– Я дам тебе десять золотых монет, а ты оставишь мне дракона, идет?
– Тысяча.
Дружный вздох народа и шок в глазах начальства. Стража начала доставать мечи, выказывая повышенный интерес к моей шее.
– С ума сошел? Я тебе являю высшую милость…
Он осекся, когда я начал рычать. Все окрасилось в красный, из пальцев начали вырастать впечатляющие когти, а волосы на голове зашевелились. Я вытянул перед собой правую руку, тут же начавшую светиться алым, и тихим, пробирающим до костей голосом повторил:
– Тысяча.
Мужик икнул, отшатнулся и истерически заверещал. Между мною и типом тут же выстроилась стена из лезвий и направленных в грудь арбалетов. Я улыбнулся и стряхнул капли света с руки на землю. Всего две капли, но грохнуло так, что большую часть публики просто снесло, каким-то образом умудрившись не задеть меня. Хотя… это же моя сила, так что и причинять вред мне она не должна.
– Убить ег… нет, стойте!
Кто-то кричал, народ разбегался, меня проклинали. А стража пыталась подняться с земли, подсчитывая потери и пока не находя таковых. В итоге типчика тоже подняли, отряхнули и сунули к нему трясущегося старичка, который что-то очень быстро залопотал на ухо испуганному начальству. В водянистых глазах медленно оживал разум пополам с ненавистью, которой меня незамедлительно облили.
– Ладно, пришлый, – сквозь зубы процедил он, отстраняя старика, – пятьсот, и ни одним золотым больше.
Свечение на руке медленно погасло. Я улыбнулся уже более располагающе:
– Деньги отдашь сейчас.
Он кивнул, развернулся и начал быстро отдавать приказы об охране туши. Я же пошел снова наполнять бурдюк кровью. Противно, а надо: если сейчас не напьюсь ею вдосталь, то уже часа через два она испортится, и толку не будет никакого. Гм… правда, откуда я это знаю – убейте, не вспомню.
Да, кстати, а что там с охотником на вампиров? Наполнив бурдюк и оглядевшись, увидел, как народ собирается у чего-то, лежащего неподалеку от ворот. И если мне не изменяет память, то именно там я его и оставил.
Иду к толпе, отхлебывая на ходу и морщась от запаха. Передо мной люди тут же расступаются, давая рассмотреть безжизненное тело, лежащее на земле. Склоняюсь и неуверенно щупаю пульс.
Пульса нет. Жаль. Очень.
– Какой-то вампир его задрал, – сообщают справа, – вон вся шея разодрана, да и грудь – сплошное месиво.
Я выпрямляюсь и смотрю на ближайшего мужика, не обращая внимания на болтуна. Этот с виду вроде бы поумнее остальных будет. По крайней мере, не трясется и глаз не отводит.
– Похоронишь?
– А зачем? – лениво пожимая плечами. – Ночью придут волки, вот и будет ему могила.
– Похоронишь. За один золотой.
– Три! – И наглая улыбка на бородатом лице.
– Три, – медленно киваю я.
Мне протянули руку, которую я неуверенно пожала.
– Так. Миха, Шустрый. А ну ко мне!..
Дальше я слушать не стал – снова пошел к типу, за гонораром. Уже в спину мне прокричали, чтобы приходил вечером к воротам. Я кивнул, не оглядываясь.
А котенок продолжал спать у меня на руках.
Глава 4
Тишина. Створки ворот поскрипывают на ветру, дует пронизывающий, холодный ветер, забираясь под одежду и холодя спину. Брр… противно.
Три монеты, звякнув, перекочевали в лопатоподобную ладонь. Щербатая улыбка, взмах рукой. И вот уже четверо «могильщиков» уходят обратно в деревню, радуясь огромной прибыли и обсуждая, что и сколько будут пить в трактире.
Я ежусь, запахивая поплотнее куртку и чувствуя боль в груди.
– Задыхаюсь, – угрожающе шипят за пазухой. Тяжелый вздох и угрюмая мордочка, высунувшаяся из воротника. – Где он?
Оглядываю старое, не слишком ухоженное кладбище, расположенное у кромки леса на отшибе, и тыкаю пальцем в небольшой холмик могилы с покосившимся крестом (вбить его поглубже особо не старались).
– Закопали? – ахнул котенок и попытался выбраться полностью. Пришлось взять за шкирку и пересадить на плечо. Мне вцепились в ухо и хвост с утра не чесанных волос, ощутимо повредив оба.
