— Willkommen, фройляйн Монро, — вежливо кивнул бармен. — ich freue mich, Sie zu sehen.
Виктория неловко улыбнулась, и барон пояснил:
— Он говорит: «Добро пожаловать в нашу деревню». — Потом кивнул на банкетку в углу, рядом с камином: — Идите и согрейтесь. Я принесу кое-что оживляющее.
Через несколько минут барон вернулся с высоким стаканом, полным жидкости янтарного цвета, который девушка приняла довольно подозрительно. У него в кружке было простое пиво, но Виктория, кажется, получила нечто покрепче.
— Если проголодались, есть мясо, сыр, колбаски, — сказал барон, показывая, что ей следует попробовать.
Виктория покачала головой.
— Я не голодна, — ответила она и поднесла стакан к губам.
Первым впечатлением было, что это очень сладкое, сверхсладкое крепчайшее вино. Но вкус во рту определенно принадлежал коньяку. Барон с иронией наблюдал за ее осторожными экспериментами и сказал:
— Вполне безопасно, фройляйн. Вы не уроните свое достоинство интоксикацией.
Виктория не была так уверена. Малое количество, которое она выпила, мгновенно согрело ее желудок, а после еще нескольких глотков по рукам до самых кончиков пальцев начал распространяться приятный жар.
Барон убедился, что ей больше ничего не нужно, затем присел рядом, внимательно глядя в лицо.
— Итак, — сказал он, — я прощен?
Виктория покраснела.
— Конечно, герр барон. — Она незаметно разглядывала его сквозь ресницы. — В конце концов, в моем положении вряд ли стоит возражать?
У барона вырвался раздраженный возглас.
— Я произвожу такое впечатление? — резко спросил он.
Виктории стало стыдно:
— Нет, конечно, нет. Я просто дразнила вас. Больше не буду.
Он склонил голову, задумчиво глядя на стакан, затем красноречивым жестом приподнял плечи:
— Я пасую, когда доходит до изощренного словесного фехтования. Но если серьезно, у меня нет ощущения, что вы смотрите на меня как на нечто пугающее.
Виктория допила свой стакан. Ее самочувствие улучшалось с каждым глотком, напиток согревал все сильнее и сильнее. Она почувствовала такую приятную истому, что в этой освещенной камином комнате ее потянуло в сон. Барон задумчиво смотрел на огонь, и ей стало интересно, какие мысли его занимают. Виктория не понимала, почему жена играет такую маленькую роль в его жизни, ведь он явно достойный человек, способный на сильное чувство, мужчина, которого так легко полюбить…
Виктория с трудом поднялась на ноги, и барон удивленно взглянул на нее.
— Не торопитесь, фройляйн, — заметил он, понимающе следя за ней ярко-голубыми глазами.
Виктория вздрогнула и отвернулась, снова надевая перчатки. Возможно, он так ее волнует потому, что не идет на легкий словесный флирт. Взглянув на часы, она быстро сказала:
— Когда вернемся в замок, герр барон, будет уже время ленча, и еще я хочу видеть Софи.
Барон со вздохом допил пиво и поднялся, глядя, как она повязывает голову шарфом.
— Скажите, фройляйн, это ваш натуральный цвет волос? — ошарашил он Викторию.
Она с трудом перевела дыхание.
— А что… Да, конечно, — неуклюже ответила она.
— Строгий стиль вам идет, — заметил барон, загадочно глядя на нее. — Но мне хочется увидеть ваши волосы распущенными.
Виктория поперхнулась и ответила, укрываясь за несерьезностью:
— Они очень прямые.
Барон поднял руку, словно желая коснуться одной из прядей над ее ухом, но, едва сердце Виктории бешено забилось, снова уронил ладонь.
— Идемте, — резко сказал он. — Вы правы. Уже поздно. — С этими словами он повернулся и вышел из бара.
Виктория со вздохом последовала за ним и всю дорогу до замка ощущала, что чем-то вызвала его недовольство. Возможно, барон вспомнил о своем предложении коротко постричься, но, во всяком случае, он почти грубо обрывал любую попытку Виктории сделать какое-нибудь вежливое замечание.
