Маделин изумленно подняла на него глаза:

— Но я подумала, что ты имел в виду навсегда.

Николас засмеялся:

— Я так и понял. Просто проверял твою реакцию.

Маделин помотала головой.

— Ты настоящий негодяй, — укоризненно заметила она.

— Правда? — улыбнулся он, и теперь она обхватила его лицо ладонями. Так приятно было осознавать, что они настолько близки, и она легко, дразняще коснулась губами его губ. Но ему этого явно было мало, на секунду он позволил ей отстраниться, а потом его сильные руки крепко прижали ее к нему.

Наконец, переводя дыхание, он взволнованно пробормотал:

— Ну и до каких пор мы будем продолжать в таком духе?

Маделин покачала головой:

— Ты уверен, что хочешь продолжать встречаться со мной? Ты не просто играешь моими чувствами?

Николас приподнял ее лицо за подбородок, глаза его сердито блеснули.

— Держу пари, за это замечание несет ответственность твоя маленькая дочурка, — гневно заметил он.

— Да, она, — устало признала Маделин, беря его за руку и кладя его ладонь себе на шею. Как только она сделал это, что-то больно кольнуло ее в палец, она поднесла его руку к глазам, чтобы выяснить, что причинило ей боль, и оказалось это было кольцо-печатка с изумрудом, надетое на мизинец, — изящная золотая вещица, стоившая, должно быть, целое состояние.

— Нравится? — спросил он, глядя, как она поглаживает подушечкой указательного пальца зеленый камень и его инициалы, выгравированные на золоте.

Она улыбнулась:

— Оно очень красивое. Подарок жены?

Он покачал головой:

— Мы с Джоанной познакомились всего за несколько месяцев до нашей свадьбы. Это было, когда я впервые приехал в американский филиал компании. Полагаю, тогда я был слишком молод и впечатлителен и не вполне осознавал, что Джоанна видела во мне шанс войти в международное светское общество. Как бы то ни было, когда она забеременела, я был не в восторге, а она обвинила меня, что я разрушил ее жизнь. К несчастью, ребенок родился недоношенным, а пока Джоанна выздоравливала после тяжелых родов, подхватила какой-то вирус, который совершенно подкосил ее. — Он непроизвольно приподнял плечи. — Вскоре она умерла. Естественно, я винил во всем только себя. Но время все расставило по своим местам, и Мария оказалась для меня достаточно убедительной причиной для того, чтобы продолжать жить.

— Мне очень жаль. — Маделин закусила губу.

Николас вздохнул:

— Все это было давным-давно. — Потом он снял кольцо с пальца и, взяв Маделин за руку, заменил ее обручальное кольцо на перстень со своими инициалами.

Маделин изумленно посмотрела на него, и он сказал:

— Ты первая женщина, которой я надел кольцо в знак моей любви. Кольца Джоанны символизировали нечто другое. Думаю, можно сказать, что мой отец купил ее для меня — она родом из аристократической бостонской семьи.

Маделин в замешательстве крутила кольцо на пальце:

— Но я не могу носить его, Ник.

— Почему нет? — мягко поинтересовался он, методично вынимая из ее волос шпильки. Волосы бронзовым каскадом рассыпались по ее плечам. — Вот так лучше. — Он погрузил пальцы в ее густую шевелюру, и она затрепетала от этого прикосновения…

Наконец, отстранившись от нее, Николас сказал:

— В понедельник я позвоню тебе из Рима. Я уезжаю утром, думаю, что весь понедельник и вторник буду работать, вернусь, скорее всего, в среду или четверг. Носи это кольцо, пока меня здесь не будет.

Немного помедлив, Маделин прошептала:

— Хорошо. Если хочешь, пусть будет так.

Из-за предстоящего отъезда Николаса вечер имел горько-сладкий привкус, и Маделин уже чувствовала, что следующие несколько дней будут тянуться для нее как несколько лет.

Довезя ее до дома, он несколько поспешно распрощался с ней, пообещав позвонить, как только сможет. Звонить ей он мог бы только в школу, потому что дома у нее не было телефона, и его несколько раздражало то, что он не мог связаться непосредственно с ней.

