Пальцы Маделин крепче сжали трубку.

— О, конечно! — обрадованно, выдохнула она.

— Прекрасно. Я вылетаю отсюда в субботу после обеда, так что в Лондоне буду… думаю, часам к семи. Сможешь выяснить точное время прибытия?

— Конечно смогу. Мария тоже будет встречать тебя?

— Боже мой, нет! Я хочу, чтобы приехала только ты, — властно заявил он.

— О, Ник!

— Ну, в любом случае мучиться осталось недолго. Кстати, моя мама никак не может понять, что я так рвусь обратно в Англию.

— А как поживает твоя мама?

— Отлично. Предвкушает путешествие в Америку на предмет навестить родственников.

Внезапно у Маделин сверкнула мысль, что они разговаривают слишком долго, и она сказала:

— Этот разговор обойдется тебе в кучу денег.

Он рассмеялся:

— Не в деньгах счастье, милая.

Она уже не сдерживала улыбку; было так чудесно осознавать, что все страхи, терзавшие ее всю неделю, оказались совершенно беспочвенными.

— Ну что ж, — нежно проворковала она — ей совсем не хотелось прерывать этот приятный разговор, — суббота совсем скоро. Следи за собой и будь паинькой.

— Маделин, — простонал он, — ты единственная женщина, которую я хочу, и ты за тысячи миль от меня. Кроме тебя, мне не нужен никто, я даже не смог бы заставить себя…

— Хорошо, — прошептала она. — До свидания, Ник.

— До свидания, милая, до субботы.

Маделин еще не успела положить трубку, как горячие слезы хлынули у нее из глаз, хотя она прекрасно понимала, как они нелепы — плакать было совершенно не о чем. Быстро вытерев лицо, она встала и взглянула на себя в зеркало над туалетным столиком. К счастью, слезы не успели оставить на ее лице заметных следов, так что никто ничего не заметит, хотя ей от всего сердца хотелось уйти отсюда, ни с кем больше не общаясь, чтобы сохранить в душе и в мыслях нетронутым каждое сказанное ей Николасом слово.

Следующая неделя тянулась невыносимо медленно, дни никак не желали побыстрее сменять друг друга. Светлыми пятнышками в их мрачной череде были телефонные звонки Ника, но они были очень короткими, потому что он звонил Маделин на работу, а там они не могли разговаривать друг с другом вполне свободно. К тому же Николас всецело погрузился в работу и всегда был сильно озабочен.

Диана, которая знала, что Николас уехал, не могла понять, почему он не возвращается, и уже начала было подумывать о том, что их отношения с Маделин сами собой сошли на нет. Может, он вообще приезжал в Англию совсем ненадолго? Это было вполне возможно — солидный бизнесмен путешествует по всему миру, расширяя деловые контакты.

Несколько раз она встречалась с Джеффом, но он без конца говорил о Марии Витали, и было совершенно очевидно, что он надеется увидеться с ней снова. Диана ужасно раздражалась, когда он говорил, что юная итальянка чрезвычайно привлекательна, и напрочь отказывалась обсуждать эту тему.

Маделин несколько раз пыталась уведомить дочь о том, что в субботу собирается в Лондон, чтобы встретить там Николаса, но у Дианы была привычка менять тему разговора, если она была ей неприятна, а это здорово сердило Маделин.

В конце концов в пятницу вечером за вечерним чаем она мрачно объявила:

— Завтра вечером меня не будет.

Диана пожала плечами:

— Так я тоже уйду. Мы с Джеффом отправимся в клуб.

— Я собираюсь не на ужин с Эдрианом, — продолжала Маделин, — может, хочешь узнать, куда я поеду?

Несколько мгновений Диана сидела совершенно неподвижно, потом холодно сказала:

— Представляю себе — сейчас ты заявишь с такой независимой интонацией, что должна встретиться с Николасом Витали. А я и не знала, что он вернулся в страну.

— Он не вернулся. Пока еще.

Диана скривилась:

— Послушай, мама, нам надо что-то менять. Не знаю, о чем ты думаешь, но если об этом узнал папа, он бы перевернулся в своей могиле.

