У ворот он предъявил охраннику из военной полиции свою ламинированную карточку. По секретному коду опытный глаз определял, какой степенью допуска обладает ее владелец. После письменного выговора Парментера перевели в «рабскую дирекцию» – так в шутку называли отделение поддержки нелегальных служб – и выдали новый значок, на котором было меньше красных буковок по краям. Жена спросила: «Сколько буковок нужно потерять, чтобы вообще испариться?»

Т. Дж. Мэкки ждал на КПП. В своей хорошо отглаженной рабочей солдатской одежде он чем-то напоминал портье, что стоит в золотой ливрее у дверей нового отеля. В общем-то, не хотелось бы попасться друзьям на глаза.

Он проводил Парментера на участок, где младших офицеров-стажеров обучали всему подряд – от боевых искусств до основ контрразведки. Они вместе уселись на места для зрителей, образующие над ареной амфитеатр, разделенный на четыре сектора. В пыли боролись двое молодых людей. Инструктор озабоченно бегал вокруг и обращался к ним на неизвестном Ларри языке.

– Нас рано оборвали, – сказал он Мэкки, – но теперь мы достигли стабильного периода.

– Я виделся с Гаем Банистером.

– Кэмп-стрит.

– Точно. Он навел справки об этом Освальде в далласском отделении ФБР. В конце концов ему ответили. Парень покинул Даллас двадцать четвертого или двадцать пятого апреля.

– Но есть еще русская жена.

– Уехала из Далласа десятого мая вместе с их ребенком.

– И никто не знает, куда.

– Именно так.

– То есть надо искать.

– Я думал, ты знаешь, как с ним связаться.

– Через Джорджа де Мореншильдта. Но он сейчас на Гаити. Кроме того, я не хочу, чтобы он знал, насколько мы заинтересованы в Освальде.

– А насколько мы заинтересованы?

– Кажется, он – то, что нужно, политически и вообще. Уину требуется снайпер с рекомендациями. Освальд – бывший морской пехотинец. Мне удалось получить доступ к его зачетной книжке М-1 и прочим записям.

– Стрелять он умеет?

– Тут некоторая нестыковка. Чем дольше я изучаю эти записи, тем больше кажется, что нам не обойтись без толмача. По большей части оценки у него плохие. Но лучше всего он стрелял на квалификационном экзамене. Получил оценку два-двенадцать – это означает, что он снайпер. Однако ему дали более низкую характеристику. Так что либо оценка неправильная, либо характеристика неправильная.

– Или парень всех надул.

– Нужно еще кое-что обсудить, хотя, как я сказал Уину, пока рановато. Случайные попадания.

– Ты хочешь, чтобы все выглядело достоверно. То есть нужны многочисленные выстрелы с разных точек.

– Уин говорит: «Цельтесь в президентский лимузин, в тротуар, в охранника из спецслужб. Только не попадите ни в кого в машине».

– Цельтесь в охранника из спецслужб.

– Цельтесь, но не убивайте.

– Это неуправляемый эксперимент, – сказал Мэкки.

– Если возможно – попытаться ранить кого-нибудь в машине кортежа. У них все устроено так, что в машине сопровождения на каждой подножке – по два агента. Это четыре висящих человека. А машина едет со скоростью примерно двенадцать миль в час. И всего в пяти футах от президентской машины, так что будет вполне правдоподобно, если агенту безопасности достанется пуля, предназначавшаяся для президента.

– И где все это будет?

– В Майами.

– Неплохо.

– Если это вообще возможно, то там, говорит Уин.

– Майами подходит лучше всего.

– Определенно.

– Согласен.

– Рано или поздно президента занесет во Флориду. Судя по политическим приметам, все идет к тому.

На арену вышли двое других молодых людей. Мэкки сказал, что это южные вьетнамцы, которых тренируют для тайной полиции. Иностранцев, занимающихся на Ферме, называли «черными стажерами». Нескольких под строжайшим секретом привезли в США, причем, как объяснял Мэкки, эти люди не должны знать, в какой стране находятся. Ларри подумал, что это чересчур. Стоит взглянуть на треклятые деревья, и сразу понимаешь, что ты в Вирджинии. Но он благоразумно промолчал. С Ти-Джеем не стоило спорить о предмете его непосредственных интересов.