Она оставила его во дворе, поблагодарив за поездку. Однако барон едва обратил внимание на ее вежливость, поэтому Виктория выхватила сверток с заднего сиденья и ушла в замок. Чтобы избежать встречи с Густавом и Марией, она выбрала главный вход. Тем не менее слуги не могли не слышать скрежета цепей на колесах, и она не желала объясняться с ними прямо сейчас.
Виктория быстро взбежала по лестнице и с облегчением распахнула дверь. И замерла: ее приветствовал хаос. В комнате царил разгром. Все ящики вытащили и разбросали их содержимое по полу. Гардероб открыт, вешалки пусты, костюмы и платья валяются по всем углам. Застеленная перед завтраком кровать разорена, и даже туфли раскиданы. Нейлоновые колготки без своих пластиковых коробок небрежно свисали с сундука, так что вряд ли среди них остались свободные от затяжек. Виктория не сомневалась, кто виновник. Только один обитатель замка Райхштейн имел мотив, но от этого не становилось легче. Напротив, оставалось только сесть и заплакать. Или же привести барона и показать ему, на что способна его драгоценная дочка!
Глава 5
Виктория вошла в комнату, закрыла дверь и устало прислонилась к ней. Наведение порядка займет несколько часов. Она подозревала, что должна быть еще благодарна Софи за отсутствие реального ущерба. Девчонка легко могла пойти на крайние меры. Или это была часть ее коварного плана? Если Виктория решит пожаловаться и приведет барона, она сможет предъявить ему лишь порезанное платье и залитый чернилами костюм — ничего серьезного. Нет, Софи не полагалась на случай, нехотя признала Виктория. Софи рассчитывала, что Виктория не выдаст ее отцу. Причина разгрома наверняка связана с поездкой Виктории и барона в деревню, когда Софи пришлось сидеть одной в своей комнате. Это было сделано с целью заставить Викторию задуматься о своем пребывании в замке, и, несмотря на то что это всего лишь детские проказы, они тревожили. Виктория бросила сверток на кровать и тут поняла, что он принадлежит не ей. Корзинка была аккуратно упакована продавщицей, которая тянула время, подробнейшим образом изучая Викторию, а этот пакет, хотя и того же размера, упакован грубо, и от удара о матрац бумага разорвалась и показался угол связки книг. Спасаясь от плохого настроения барона, она в спешке прихватила чужой сверток.
Со вздохом Виктория нагнулась к кровати и снова взяла сверток. Лучше вернуть его барону сейчас, пока он не обнаружил ошибку.
В дверь вдруг постучали.
Виктория отпрянула, прижав ладонь к горлу. Нет, он не должен узнать о проделках дочери от нее!
— Кто… кто там? — слабо спросила она.
— Райхштейн! — послышался четкий ответ барона. — Вы ошибочно забрали мой сверток.
Виктория облизала сухие губы.
— Это… это правда, — неловко признала она. — Но я… э-э… сейчас переодеваюсь. — Она торопливо расстегнула молнии на сапогах и сбросила их, так что они тяжело упали на пол. — Может, вы просто оставите сверток у двери, герр барон, а через несколько минут я принесу ваш?
Наступила тишина, затем раздался недовольный голос:
— Как пожелаете, фройляйн!
— Спасибо. — Виктория с облегчением отступила от двери, но в этот момент ее нога в нейлоне наткнулась на острый угол одного из ящиков, разбросанных Софи по полу. От неожиданности девушка вскрикнула, поджав ушибленную ногу и хватаясь за изголовье кровати, чтобы не упасть. Пока она стояла в смятении, как журавль, дверь распахнулась и на пороге появился барон. Виктория на миг закрыла глаза. Произошло худшее, а она совершенно не готова к объяснениям!
— Боже праведный! — пробормотал барон, переводя взгляд с груд одежды, ящиков и вешалок на неуклюжую позу Виктории. Его глаза немного потеплели. — С вами все в порядке, фройляйн? — резко спросил он. — Вы поранились!
Виктория слабо покачала головой.
— Ударилась ногой, только и всего. Об ящик.
Барон вошел в комнату, но прежде чем подойти к Виктории, на всякий случай поднял ящик и положил его на кровать. Затем присел на корточки и сказал:
— Дайте посмотрю!
Не спрашивая разрешения, он взял ступню Виктории в свои сильные руки, ощупал ее длинными пальцами и, обнаружив кровоподтек, разрешил убрать ногу. Поднявшись, барон недоуменно тряхнул головой:
