Васкес сидел на койке. Лицо печальное и осунувшееся – он неплохо смотрелся бы в спецовке сапожника в темной тесной лавчонке на окраине Маленькой Гаваны. У него было два ряда нижних зубов, или, может быть, один, но вразбивку, зигзагом; зубы росли под углом друг к другу. Из-за этого он походил на святого бессребреника. В сражении у Ред-Бич потерял брата и кузена, еще один брат умер при голодовке в тюрьме «Ла Кабанья». На Кубе Фрэнк был школьным учителем. Сейчас, в промежутке между подработками, они с Раймо приехали в тренировочный лагерь в Эверглейдз со своим единственным оружием – так называемым «кубинским винчестером», собранным из трех других винтовок с добавлением самодельных частей. Они тренировались вместе с одной из групп, жили в открытых шалашах из эвкалиптовых бревен и различных лиан. Раймо стрелял из винтовки, раскачивался на веревках, ссал в высокую траву. Фрэнк занимался на стрельбище, а в остальное время просто болтался без дела, молчаливый старинный приятель, одетый, как одевался всегда: просторные штаны и коричневая безрукавка навыпуск.

Оба они изначально были с Кастро, еще в горах.

– А как жена и дети, Фрэнк? Все нормально?

– Все путем.

– У тебя ведь трое, верно? А что у Раймо? Так и не подвернулась подходящая бабенка?

Это были единственные люди, с которыми Мэкки мог разговаривать таким вот образом: затянувшиеся церемонные приветствия, искорки семейных новостей и прочих житейских мелочей. Необходимая авансцена. Он знал, что от него этого ждут, и сам уже ждал с нетерпением. Нужно же было им о чем-то говорить. Единственная тема, которая их по-настоящему объединяла, не подходила для светской беседы.

Ладно. Мэкки сообщил им некоторые условия операции. За ней стояли исключительно преданные делу люди. Идея в том, чтобы всколыхнуть страну, показать народу опасность коммунистической Кубы. Главное управление разведки Кубы будет представлено как преступная организация, пытающаяся применить крайние меры против важных фигур, противостоящих Кастро.

Он рассказал, что разрабатывается покушение, которое, по замыслу, выведет на кубинскую разведку. Он хотел, чтобы Фрэнк и Раймо приняли в нем участие, и сообщил некоторые детали операции. Мощные винтовки, огневые точки высоко над землей, след подложных улик, козел отпущения. Каждого из них ожидают пятьсот долларов в месяц с настоящего момента и кругленькая сумма по завершении работы. План разрабатывали уважаемые люди, ветераны Управления, всецело преданные свободной Гаване.

Он не называл Эверетта и Парментера по именам. Не сказал, кто их мишень и где будет совершено покушение. Он то и дело по мере необходимости опускал некоторые детали. И также не упомянул того, что по замыслу они должны промахнуться.

Парментеры жили в Джорджтауне, в низеньком каркасном доме в конце улицы с кирпичным тротуаром. Тротуар был выщербленный и неровный, а некогда изящный дом теперь несколько обветшал – невзрачный, неприметный реликт.

Жить здесь захотела Берил. Корпоративные пригороды – не для них, сказала она. Осторожные деловые разговоры с коллегами и их озабоченными женами за выпивкой и ужином. Она хотела жить в маленьком городке. Фрамуги, ажурный чугун, освинцованные стекла. Безопасность небольшого потаенного местечка, где тебя окружают старые знакомые вещи, книги, коврики, пыль, винный погреб для Ларри, крошечность, незамечаемость (если есть такое слово). Длинный и низкий дом на открытом пространстве, с лужайкой и навесом для автомобиля, чем-то ее пугал.

Теперь Ларри в огромном полосатом халате расхаживал по маленьким комнатам с выпивкой в руке. Берил сидела за письменным столом и вырезала из газет новости, чтобы послать подругам. С недавних пор это стало ее страстью, как бывает у немолодых людей, которые вдруг обнаруживают, что рождены для показов на выставках породистых собак. Все, что было раньше, оказывается бессмысленным, не идет с этим ни в какое сравнение. Недельный запас газет лежал на столе. Она посылала вырезки всем подряд. Неожиданно оказалось, что можно вырезать массу всего.

– Ты только послушай. Не знаю, плакать или смеяться.

Она огляделась, ища глазами мужа.

– Ларри, вот послушай. «Си-би-эс» запретили фолксингеру Бобу Дилану исполнять одну из своих песен на «Шоу Эда Салливана». Слишком спорная.

– Что же в ней спорного?

– Она называется «Разговорный блюз про Общество Джона Бёрча».

