Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Эвелина была знакома с Генри Шелфордом уже несколько лет и знала его характер не хуже леди Эль. Тетушка, несомненно, хотела поддразнить викария этим вопросом, поскольку, несмотря на все его усилия укротить свою натуру в соответствии со своим положением духовного лица, он был одержим стремлением побеждать.

Слегка поклонившись леди Эль, викарий учтиво ответил:

– Надеюсь, что не разочарую вас, мэм, но сожалею, что вы на меня поставили. – Он бросил презрительный взгляд на свою двуколку и лошадей.

– О, я уверена, что вы с честью выйдете из положения.

Леди Эль ободряюще похлопала его по плечу. Поблагодарив ее за поддержку, Шелфорд обратился к Эвелине:

– Но вы так и не ответили мне, дадите ли вы мне на счастье ваш платок.

– О да, конечно. – Ни минуты не колеблясь, Эвелина достала из ридикюля вышитый платок и вручила его викарию. При этом он позволил себе коснуться пальцами ее руки, и Эвелина впервые за все время их разговора сообразила, что Шелфорд ухаживает за ней. Теперь, когда ничто не отвлекало ее внимания, она не могла не заметить особенное выражение в его глазах.

– Я хотел бы воспользоваться моментом, – продолжал он, – чтобы пригласить вас на первый танец сегодня вечером. Я полагаю, что, как только вы появитесь среди гостей, вас тут же атакуют толпы желающих иметь эту честь. Что скажете, Эвелина? Я могу рассчитывать на первые два танца?

Эвелина растерянно кивнула. Она не привыкла к такому вниманию и чувствовала себя несколько скованно. Она надеялась, что первым ее пригласит Брэндрейт. Но как отказать викарию?! То, что Шелфорд, такой серьезный по натуре человек, так настойчиво добивался права танцевать с ней, ее не на шутку встревожило. Это что же, теперь все как один будут оказывать ей такие почести и кружиться вокруг нее, выражаясь замысловато и туманно? Или, чего доброго, Аннабелла говорила серьезно и у викария более серьезные намерения?

Уж не собирается ли он и впрямь сделать ей предложение? Такая возможность слегка ошеломила ее. Когда викарий, раскланявшись с дамами, надел шляпу и уселся в свою двуколку, Эвелина хотела было поделиться своими сомнениями с леди Эль, но ее остановило выражение лица Аннабеллы. Юная красавица смотрела вслед викарию с выражением немого обожания на лице. Она прямо-таки светилась от любви. Эта внезапная перемена в ее чувствах была тем более заметна, поскольку в это время появился Брэндрейт, направлявшийся в конюшню, а взгляд Аннабеллы по-прежнему не отрывался от удаляющейся двуколки Шелфорда.

Эвелина не успела сообщить обо всем этом леди Эль, потому что в эту минуту она услышала голос Психеи:

– Прошу тебя, Эрот, уходи! Ты принес уже достаточно вреда!

Злосчастная чета, очевидно, находилась в самом разгаре очередной ссоры.

– Я тебе совершенно не нужна, – продолжала Психея. – Не понимаю, почему ты не оставишь меня в покое и не перестанешь мешать мне развлекаться, как мне хочется!

– Напротив, ты можешь развлекаться, как тебе угодно, – возразил Эрот насмешливо, – с полного моего согласия и благословения. Но отчего же и мне не повеселиться. Игры с твоими смертными друзьями презабавны.

– Это вовсе не игры. Ты не дорожишь их интересами.

– А кто ты такая. Психея, что тебе доподлинно известно, в чем состоят их интересы? Не все ли равно, поражу я своей стрелой Эвелину или Аннабеллу? Кто может сказать, чти мой выбор хуже твоего?

– Потому что ты стреляешь куда попало, не считаясь с их чувствами!

Вот тут– то Эвелина и заподозрила, что Эрот ранил своей стрелой Аннабеллу. Чем еще можно было объяснить ее внезапное увлечение Шелфордом?

– Вы его видите? – прошептала она леди Эль.

– Ну еще бы! Как он хорош, верно? Неудивительно, что Психея вне себя. Разве удержишь такого мужчину, к тому же он еще и бессмертный бог любви. Поневоле посочувствуешь ей.

– Однако он излишне раздражителен, – заметила Эвелина. – В нем еще слишком много мальчишеского, чтобы он мог быть хорошим мужем.

