– Просто споткнулся, – сказал он.

– Было слышно.

– Всего-навсего оступился.

– У тебя завтра семинар. В корпусе изящных искусств и естественных наук. В десять утра.

– Я хочу, чтоб у тебя все было хорошо, – сказал Уин. – Чтобы все было замечательно. Нельзя допустить, чтобы тебе стало не по себе. Я вообще ничего не смогу, если тебе будет в чем-то плохо. Только ты имеешь для меня значение.

Управление простит. Любой из четырех директоров на высшем уровне прекрасно понимает, насколько рискованна тайная деятельность. Им понравится его желание сотрудничать. Более того, они оценят по достоинству сложность его плана, пусть и не завершенного. В нем мастерство и память. Ответственность и духовная сила. И еще – портрет их собственных преступных желаний. Никогда он не принадлежал Управлению полнее, чем в те первые напряженные дни обдумывания заговора.

Он стоял в пижаме у кровати. Забыл отметить в памяти, перекрыл ли газ. Придется спускаться и проверять. Мэри Фрэнсис лежала в темноте, ее дыхание уже стало сонным, ровным и глубоким. Нужно посмотреть, перекрыт ли газ, и не забыть. Это будет означать, что впереди еще одна безопасная ночь.

Мэкки стоял у холодильника и пил воду из кувшина. На нем был спортивный костюм и бейсболка. Он бегал по вечерам, чтобы не набирать вес.

Снял бейсболку и подул в нее. Затем сел за кухонный стол и очистил апельсин. Дом стоял на краю недостроенной Улицы в полумиле от центра Маленькой Гаваны.

Вошел Раймо.

– Когда вернулся? – спросил он.

– Днем.

– Слышал, что говорят? В Чикаго кто-то задумал то же самое.

– Банистер звонил. Он видел телетайп ФБР. Покушение на жизнь.

– Команда из четырех человек. По крайней мере, один из них – кубинец. Дж. Ф.К. приедет в Чикаго где-то второго ноября.

– Будем ждать своей очереди.

– Если оттуда просочился слух, то же самое может случиться и с нами.

– Я на это и рассчитываю, – ответил Ти-Джей. – В общем-то, я делаю все, чтобы это произошло. Только так у нас может получиться. Выступим быстро и жестко. Молчи об этом. Не говори Фрэнку и Уэйну.

– Значит, Майами отпадает?

– Верно.

– То есть Леона мы не привозим.

– Верно.

– Где он?

– Сел на автобус до Ларедо. Наверняка поплывет оттуда на корабле в Техас. Главное, что кубинцы его не приняли. Леону не дали визу. Все начинает оформляться. Нужно сделать все коротко, сымпровизировать. Будто обыкновенное убийство в Техасе.

– Дж. Ф.К.?

– Едет в Даллас в следующем месяце. Много разъезжает этот человек. И везде найдется тот, кто от него что-то хочет. Обливается потом от вожделения и страсти. Не знаю, почему так. Может, он слишком красив для этой жизни.

Он отломал несколько долек апельсина и протянул их Раймо.

– Кто-то должен наблюдать за Леоном.

– Я думаю, что Леон будет скрываться от нас, – произнес Ти-Джей. – Он знает, что мы задумали, и не обязательно с этим согласен. На данный момент у нас имеется собственный Освальд, по образу и подобию. «Альфа» рассылает людей по всему штату. Рано или поздно придется засечь, где подлинник.

– Когда мы везли его в Хьюстон, он мне и двух слов не сказал. Говорил только с Фрэнком.

– О чем?

– Прицепился к нему сразу. Хотел поучиться испанскому.

В темной комнате Сюзанна села в кровати. Они точно уже спят. Когда умолкло радио за стеной, оставалось только досчитать до ста. Оба спят, у них тихо. Если перепрятывать Человечков, то сейчас самое время. Нужен тайник понадежнее. В шкафу много барахла, они в любой день могут там прибраться, а Человечки спрятаны в кармане сумки для обуви, которая висит изнутри на дверце. Как только они обнаружат Человечков, Сюзанне конец. Никто на свете больше не сможет ее защитить.

Здорово, что есть новый хороший тайник.