Наблюдая, как стремительно удаляется его машина, Маделин чувствовала, что с трудом сдерживает слезы, но, ощутив на пальце объятие его кольца, она быстро успокоилась.

Несколько следующих дней Маделин прожила словно в вакууме, который наполнялся воздухом только тогда, когда ей звонил Николас. Как и обещал, впервые он позвонил в понедельник после обеда. Голос его был так близок и внятен, что Маделин с трудом верилось в то, что он говорит с ней из другой страны. Он рассказал ей о перелете и о встрече с менеджером в Риме. Сказал, что сильно скучает, но о большем предпочитает не говорить, когда между ними столько миль.

Маделин не стала ничего говорить Диане об отъезде Николаса, и если она и заметила кольцо на пальце матери, то виду не подала. Однако в газете отлучке Николаса была посвящена довольно большая статья, и Маделин прекрасно понимала, что вряд ли Диана не заметила ее.

В субботу к ним зашел Эдриан поинтересоваться об их обычном ужине в выходной. Маделин очень хотелось отказаться, но все же она нашла в себе силы ответить:

— Да, конечно, если хочешь.

Эдриан нахмурился:

— Ты все еще встречаешься с этим проклятым итальянцем?

Поскольку Маделин и не подозревала о его осведомленности о ее свиданиях с Николасом, она сильно удивилась, и он поспешил пояснить:

— О, вчера я встретил юную Диану, и она сказала мне, что ты собираешься куда-то с этим Витали.

Маделин вспыхнула:

— Вряд ли. Он сейчас в Риме.

— В Риме? Вернулся туда так скоро?

— Он там по делам, — ответила Маделин, сосредоточенно разглядывая свои руки, чтобы не встречаться с ним взглядом.

— Что ж, прекрасно. — Эдриан повернулся к двери. — Я буду в обычное время.

— Хорошо. — Маделин подняла глаза. — И, Эдриан… — Он остановился, его несколько удивил тон ее голоса. — Я не хочу повторения этой беседы и не хочу лекций. Если мы отправимся ужинать, давай не будем заводить разговоров о… о мистере Витали.

— Ладно, — равнодушно согласился Эдриан, но было заметно, что он борется с собой — ему явно хотелось что-то сказать. — А… а как воспринимает все это Диана? — не выдержал он.

— Разве она тебе не сказала? — ледяным голосом осведомилась Маделин.

— Она не слишком охотно разговаривала, — неловко признал Эдриан.

— Плохо. Но она и не пыталась пообщаться с Николасом.

— Из чего я делаю вывод, что он ей понравился, — сухо заметил Эдриан. — Просто она возражает против, как она называет это, «твоей попытки удержать свою молодость».

— Что? — Маделин была в замешательстве. Как посмела Диана обсуждать ее, свою мать, с Эдрианом?

Тот явно смутился и как-то неловко поежился.

— Я… э… я, естественно, побранил ее за подобные слова, — быстро проговорил он.

Маделин нахмурилась:

— Правда? Или ты поддержал ее? Она ведь твоя союзница, а не моя.

Эдриан наморщил лоб и нервно поправил воротник:

— Это было довольно грубо, Маделин.

— Но это так! — жарко возразила та.

— Это ведь твоя дочь.

— Думаешь, я могу позволить себе забыть об этом? Ох, Эдриан, иди, пожалуйста, оставь меня одну!

— Диане нужен отец, — упрямо продолжал он.

— И это должен быть не кто иной, как ты, — сердито съязвила Маделин.

— Диана считает, что я похож на Джо, на ее родного отца!

Маделин вскинула голову, слова уже готовы были сорваться с языка, слова, которые — она знала — она не смогла бы произнести вслух.

— Ты рассказывала мне о нем, — не мог успокоиться Эдриан, — я только убежден, что Диана похожа на тебя, поскольку из того, что ты говорила, я понял, что у Джо не было такого взрывного характера. Диану необходимо наставлять на путь истинный. Ей нужен наставник, наставник — мужчина, который умеет обращаться с детьми.

Маделин помотала головой:

— Разве ты не понимаешь, Эдриан? Я не люблю тебя. Я не выйду замуж ни из каких соображений, кроме как по любви, можешь ты это понять?

— Возможно, ты права. У тебя своя жизнь. Я больше не стану поучать тебя.