– Он белый или негр? Просто белым в блюз соваться не стоит.

– Но ты только подумай, его не выпустили в эфир!

– Сейчас постараюсь проникнуться. Дай мне десять минут.

– Знакомые приметы, друг мой.

– Какие еще приметы?

– Ты шатаешься по дому и хлещешь джин. Мне все понятно. Это ностальгия по Гватемале.

Некоторые думали, что у Берил много денег. Одно из распространенных заблуждений на ее счет. На самом деле у нее был только небольшой магазинчик, чисто побочный доход – там продавались литографии, фотографии, рамки. Другие считали, что она творческая личность. Какой-нибудь нежный вид искусства – шитье лоскутных одеял, акварель. Она выглядела и вела себя таким образом, что казалась человеком, не считающимся с условностями, своего рода затворницей в миру. Носила мягкие вещи. Небрежно укутывала себя в несколько слоев: миниатюрная женщина, зарывшаяся в пастельные тона. Постоянно ощущалось, что в своем тихом уединении она прячется от страха или боли. Она покупала мокасины в магазине при фабрике, никогда не носила украшений, хранила снимки матери в любимых книгах. Окружающим казалось, будто она – наследница какого-нибудь консервного магната, на досуге рисующая морские пейзажи с птицами. Она ела мягкую пищу, говорила тихо, хрипловато, сексуально. В свои сорок семь она была очень сексапильна, сохранила некую дымку чувственности. Походка от бедра, глубокий голос. Она без церемоний высказывала дружеские оскорбления людям прямо в лицо. Стоило ей, покачивая бедрами, войти в комнату – и в воздухе повисало предвкушение развлечения. Все были готовы смеяться еще до того, как она что-нибудь произнесет.

Она перемывала кости Управлению при всей честной компании, а Ларри смотрел и ухмылялся. Все привыкли видеть в этом изысканность четы Парментеров.

И не то чтобы она кривила душой.

– Нет. Я не издеваюсь. Я восхищаюсь тем, что вы сделали в Гватемале. Если не в политическом плане, то во всех остальных. Вы обошлись практически без кровопролития. Я, честное слово, восхищаюсь.

– По учебнику.

– Понятное дело, в этой операции не было бы нужды, если бы гватемальцы не отобрали всю землю, принадлежавшую «Юнайтед Фрут».

– Значит, вот как на самом деле? Надо же.

– Мне понравилось, как ты сказал: «операция по учебнику».

Да. Кроме всего прочего, то был пик карьеры Ларри: радиостанция, предположительно вещавшая из повстанческого аванпоста в гватемальских джунглях. На самом же деле вещание шло из амбара в Гондурасе, и все передачи должны были оказывать давление на левацкое правительство и сеять в народе беспокойство и страх. Слухи, ложные отчеты с полей сражений, бессмысленные шифровки, провокационные речи, приказы несуществующим повстанцам. Это было похоже на школьное задание по моделированию действительности. Парментер лично писал часть передач, стремясь к яркой образности: кучи гниющих трупов, летчики дезертируют на своих истребителях. Настоящий же летчик метнул динамитные шашки из окна своей «Сессны». Реальная бомба упала на площадь для парадов, взметнув зловещий столб дыма. Правительство капитулировало на девятый день после сообщения о том, что пятитысячные оккупационные войска движутся к столице. Войска же появились в виде нескольких грузовиков и переполненного фургона с радиостанцией, в общей сложности – человек сто пятьдесят оборванных ополченцев.

Это произошло девять лет тому назад. На какое-то время Ларри оказался вовлечен в бизнес, связанный с законно зарегистрированными фирмами, которые на самом деле финансировались и контролировались ЦРУ. Когда Управление собиралось совершить что-нибудь интересное в Курдистане или Йемене, оно обращалось к корпорации в Делавере. Как раз тогда он вошел в контакт со многими «активами» Управления, то есть с владельцами серьезных вложений в неспокойных областях полушария. Бизнесмен из «Юнайтед Фрут», бизнесмен из Кубинско-венесуэльского нефтяного треста (в действительности не кто иной, как Джордж де Moреншильдт). Коммерческие банки, сахарные компании, торговля оружием. Любопытное стечение мотивов и вкладов. Владельцы отелей, держатели игорных заведений. Люди с яркими биографиями, порой – с тюремным прошлым. Он обнаружил, что бизнес и разведка находятся в естественном родстве. И понял, что компании, которые он помогал открывать в качестве прикрытия для операций Управления, обладают потенциалом законной прибыли – а кроме того, на них можно здорово нагреть руки.