Девочка выбралась из постели и приподняла штору, впуская в спальню свет уличного фонаря. Затем тихо прошла по комнате в своей ночной рубашке до пола. Вынула из шкафа Человечков и усадила на узкий бортик за старым письменным столом, который когда-то принадлежал бабушке. Бортик выступал где-то в дюйме от низа стола. Кроме Сюзанны, никто не мог просунуть руку между столом и стеной. Замечательное место: Человечки сделаны сидячими, и поэтому прочно там устроились. Это были глиняные мужчина и женщина, которых подарила на день рождения лучшая подруга, Мисси – индейцы, живущие в пуэбло, с черными волосами и в черной одежде, с черными точками вместо глаз и рта.

Девочка снова легла в кровать и натянула одеяло.

Человечки – не игрушки. Она с ними никогда не играет. Человечки для того, чтобы их прятать, пока не понадобятся. Их нужно держать рядом, в целости и сохранности, на случай, если мама и папа на самом деле совсем не те, за кого себя выдают.

За столом на кухне миссис Эд Робертс четыре женщины проводили время за чашкой кофе. На рабочем столе стояла корзина со сложенным бельем. Рут Пэйн снова подняла руку, призывая к тишине. Все замолчали. Затем она стала переводить на своем ломаном русском Марине Освальд, которая слушала и улыбалась, держа чашку пальцем за ручку. Беседа шла о детях, мужьях, врачах, обычная болтовня, но Рут было интересно. Все-таки возможность поговорить по-русски. Миссис Билл Рэндл, сидевшая рядом, кивала, пока Рут переводила. А Дороти Робертс всматривалась в лицо Марины: понимает та или нет. Им не хотелось, чтобы она чувствовала себя не удел.

В соседней комнате шумели дети. Рут Пэйн рассказала соседкам, что мужу Марины не удалось найти работу. Он живет в меблированной комнате на Оук-Клифф, пока не подыщет работу и квартиру для своей семьи. Конечно, Марина ожидает этого со дня на день.

Дороти Робертс упомянула пекарню «Особняк». У них есть служба доставки на дом. Еще «Техасский гипс», кто-то говорил, что там ищут работников.

Рут Пэйн ответила, что муж Марины не умеет водить машину, поэтому все отпадает.

Миссис Билл Рэндл, Линии Мэй, сообщила, что может все-таки отведает кофейного торта. Очень аппетитный.

– Так тепло для октября, – сказала Дороти Робертс. – Или мне кажется?

На той стороне улицы хлопнула дверца фургона.

Затем Линии Мэй рассказала о своем брате. Как-то он упоминал, что на книжном складе, где он работает, нужен человек. Это недалеко от центра Далласа.

Рут перевела это Марине.

Вошла одна из девочек, послюнявила палец и принялась собирать крошки со стола.

Дороти отперла дверь навеса для машины.

– Это на Элм-стрит, – сказала Линии Мэй. – Около автострады Стеммонс.

Через пять минут Рут, Марина, Джун Ли, детишки Рут, Сильвия и Крис, шли по газону к дому Рут, что стоял по соседству – скромному одноэтажному дому с пристроенным гаражом. Рут повернулась к двери и смотрела, как медленно приближается Марина, огромная, полная. Еще одну душу переправляет она через тьму в этот мир, ну или в окрестности Далласа. Семья Освальдов догоняла Пэйнов. Нет, Рут не возражала. Она даже не была против еженедельных визитов Ли. Она развелась с мужем, и на самом деле было кстати, что в доме бывает мужчина и делает кое-какую работу.

Когда они вошли, Марина спросила, можно ли позвонить. Рут поискала в справочнике Техасский склад школьных учебников. Поговорила с человеком по имени Рой Трули, не наймет ли он молодого бывшего военнослужащего, у которого жена ждет ребенка, и у них есть еще маленькая дочка, и он долго ищет работу, жаждет устроиться хоть на полный день, хоть на неполный, есть ли возможность его взять?

Марина стояла рядом и ждала, когда Рут переведет.

Склад оказался семиэтажным кирпичным зданием с надписью «Хёрц» на крыше. Ли заполнял бланки. Брал их из лотка на первом этаже и крепил к своему планшету. Затем поднимался на шестой этаж за книгами. Бланки заполняли в основном негры. По вечерам они устраивали гонки на лифтах. Двери захлопывались, в шахте эхом раздавались голоса, смех, оклики. Он относил все книги вниз к девушкам на упаковочный стол, где товар проверяли и отгружали.