрипло каркнул он, — солнце!

— Вот тебе и пилюли.

Льюис поднялся, помотал головой. Платформа закачалась от его движений.

— Ночью я видел сон.

— Я слышал, как ты говорил.

— Рэйчел была здесь, прямо здесь, висела на веревках, ползала вокруг и рассматривала меня. Я не видел ее лица. Но совершенно уверен, что это была Рэйчел.

Хью промолчал. Ему не хотелось говорить о том, что он видел точно такой же сон, только в нем была не Рэйчел, а Энни. Он попытался вспомнить, видел ли он лицо Энни или просто домыслил его.

— У нее были длинные волосы.

— Рэйчел носит короткие волосы, Льюис.

— Она была гораздо моложе, как в старые времена.

— Нас манят наши музы, — сказал Хью.

— Не манят, — возразил Льюис, — а предупреждают. Было совершенно ясно, что она хотела сказать. Спускайтесь. Уходите отсюда.

— Это говорят наши тела, — не согласился Хью. — Мы испытываем нечто вроде культурного шока. Эль-Кэп — совсем иная планета. Они напоминают нам об осторожности. Как только мы приспособимся к стене, сны придут в норму. — Все это он выдал экспромтом, не задумавшись ни на секунду.

— Ты тоже видел сны?

— Это только усталость наших взбудораженных мозгов.

Льюис пронзил его взглядом.

— Ты сказал: «наши музы».

Хью уклонился от прямого ответа. Явившаяся во сне женщина, кем бы она ни была, встревожила его. Ее следовало воспринимать как какой-то симптом. Вот только он не знал какой. Погрузиться в воспоминания — это одно дело. А сейчас их сны оказались вроде бы взаимосвязаны. Это больше походило на умственное расстройство.

— Мы разоспались и потеряли уже много времени, — сказал он.

— Она указывала совершенно ясно, — заявил Льюис.

— Льюис, забудь о Рэйчел.

— Ничего себе ты сказал! Я вспомню о ней, как только лягу спать нынче вечером.

— Я говорю совершенно серьезно. Сосредоточься. Тебе необходимо очистить голову. Control-alt-delete. Перезагрузись, пока не поздно. Прежде чем она прикончит тебя.

— Но, Хью, ведь она моя жена.

Хью развил тему настолько, насколько Льюис был готов его услышать. Несомненно, они затронут ее еще не раз. Ну а пока что им нужно было нагнать потерянное с утра время.

Он обследовал стену выше. От начала чрезвычайно привлекательной для ручного подъема: трещины их отделял участок, выглядевший совершенно гладким. Однако гладкость на деле была не столь идеальной, какой казалась на первый взгляд. Они уже очень давно обнаружили, что в этом месте имеются какие-то поры. Они назвали его Чипсами Страха. В большинстве своем границы этих пор были не толще картофельных чипсов из пакетика, а их размеры только-только позволяли вставить закладку. На этом участке всегда лидировал Льюис.

Хью вылез из гамака и в одних носках перебрался на платформу. Они с волчьим аппетитом умяли завтрак из концентратов и разобрали почти весь свой лагерь, убрав вещи, использовавшиеся для ночлега, в большие рюкзаки. Льюис надел кожаные перчатки с отрезанными кончиками пальцев и начал выбирать крючья и все прочее, что понадобится ему на восхождении.

Хью обнаружил, что две веревки прямо под узлами прогрызены. Сквозь цветную оплетку просвечивала белая сердцевина.

— Нас навещали наши маленькие друзья.

Мыши, как и лягушки, обитали в самой стене, путешествуя вверх и вниз по трещинам. Хью неизменно изумлялся тому, насколько высоко зверьки забирались в поисках пищи. Он не возражал против того, чтобы подкормить их, — много ли они съедят. Но они, увы, имели неприятную привычку гадить в твой изюм — то еще удовольствие.