– Ай! Больно.
– Куртка скользкая – падаю, – наставительно сообщили на ухо, продолжая его терроризировать.
Я зашипела и сдернула его на руки. Покусали. Но вскоре котенок успокоился и притих, мигая светящимися золотым светом глазами в полной темноте. Тучи давно и прочно скрыли луну, а точнее, тот плюгавый серпик, который еще пять минут назад гордо маячил на небосклоне.
– Ну что, пошли?
Фонари глаз теперь светили мне прямо в лицо. Я недовольно сощурилась.
– Подсветку отключи, а то сама вырублю.
Свет послушно мигнул и погас.
– Прости, – смущенно, – но этот так красиво. Пару раз мигнешь, и все собаки в отпаде.
– Не сомневаюсь.
Недовольное сопение. Я вздохнула и медленно пошла в сторону виднеющегося у края кладбища леса.
– Эй, эй, ты куда? – заволновался кот, царапая когтями ладони.
– Туда. – Не обращая внимания на Мурза, я подошла к ближайшей могиле, рядом с которой валялось старое дырявое ведро. Молча взяла его и пошла обратно.
– А зачем? – не унимался кот.
Я грохнула ведро рядом с холмиком охотника на вампиров и мрачно на него села, опасно кренясь влево. Мурз все-таки спрыгнул с рук и с интересом на меня уставился. Я продолжала молчать.
– Переживаешь?
Свет луны пробился из-за туч и осветил кривой крест на могилке. Сверху капнуло.
– Нет.
– Молодец. Я тоже.
Помолчали. Послышалось тихое шипение. Стук капель немного усилился, заставив поежиться и поднять воротник кожаной куртки.
– Ну помянем! На.
Посмотрев вниз, увидела Мурза, протягивающего мне небольшой и сильно замызганный кусок колбасы. С интересом его осмотрев, отрицательно качнула головой. В доме графа, выплатившего гонорар часа два назад, я успела неплохо перекусить (под надзором кучи озлобленных и сильно вооруженных людей). Так что пока потерплю.
В ответ раздалось тихое чавканье и что-то вроде: «Ну и как фофеф».
Шипение усилилось, я удивленно уставилась на могилу.
Треск, странный звук… и длинная когтистая рука, вырвавшаяся из-под земли и вцепившаяся в крест, врезали дозой адреналина по нервам. Котенок икнул и подавился колбасой, судорожно закашлявшись. Не отрывая взгляда от руки, нащупала его хвост и с силой дернула… колбасу таки проглотили.
– Пусти!
Пустила. Мурз шмякнулся на землю, набрал в грудь побольше воздуха и…
Крест треснул, а из земли послышался долгий надсадный вой, переходящий в булькающее рычание.
Я сглотнула и попыталась не паниковать. Кот же каким-то странным образом вдруг оказался у меня на коленях, активно кутаясь в куртку и тут же все мне прощая.
– Э-э… Мурз.
– А?
– А он, когда вылезет, точно будет вменяем?
Вторая рука вырвалась из грязи и начала щупать вокруг под непрекращающийся вой из-под земли и стук о землю разогнавшихся капель.
– Понятия не имею.
Я нахмурилась, приходя в себя, хотя в последнее время делать это становилось все сложнее и сложнее.
– Ты же говорил…
– Мама! Не трогай хвост, а то как дам пульсаром по… ну ты понял.
Из горла вырвалось раздраженное рычание, но в лицо попали комья земли, летящие от активно раскапывающегося покойника. Ладно, с Мурзом потом разберусь. Сейчас же надо просто встать и, не поворачиваясь к «этому» спиной, осторожно отойти подальше.
А еще через минуту на месте недавнего холмика стоял мой недавний знакомый – злой, с алыми горящими глазами, когтистый и… ну о-очень грязный.
Нервно хихикаю, пугая кота. Мертвец молча поворачивает голову в мою сторону.
В мертвых глазах мелькает что-то разумное, формируя первое в новой «жизни» слово:
– Еда!
Хихиканье перешло в ржач. Меня трясло. Из ворота показалась испуганная голова Мурза, увидела приближающегося покойника и, не глядя, шандарахнула мне мини-пульсаром в лоб, снова скрывшись внутри. Смеяться больше не тянуло, сожженная челка и быстро покрывающийся волдырями лоб – это не смешно в принципе.