На кухне переговаривались Мария и Софи и при появлении бледной, как привидение, и растрепанной Виктории в изумлении подняли головы.

— Gut Gott! [28]— воскликнула старуха. — С вами все в порядке, фройляйн?

Пошатываясь на дрожащих ногах, Виктория с трудом сняла пальто.

— Просто я чувствую себя не очень хорошо, — призналась она. — Мне бы немного посидеть.

— Конечно. — Мария сочувственно помогла девушке дойти до скамьи у камина.

Убедившись, что она устроилась удобно, Мария ушла и вернулась с кувшином теплой воды, которой вымыла лицо пострадавшей.

Виктория покорно подчинялась ее действиям, а рядом крутилась Софи, заинтересованно наблюдая за происходящим любознательными и подозрительными глазами.

— Когда вы пропали, папа так разволновался, — начала она, как только Мария унесла кувшин. — Где вы были?

Виктория устало откинула голову.

— Хельга не отозвалась на мою команду, — сказала она. — Я хотела поймать ее и упала с лыжного склона на Глокенберге.

Глаза Софи расширились.

— Папа вас спас?

— Нет. Я… я уже шла домой, когда встретила твоего отца.

Софи фыркнула:

— Его не было сто лет! Что случилось, когда вы встретились? Вы поссорились? — Ее глаза сверкали злым любопытством, и Виктория вздохнула. Утром Софи казалась вполне доступной, но сейчас вдруг вела себя в обычной манере.

— Мы… мы просто сели в машину и поехали, — наконец сказала Виктория, надеясь, что девочка не будет уточнять. Она чувствовала себя слишком раздерганной, чтобы бесстрастно обсуждать свои чувства. Никогда раньше Виктория не ощущала такой опустошенности.

Софи нахмурилась:

— Я вам не верю. Папа пришел почти через час. Если он нашел вас на пути в замок, почему вас не было так долго?

Виктория вздохнула.

— Хорошо, — глухо сказала она. — Мы… мы поспорили.

Лицо Софи оживилось:

— Кто победил?

— Да никто, — беспомощно крикнула Виктория. — Знаешь, мы не на войне.

Софи сморщила нос:

— Ох, странное дело! Папа оставил фройляйн Шпигель так надолго! Уверена, она положительно вне себя!

Виктория непонимающе посмотрела на девочку.

— Фройляйн Шпигель? — вопросительно сказала она. — Кто это?

Софи облизала губы:

— Ха, вам не понравится!

Виктория подняла плечи, слишком усталая, чтобы интересоваться.

— Вряд ли, — безразлично сказала она и улыбнулась Марии, которая принесла чашку восхитительного говяжьего супа. — Спасибо, как раз то, что мне нужно!

Софи задумчиво следила, как она ест, и Виктория поняла, что девочка умирает от желания, чтобы Виктория показала заинтересованность в ее секрете. Наконец Софи сказала:

— У нас гость.

— Знаю. — Виктория проглотила еще немного супа.

Софи нахмурилась:

— Папа вам сказал?

— Да.

Софи надулась:

— Так вы знаете, кто фройляйн Шпигель?

Теперь нахмурилась Виктория.

— Нет! Ага, понятно! — Ее осенило. — Фройляйн Шпигель и есть гость.

— Да. — Софи обняла себя за коленки. — Она очень красивая. Вы ревнуете?

Виктория пришла в ужас.

— Ревную? — воскликнула она.

— Конечно. Папа вам нравится, верно?

Виктория покачала головой:

— Утром ты сказала, что я его не люблю.

— Пока мы ездили, папа говорил о вас. Он сказал, что вы оказываете на меня сильное дисциплинирующее влияние.

Виктория не могла сдержать прилив краски, залившей ее бледные щеки.

— Как интересно, — заметила она.

Софи внимательно следила за ней:

— Он сказал, что думает, что вы хороший учитель.

Виктория подняла плечи:

— Хорошо.

Софи опять фыркнула:

— Он хотел, чтобы вы поехали с нами. Вы знаете, верно?

— Да, он меня приглашал, — сказала Виктория.

— Нет, я не это хотела сказать. Я имею в виду — он хотел, чтобы поехали вы. Безразлично, поеду я или нет.

Виктория поразилась.