Маделин нервно провела рукой по волосам:

— Джо не был ханжой, Диана! А вот ты настоящая ханжа.

— Ханжа? Это я ханжа?! — Девушка явно почувствовала себя уязвленной и здорово рассердилась. Предыдущим вечером Джефф тоже назвал ее ханжой, когда она не позволила ему поцеловать себя. — Мама, я просто не хочу, чтобы тебе было плохо, вот и все.

Маделин стало страшно. То, что могла по-своему судить о людях, — это одно, но то, что она якобы заботилась о чувствах матери, — совсем другое.

— Милая моя, мне не будет плохо! — запротестовала она.

— О боже, ну они же люди совсем не нашего круга, разве не так? И кроме того, ты немного старовата для того, чтобы вести себя так…

— Старовата?! — Маделин чуть не лишилась дара речи. Диана почему-то всегда очень болезненно относилась к ее возрасту. Она тяжело вздохнула. Было очевидно, что дочь намерена разыгрывать из себя отверженную и надеяться на то, что мать наконец сдастся и сделает все так, как устраивало бы ее. Это заставило Маделин забеспокоиться, а не беспричинны ли протесты Дианы. И надо было признать, что если жизнь Ника словно раскрытая книга, то ее — отнюдь нет.

Ник пристегнул ремень безопасности — самолет шел на посадку. Еще немного, и он снова увидит Маделин, в предчувствии долгожданной встречи пульс его заметно участился. Это были долгие десять дней, а ведь ему нетерпелось вернуться в Англию уже после первых двадцати четырех часов пребывания в Италии. Его мать, которая собиралась в Англию в следующую среду, пыталась уговорить его подождать несколько дней и полететь в ее компании, но он извинился и, сославшись на неотложные дела, отклонил ее предложение. Он знал, что своим отказом причинил ей боль, но говорить истинную причину спешки не стал, решив подождать возвращения, чтобы убедиться в том, что назад пути нет, на что он очень надеялся.

Мать еще несколько лет назад убеждала его жениться снова, но на уме у нее была София Рудолфи, дочь кузины его отца. Софии исполнилось двадцать восемь, миниатюрная, с бледным, но интересным лицом. Девушка страстно привязалась к Марии, но Николаса не слишком радовало то, что София жаждет выйти за него замуж. До сих пор Николас не встречал женщину, которую ему хотелось бы оберегать и заботиться о ней. Но он не был вполне уверен, что Маделин привлекает лишь он сам. Она не была богатой женщиной, так что же влекло ее: его деньги или он сам?

Он мрачно смотрел в иллюминатор. Радость возвращения к любимой улетучилась, словно ее и не было. Проклятые деньги!.. Но без них он не смог бы заниматься своим делом, которое значило для него очень много. Кроме того, ведь отец женился на матери, хотя она и была дочерью простого итальянского рыбака. Но он ничего не потерял. Мать была отцу прекрасной женой, она любила его очень сильно, а деньги никогда особенно не интересовали ее.

«Боинг» коснулся земли. Пробежав по длинной взлетно-посадочной полосе, самолет наконец остановился. А мысли Николаса тем временем обратились к первому мужу Маделин. Каким он был? Почему он умер таким молодым? Девять лет назад Маделин было только двадцать четыре, и, даже если предположить, что муж был на десять лет старше ее, он все равно был в самом расцвете. Да, здесь было над чем поразмыслить.

Отстегнув ремень, Николас поднялся, надел пальто с меховым воротником и вместе с другими пассажирами направился к выходу из самолета. Когда он вылетал из Рима, там было довольно свежо, но в Лондоне — как ему показалось, когда он вышел на холодный вечерний воздух, — температура была на несколько градусов ниже.

Сумерки быстро спускались на сверкавшее множеством огней здание аэропорта. Николас торопливо шагал к регистрационной стойке и через несколько минут, выполнив все формальности, был готов отправиться в Оттербери. Багаж его был невелик — один маленький чемоданчик.

В зале было многолюдно, и Николас забеспокоился, что не сможет разыскать Маделин. Ее нигде не было видно, а ведь часы показывали уже десять минут восьмого.