В противовес Первой волне все общества Второй волны удовлетворяли свои потребности в энергии за счет угля, газа и нефти, то есть невосполнимых полезных ископаемых. Этот революционный сдвиг произошел после изобретения Ньюкоменом в 1712 году работающей модели парового двигателя и впервые в истории планеты означал, что цивилизация перестала жить на проценты и начала проедать основной капитал природы.

Посягательство на природные запасы энергии предоставило промышленной цивилизации скрытую выгоду и значительно ускорило экономический рост. С самого начала индустриализации и по сей день страны, охваченные Второй волной, создавали гигантские технологические и экономические структуры, исходя из предположения, что дешевое ископаемое топливо фактически неиссякаемо. Что в капиталистическом, что в социалистическом обществе, на Востоке и на Западе происходил один и тот же сдвиг от рассеянности энергии к ее концентрации, от возобновляемых видов энергии к невозобновляемым, от множества различных источников к нескольким избранным. Ископаемое топливо составляло энергетическую базу всех без исключения обществ Второй волны.

Скачкообразный переход к энергетической системе нового типа сопровождался гигантским скачком технологий. Общества Первой волны полагались, как говорил Витрувий две тысячи лет назад, на «вынужденные изобретения». Все эти древние лебедки, клинья, катапульты, давильные прессы, рычаги и вороты в основном использовались для усиления мышечной силы человека или животных.

Вторая волна подняла технологию на совершенно иной уровень. Она породила гигантские электромеханические машины, движущиеся части, ременные передачи, шланги, подшипники и затворы, все это стучало и грохотало. Новые машины были способны на нечто большее, нежели примитивное усиление энергии мышц. Промышленная цивилизация снабдила технические устройства органами чувств, научив их слышать, видеть и осязать с куда большей точностью и чувствительностью, чем это мог делать человек. Она снабдила технологию утробой, создав машины, способные в бесконечной прогрессии производить на свет другие машины – станки. Более того, она объединила машины во взаимозависимые системы под одной крышей, создав сначала заводы, а на заводах – сборочные линии.

На этой технологической базе вырос целый сонм промышленных отраслей, придавших цивилизации Второй волны ее характерный облик. Сначала появились уголь, текстиль и железные дороги, потом – сталь, производство автомобилей, алюминий, химикаты и самолеты. Как грибы после дождя выросли огромные города-фабрики: центры текстильной промышленности Лилль и Манчестер, автомобильной – Детройт, сталелитейной – Эссен, Магнитогорск и сотни других.

Эти промышленные центры производили многомиллионный поток готовых стандартных изделий – рубашек, обуви, автомобилей, часов, игрушек, мыла, шампуня, фотокамер, пулеметов и электромоторов. Новые технологии с помощью новой энергетической системы открыли путь для массового производства.

Массовое производство, однако, не имело смысла без сопутствующих изменений системы распределения. В обществах Первой волны товары обычно производились кустарным способом. Предметы изготовлялись поштучно и под заказ. Под стать производству было и распределение.

Правда и то, что в расширяющиеся трещины старого феодального строя проникали крупные, хорошо организованные торговые и купеческие компании Запада. Они прокладывали кругосветные торговые маршруты, организуя охрану морских конвоев и верблюжьих караванов. Эти компании торговали стеклом, бумагой, шелком, чаем, вином, шерстью, индиго, мускатным орехом и его шелухой.

Потребителям большинство этих товаров доставлялись через мелкие лавчонки, а также в торбах или на тележках ходивших по деревням разносчиков. Убогая система связи и примитивный транспорт резко ограничивали размеры рынка. Мелкие лавочники и бродячие торговцы предлагали крайне скудный ассортимент и зачастую не могли получить тот же товар целыми месяцами, а то и годами.