— Сильно они нас потрепали? — осведомился Льюис.

— Только концы веревок.

— Нужно было взять с собой рогатку.

Насчет рогатки была чрезвычайно старая шутка. Дело в том, что врага ты никогда не видел. В лучшем случае слышал, как скребут их крошечные когти и зубки. Пока продолжалась вьетнамская заваруха, Льюис называл их Чарли, потому что они всегда вылезали по ночам.

Хью перешел на дальний угол платформы и помочился, повозившись предварительно с ремнями безопасности и молнией. Мочи было немного, и она оказалась темной, как у верблюда. Такой она будет оставаться еще день-другой после того, как они выйдут на вершину, — до тех пор, пока почки не промоются неограниченным количеством воды. Жизнь скалолазов имела немало сходства с жизнью традиционного верблюжьего каравана, пересекающего пустыню. Дисциплина потребления воды имела здесь первостепенное значение. Некоторые альпинисты, ходившие на большие стены, страдали от мучительных болей из-за камней в почках, образующихся в результате многократного обезвоживания.

Лишь избавившись от последних капель, он увидел далеко внизу еще одну группу альпинистов.

— Откуда они взялись? — воскликнул он.

Льюис решил, что напарник обратил реплику к собственному члену.

— Только не говори мне, что до тебя добрались крабы!

Он имел в виду мышиных вшей. Они были одной из напастей, преследовавших человека на стенах, наряду с плохими зубами, перхотью и запорами, непрошибаемыми никакими слабительными.

— Льюис, ты только взгляни!

— Я лучше воздержусь, дружище. Когда я вижу маленький член, мне бывает до слез жалко его хозяина.

— Я не шучу. Посмотри вниз.

Их было двое, с белым рюкзаком для снаряжения. Они находились на пятьсот или шестьсот футов ниже. Судя по тому, как они преодолели границу света и тени, эти альпинисты были вовсе не призрачными.

Злость Льюиса, как обычно, проявилась очень многословно.

— Как их угораздило из всех необъятных просторов выбрать именно это место? Зачем наступать на пятки именно нам?

Хью прикинул разделявшее их расстояние. Обычно пятьсот футов гарантировали некоторую приватность, обеспечивая разрыв, самое меньшее, в один день. Но эти парни не были обычными скалолазами.

— Они очень быстро идут, — сказал он. — Вчера вечером там никого не было. Они, судя по всему, вышли сегодня утром, пока мы с тобой дрыхли. И как высоко успели забраться. Они намерены пролезть прямо по нашим головам.

— Не пролезут, если только я смогу им помешать, — грозно заявил Льюис.

— Возможно, они сбросят скорость и останутся на дистанции, — предположил Хью.

— Очень сомневаюсь. Мы должны сохранить отрыв.

— Они прямо-таки несутся по трещинам. Ты только посмотри на них.

— В таком случае мы их остановим, — прорычал Льюис.

— Перестань, мы же не хозяева этой стены.

— Они тоже. Ты слишком давно не бывал здесь и многого не знаешь. Эти скорохваты… среди них попадаются настоящие головорезы. Они пойдут на все, чтобы прорваться через наш участок. Будут цепляться за твои крючья, полезут по твоим веревкам, в общем, натянут твое ва по самые уши.

— Мое — что?

— Твое ва, дурень. Инь и ян.

Хью наотрез отказался принимать его опасения всерьез.

— Нет, до моих инь и ян они не доберутся.

— Давай продолжай хохмить в том же духе. А я вовсе не хочу, чтобы они оказались у нас над головами. Сам же знаешь, что там такое. Эта диоритовая прослойка — просто хлам. От нее откалываются куски, стоит только посмотреть на нее попристальнее. Тебе так хочется лезть под осколками, которые они будут сбрасывать тебе на голову? Мне — нет. Это пацанье, они и глазом не моргнут, если тебе прямо у них под ногами проломит башку.