В Оттербери у него был собственный дом, неподалеку от средней школы, в которой он был директором. Слишком большой дом, наводящий тоску на человека, жившего в одиночестве, но он любил его и заполнял предметами искусства, отчего тот постепенно превращался в подобие музея. Маделин иногда размышляла о том, что, даже если бы он и женился и у него появились дети, он больше всего волновался бы за свою коллекцию.

— Сегодня на шоссе была авария, — между прочим заметил он. — Столкнулись две легковушки и грузовик, об этом написали в вечерней газете.

— О! Правда? — Маделин не стала делиться с ним своими впечатлениями от происшедшего. Она не собиралась рассказывать Эдриану больше, чем Диане. Как и дочь, он не одобрял ее поездок на мотороллере, особенно по шоссе, и предпочел бы, чтобы она пользовалась общественным транспортом.

— Я буду очень рад, когда дома у завода наконец достроят, тогда эти вредители перестанут без конца ездить в Оттербери. Большинство машин проносятся прямо мимо школы. И я бесконечно рад, что школьники уезжают раньше, чем заканчивается рабочий день на заводе. Ты можешь себе представить, что было бы с толпой наших велосипедистов, пытающихся слиться с несущимся транспортным потоком? Боже, помоги им!

Маделин предложила ему сигарету и, когда они закурили, сказала:

— А ты был на заводе «Шеридан»?

— Ни разу с тех пор, как его открыли. Однажды я побывал там, когда его только начали строить. Ужасное место. Предположительно при полной загрузке там должно было работать около пяти тысяч человек. Конечно, они вызвали несколько рабочих высшей квалификации из Италии и со своего завода возле Детройта. Я слышал, что из Рима приехал сам Николас Витали, чтобы лично удостовериться в том, что все идет по плану. Естественно, он здесь только на время, он ведь большой начальник, это дело начал его отец. Для того же приехал и некий господин по имени Мастерсон. Он американец. Этот привез сюда всю свою семью, они арендовали дом неподалеку от Хайнука. Кажется, он называется «Инглсайд».

— Да, я знаю это место, Эдриан. Дом просто огромный. Кажется, одно время он принадлежал каким-то обедневшим аристократам, да?

— Верно. Несколько лет там жил сам старый лорд Оттербери. — Эдриан хихикнул. — Истинные американцы поселились в настоящем английском особняке!

Маделин рассмеялась:

— Должно быть, здорово совсем не думать о деньгах.

— Моя дорогая Маделин, ты могла не волноваться о деньгах, если бы предоставила позаботиться об этом мне.

— Я знаю, Эдриан, и очень ценю это. Но просто не представляю себя женой директора школы. Боюсь, я не тот тип женщины.

— Чепуха, Маделин, ты бы легко ко всему привыкла. — Эдриан вздохнул. — Обдумай все серьезно, Диана была бы не против того, чтобы ты вышла за меня замуж, она мне уже как дочь.

— Я знаю, Эдриан. Она прекрасный адвокат в твоем деле. Просто я… я дорожу своей свободой, но важнее всего то, что… что мы не любим друг друга.

— А ты любила Джо? — Эдриан нахмурился, не получив ответа. — И кроме того, я люблю тебя, Маделин. Влюбленность — удел юных. Мы с тобой взрослые, зрелые люди, а не подростки, шепчущиеся под луной. Разве тебе не хотелось бы расслабиться, вместо того чтобы каждое утро спешить на работу, а потом, протрудившись весь день, торопиться домой каждый вечер?

Маделин вздохнула. Все, что говорил Эдриан, было чистейшей правдой. Диана была бы очень довольна, если бы они поженились. Она действительно этого очень сильно хотела. Она любила и уважала Эдриана, ей бы доставило удовольствие положение приемной дочери директора школы. И Маделин знала, как хорошо иметь достаточно свободного времени на то, чтобы прочитать все те книги, которые хотелось, посетить все музеи и выставки, может даже, иметь большую семью.

Но она ведь не корыстная женщина, лелеющая мечту выйти замуж за обеспеченного мужчину ради материального благополучия. Нет, она не пойдет на это. До сих пор они вдвоем с Дианой прекрасно со всем справлялись, а через пару лет девочка пойдет работать и будет в состоянии обеспечивать себя, может, даже лучше, чем это получалось у Маделин.