Вторая волна произвела в этой скрипучей перегруженной системе распределения товаров не менее радикальную перестройку, чем в производстве. Железные дороги, шоссе и каналы предоставили доступ к глубинке, индустриализм породил «дворцы торговли» – первые универмаги. Быстро сложилась комплексная сеть маклеров, оптовых торговцев, комиссионных агентов и представителей поставщиков. В 1871 году Джордж Хантингтон Хартфорд, открыв в Нью-Йорке свой первый магазин с крашенным киноварью фасадом и будкой кассира в форме китайской пагоды, совершил такой же переворот в системе распределения, какой Генри Форд позже произвел на производстве. Хартфорд поднял распределение на невиданный прежде уровень и создал первую в мире гигантскую сеть однотипных магазинов – «Великую атлантическую и тихоокеанскую чайную компанию».

Распределение товаров по заказу уступило место массовому распределению и массовой закупке товаров, которые стали такими же привычными, неотъемлемыми элементами всех индустриальных обществ, как и машины.

Вместе взятые, эти изменения можно назвать трансформацией техносферы. Все общества – первобытные, аграрные и промышленные – используют энергию, производят необходимые предметы и распределяют их. Во всех обществах энергетическая система, система производства и система распределения являются взаимосвязанными частями гораздо более крупного целого. Это более крупное целое и есть техносфера, имеющая характерный тип для каждого этапа общественного развития.

По мере продвижения Второй волны по планете аграрную техносферу сменила промышленная техносфера. Невосполнимые источники энергии были напрямую встроены в систему массового производства, которая, в свою очередь, наводнила товарами систему массового распределения.

Однако техносфера Второй волны нуждалась в не менее революционном преобразовании социальной сферы, в радикально новых формах организации общества.

До наступления индустриальной революции формы семьи сильно различались в разных местах. Там, где господствовало сельское хозяйство, люди обычно жили большими семьями, объединявшими представителей нескольких поколений. Дяди, тети, родня мужа и жены, дедушки и бабушки, двоюродные братья и сестры жили под одной крышей, работали сообща как единая производственная ячейка. По такому принципу были организованы «индийская семья», балканская «задруга», расширенная семья Западной Европы. К тому же семья никогда не покидала насиженное место, была корнями связана с землей.

Когда Вторая волна начала размывать общественный уклад Первой волны, семьи тоже ощутили на себе давление перемен. В каждой семье столкновение двух волн принимало форму личных конфликтов, выступлений против авторитета патриархов, изменения отношений между родителями и детьми, новых представлений о пристойности поведения. По мере перемещения производства с полей в фабричные цеха семьи перестали функционировать как единые ячейки. В целях высвобождения работников для фабричного труда часть семейных функций передавалась новым, специализированным учреждениям. Обучение детей поручалось школам, забота о стариках – богадельням, домам инвалидов и домам престарелых. Однако больше всего новое общество требовало мобильности, наличия работников, способных перемещаться в поисках работы с места на место.

Расширенная семья, обремененная престарелыми, больными и увечными членами, а также целым выводком детей, не обладала мобильностью. Поэтому структура семьи начала мучительно медленно меняться. Раздираемые миграцией в города, сотрясаемые экономическими бурями семьи постепенно избавлялись от нежелательной родни, становились меньше, мобильнее, лучше приспосабливались к нуждам новой техносферы.

Общественно признанным эталоном, современной моделью всех индустриальных обществ, как капиталистических, так и социалистических, стала так называемая нуклеарная семья, состоящая из отца, матери и нескольких детей, не обремененная другими родственниками. Даже в Японии, где благодаря культу преклонения перед предками пожилые люди занимали чрезвычайно почетное место, большие, состоящие из нескольких тесно переплетенных поколений семьи с нарастанием Второй волны начали разрушаться. Появлялось все большее количество нуклеарных семей. Короче говоря, нуклеарная семья наряду с ископаемым топливом, сталепрокатными станами или сетями универмагов стала еще одной характерной чертой всех обществ Второй волны.