— Чепуха! — воскликнула она.

На лице Софи появилась задумчивость:

— Нет, не чепуха. Потом… встретилась фройляйн Шпигель, и… в общем, на меня у него совсем не было времени.

Виктория тяжело вздохнула. Вот почему девочка так встревожена. По какой-то причине у Софи возникло впечатление, что прогулка предназначалась не для ее удовольствия, а теперь эта женщина, Шпигель, снова отвлекает внимание отца.

— На твоем месте я бы не преувеличивала, — небрежно заметила Виктория. — Родителей часто отвлекают другие взрослые. Если бы здесь была твоя мать, отец перенес бы внимание на нее.

Просто произнести эти слова оказалось для нее равносильным удару ножа, и, закончив суп, она встала.

— Отец ненавидел мою мать! — вдруг сказала Софи. — И вы знаете, где она!

Виктория не могла больше этого выносить.

— Я пойду к себе, Мария, — сказала она старой экономке. — Есть больше не хочется. Суп великолепен, но я устала и рано лягу спать. Передайте мои извинения барону…

— Я ему скажу, — сказала Софи, обхватив рукой подбородок.

— Я передам барону, — твердо сказала Мария. — А сейчас вы хорошо себя чувствуете, фройляйн?

Виктория кивнула и направилась в свою комнату. Какое облегчение закрыть дверь и знать, что отгородилась от мира и всех его проблем! Она разделась и забралась в кровать, несмотря на горящий камин, поеживаясь не только от холода, но и от впечатлений дня. Виктория не решалась обдумывать последствий происшествия в автомобиле, и перспектива встречи с незнакомой женщиной вызывала у нее страх. Кто она? Какую роль играет в жизни барона? Она тоже знает его жену?

Виктория устало перевернулась на живот, взбивая подушки. Ее обуревали тягостные мысли, но следует отбросить их в сторону. Она надеялась, что вечером, когда барон увидит ее отсутствие за ужином, он не станет выяснять, что с ней. К счастью, через несколько минут огромная усталость взяла свое и она уснула…

За исключением головной боли (хотя она приняла две таблетки аспирина), утром Виктория чувствовала себя вполне нормально. Она подозревала, что должна радоваться своему везению. С таким же успехом она могла получить и более тяжелые ранения. К ее удивлению, Мария постучала в дверь, когда она одевалась, Виктория впустила ее, и оказалось, что служанка несет поднос с чашкой кофе, горячими рогаликами, завитками масла и восхитительным малиновым вареньем. Экономка выразила удивление, что Виктория не в постели, и продолжала:

— Герр барон распорядился, чтобы вы оставались в постели весь день, фройляйн.

Виктория сжимала и разжимала пальцы:

— Очень предусмотрительно с его стороны, но я лучше встану… если вы не возражаете.

— Я, фройляйн? — воскликнула Мария. — Не мне решать. Если хотите сойти в кухню, пожалуйста.

Виктория выдавила слабую улыбку.

— Ну, так как камин погас еще ночью, может, мы спустимся прямо сейчас? Кроме того, — она неловко коснулась руки Марии, — я бы предпочла быть с вами. Мое… мое собственное общество меня не привлекает.

Морщинистое лицо Марии смягчилось.

— Sehr gut, фройляйн, — кивнула она. — Идите! Я понесу поднос.

В кухне Густав выразил гувернантке свое сочувствие по поводу вчерашнего несчастного случая. Грубоватое дружелюбие великана пролило бальзам на израненную душу Виктории, и ее настроение заметно поднялось.

Пока она завтракала, появилась Софи и критически уставилась на гувернантку.

— Вы ужасно выглядите, фройляйн, — бестактно объявила она, подбоченившись.

Виктория подняла брови и сухо ответила:

— Спасибо, всегда приятно знать, что выглядишь наилучшим образом.

Софи сморщила нос.

— Ну, папа приказал Марии, чтобы вы оставались в постели весь день, — оправдываясь, сказала она.

Виктория глотнула кофе.

— Не люблю лежать, когда здорова, — ответила она. — И кроме того, нам надо заниматься.

Софи пожала плечами:

— Если я не захочу, могу не работать. Так сказал папа.

— Несомненно, ожидая, что меня не будет.