В этот момент Эрот взглянул на нее в упор. Она не знала, услышал ли он ее дерзкие слова. Но он, казалось, понял, что Эвелина его видит. Выражение его лица изменилось, и он мгновенно исчез. Только шорох крыльев донесся до них, когда бог любви взмыл в высоту, устремив свой полет на восток.

21.

Брэндрейт держал вожжи в обеих руках, пропустив тонкие ремешки между большим, средним и безымянным пальцами и крепко зажав их, чтобы заставить повиноваться свою резвую пару гнедых. Глаза его были устремлены на дорогу, прямо в центр между лошадиными головами.

Доброму старому Мепперсу оставалось только спустить курок пистолета, и состязание должно было начаться. К изумлению маркиза, по обеим сторонам дороги расположилось огромное количество экипажей. Их владельцы прибыли сюда с единственной целью – понаблюдать за этими необычными гонками. Рассказывая ему о предстоящем бале, Аннабелла заметила, что в деревню съехалось большое общество спортсменов-любителей, но маркиз никак не ожидал увидеть такую толпу.

Прекрасные экипажи всех видов – двуколки, фаэтоны, ландо – теснились вдоль дороги. Сидевшие в них мужчины украсили себя шляпами с высокими тульями, крахмальными воротничками и пестрыми шейными платками. Наряды приличествовали случаю. Маленькая деревушка с ее двумя гостиницами была, вероятно, битком набита этой публикой, а также стайками щебечущих дам в кружевах и оборках, возбужденно ожидающих необычного состязания.

Выбор места для гонок был не совсем удачен, поскольку по меньшей мере пять экипажей не смогли подъехать из-за того, что дорогу пришлось закрыть.

В настоящий момент маркиза занимала только одна мысль – выиграть. Все его тело напряглось в ожидании этой своеобразной дуэли. Сдерживая лошадей под приветственные крики собравшейся толпы, Брэндрейт был преисполнен радостного волнения, вызываемого чувством соперничества.

Он был готов к состязанию.

Маркиз много тренировался, управляя двуколкой стоя, и отнюдь не был склонен недооценивать своего противника. Единственное, чего он опасался, так это какого-нибудь несчастного случая. Шелфорд или он сам вполне могли оказаться выброшенными на дорогу. Но он всегда был осторожен, да и викарий тоже не терял головы. Оставалось только начать.

– Готовы? – раздался голос Мепперса.

Последовавшее за ним молчание казалось оглушающим. Такая тишина, когда щебетание малиновки кажется пронзительным криком совы.

Прогремел выстрел.

Брэндрейт ударил по лошадям, но лишь слегка, поскольку в тот самый момент, как начали вращаться колеса, ему надо было встать. Он поднялся, широко расставив слегка согнутые в коленях ноги. Бедра его напряглись. Он обрел необходимое равновесие, не обращая внимания на то, что Шелфорд уже немного опередил его. Он заговорил с лошадьми, как это делал сотни раз, взбадривая их достаточно громко, чтобы перекрыть шум толпы, усиливавшийся с началом гонок. Как он и ожидал, лошади немедленно отреагировали, повинуясь знакомому голосу.

Все было забыто: голубое небо, зелень окружающих холмов, яркие краски летних цветов, приветствия зрителей, хрустевший под колесами щебень. Картины, звуки и запахи растаяли где-то, оставив в его сознании только вожжи, собственный голос и подергивание лошадиных ушей. Он не заметил бы и дующего ему в лицо ветра, если бы он не сорвал с него шляпу. Ничто не могло нарушить его напряженной сосредоточенности.

Перед ним лежали две краткие мили отличной дороги, пролегавшей между невысокими холмами. Шелфорд, сразу же ушедший вперед, видел, как с каждым ярдом расстояние между ним и маркизом сокращалось. Маркиз не сомневался, что обойдет викария, но, не желая рисковать, он вовсю погонял лошадей.

Через несколько минут они уже шли наравне. Брэндрейт ни разу не взглянул на викария, но боковым зрением видел, что тот, в свою очередь, не обращает на него внимания.

Пот выступил у него на лбу и потек прямо в глаза. Это раздражало. Но он ничего не мог поделать, обе руки были заняты.

31
{"b":"14174","o":1}