Он сказал Парментеру, что будет поддерживать тесный контакт с Гаем Банистером. Детективное агентство Бани стера было вокзалом Гранд-Сентрал кубинской авантюры. Туда стекались ренегаты всех видов и мастей. Гай поможет им найти замену этому исчезнувшему пареньку. Кого-нибудь с квалификацией эксперта и винтовкой с оптическим прицелом. Снайпера, который способен отстрелить палец у висящего на подножке человека.

Парментер ушел, а Ти-Джей остался на трибуне – смотреть, как вьетнамцы пляшут друг вокруг друга. Новой горячей точкой был Сайгон. На базе только об этом и говорили. Кубу отложили в дальний ящик, и его это вполне устраивало. Пусть забудут. Пусть у них появится новое развлечение. Тогда инцидент в Майами окажется еще более сногсшибательным.

Несколько часов спустя Мэкки сидел в своем трейлере в лесу неподалеку от Уильямсбурга. Сквозь листву деревьев пробивались лучи солнца. Потом он услышал характерный лязг «бель-эйр» 57 года – машины Раймо. Он распахнул дверь трейлера и стал наблюдать, как двое мужчин выбираются из машины, движения тяжелые и скованные – типичные водители-дальнобойщики.

Мэкки сказал:

– Вы как раз к ужину, вот только ужина нет.

В ночной тишине слова прозвучали резко и ясно.

– Может, хотя бы глоточек. Un buchito, – сказал Раймо. – Мы поели по дороге.

Второй мужчина, Фрэнк Васкес, доставал одеяла и одежду с заднего сиденья. Он вылез из машины спиной вперед, встал вполоборота к ним, руки заняты вещами, сильно толкнул дверь бедром и легким пинком захлопнул. Раймо, подхода к трейлеру, покачал головой, увидев, как неуважительно товарищ обращается с некогда шикарным автомобилем.

– Кофе сколько угодно, – сказал Мэкки. – Рад вас видеть. Как дела?

– Давненько не виделись. Рад тебе. Как дела?

– Привет, Ти-Джей.

– Привет, Фрэнк. Мне казалось, ты вставил зубы.

– Он их никогда не вставит, – сказал Раймо.

Они обнялись, рассеянно похлопав друг друга по спине, abrazos, случайные столкновения.

– Как жизнь?

– Давненько не виделись.

– Сто лет, дружище.

Они стояли у дверей трейлера и обменивались кивками, взглядами, незавершенными фразами – все так отчетливо, слова так правильно звучали в свежем невесомом воздухе.

Мэкки расчистил в трейлере место для их вещей. Затем сели пить кофе. Раймо, коренастый мужчина с седыми усами, сидел за складным столиком. Черная ковбойская шляпа, черная футболка, армейские штаны и ботинки. Походное обмундирование. Мэкки в Раймо определенно нуждался. Каждое действие этого человека – зажигал ли он спичку, выгуливал собаку или почесывал голову – несло в себе целенаправленную силу его гнева. Это была их память, о которой они молчали, память о Bahia de Cochinos, заливе Свиней, битве при Плайя-Хирон – называйте как угодно. Само его коренастое тело, эта мускулистая плоть, казались воплощением направленной энергии. На футболке нарисован фламинго. Только этому человеку Ти-Джей доверял безоговорочно.

– Апрель мы частично провели за сбором урожая.

– Собирали апельсины в центральной Флориде, – уточнил Фрэнк.

– По десять ящиков на бадью. Как думаешь, сколько это по весу?

– Он свалился с лестницы, – сообщил Фрэнк.

– Говорю тебе, это тяжкий труд.

– Ну а потом мы отправились в Лив-Оук у границы Джорджии.

– Увязывали табак в здоровенные тюки, – сказал Раймо. – Такие громадные пластины, как у них это называется. Оки нас загоняли до смерти, Ти-Джей.

Мэкки знал, что они брались за любую работу, которая только подворачивалась: ночную, подработки в свободное время, случайную халтуру, – чтобы поднакопить денег и основать собственный бизнес. Может, станцию техобслуживания или небольшую строительную фирму.

– Потом мне звонит жена из Майами, – сказал Фрэнк. – Мы сразу же сели в машину и поехали сюда.

Проехать через всю Джорджию и обе Каролины, чтобы услышать новости от Ти-Джея. Это могло быть связано только с кубинской операцией. Ничто другое не заставило бы его с ними связаться, и ничто другое не привело бы их сюда.