— Прости, Эдриан, — она снова вздохнула, — но я не могу. Я очень ценю и уважаю тебя, но не вижу смысла нам жить вместе. Ты слишком привык к своему укладу жизни, чтобы все так резко менять. Жизнь в одном доме с подростком, нарушающим порядок в твоей коллекции и часами изводящим тебя звуками современной популярной музыки. Ты даже не представляешь, что это была бы за жизнь!

— Чепуха, — в очередной раз заявил Эдриан. Теперь уже вздохнул он, увидев выражение отвращения на ее лице. — Хорошо. Забудем об этом. Ну а где сегодня вечером Диана?

— Отправилась в «Севентиз клаб» с Джеффри Эмерсоном. Ты его знаешь?

— Да, знаю, — задумчиво ответил Эдриан. — Его брат первый год учится в нашей школе, а он в другой, да?

— Да, Джеффри семнадцать, и сейчас он готовится к университету.

— Да-да, я помню, Хезерингтон, директор его школы, часто упоминает о нем, когда мы вместе ужинаем. Он говорит, что мальчик совершенно не похож на мать, даже не верится, что Джеффри ее сын — она очень неприятная и грубая женщина, по-моему.

Маделин прикусила губу.

— Джеффри очень приятный юноша и, как ты и сказал, интеллигентный, но иногда я немного беспокоюсь — он немного необуздан, по крайней мере, вне школы.

Эдриан нахмурился:

— Да. Возможно… Тебя беспокоит его увлечение Дианой?

— Да… Да, беспокоит.

— Но Диана очень умная девушка.

— Да, конечно, но она совсем юная.

Эдриан пожал плечами:

— В наши дни они взрослеют рано. Диана благоразумна и никогда не совершит глупости.

— Да? — Маделин поднялась на ноги. — В самом деле? — Она улыбнулась. — Нет. Полагаю, нет.

Эдриан тоже улыбнулся:

— Послушай, я знаю, ты ее защита и опора. На тебе лежит двойная ответственность, ведь у нее нет отца.

— А чем… чем занимается отец Джеффри?

— Работает на фирме грузоперевозок подрядчиком. Как я уже сказал, Джеффри совсем не похож на своих родителей.

«Севентиз-клаб» располагался в кофейне с тем же названием на Оттербери-Хай-стрит. Его членами были подростки, учащиеся местных школ и технических колледжей, музыка обеспечивалась проигрывателем, который предоставлял молодежи владелец.

В эту пятницу он был набит молодежью, юноши и девушки бешено крутились и прыгали под мощный поток музыки, вырывавшейся из динамиков проигрывателя. За невысокой барной стойкой вдоль стены продавали кофе и кока-колу, освещение было неяркое, приятное для глаз.

Диана Скотт и Джеффри Эмерсон танцевали вместе, когда музыка закончилась, девушка, смеясь, отстранилась от партнера.

— О боже! — воскликнула она. — Я на ногах не стою. Может, немножко посидим, передохнем?

Джеффри усмехнулся и сомкнул вокруг нее руки.

— Я готов стоять так вечно, — нежно пробормотал он, и Диана вспыхнула. Джефф очень нравился ей, и девушка радовалась, что их дружба перерастала в более серьезные отношения. Раньше у нее не было постоянного поклонника, а ей ужасно хотелось быть как другие девочки, которые вечно обсуждали достоинства то одного, то другого парня.

И тем не менее она вывернулась из объятий, взяла его за руку и потащила за собой к бару. Они устроились на высокие табуреты, и Джеффри, заказывая кофе, вытащил пачку сигарет и предложил Диане. Она отрицательно покачала головой, молодой человек закурил и убрал пачку обратно в карман.

— Я думал, что ты иногда куришь, — лениво заметил он.

— Да… иногда. — Диана закусила губу.

— Боишься, — усмехнулся он, и она вся напряглась.

— Вовсе нет, дай мне одну.

Пожав плечами, Джефф вытащил сигарету и прикурил для нее. Девушка взяла ее и затянулась так, как это делали другие, и мгновенно закашлялась. Джефф ухмыльнулся и стукнул ее по спине так, что Диана вздрогнула.

— Ух! Это просто ужасно! — воскликнула она. — Не знаю, как ты можешь!

— Ты должна проявить настойчивость, — сказал Джефф, — давай затянись еще.