– Мне позвонил Ралф Уинтергрин и попросил о встрече. Мы с ним встретились и довольно долгое время беседовали. Так вот, главное, что я вынесла из этой беседы, – убеждение в том, что, случись Ралфу Уинтергрину опротестовать завещание, Полу Уинтергрину придется совсем несладко.

– Пустые угрозы, – убежденно заметил Невил Морган. – Под его угрозами ничего нет. Любой спорщик всегда прибегает к такой тактике. Скоро вы сами в этом убедитесь.

Алекс в волнении замотала головой.

– Вы говорите «пустые угрозы». Но я в этом не уверена, мистер Морган. Он говорил так, будто абсолютно убежден в своей правоте. Он сказал, что…

– Да полно вам, Александра. Он просто блефует, а вы поверили. Несомненно, ему хочется заставить нас понервничать и суетиться, а он сам просто вывернется сухим из воды, не представив доказательств. Я думаю, что его цель в этом.

– Мне пока еще не удалось найти чего-либо интересного в бумагах покойного Джефри Уинтергрина, но…

– А я и не думаю, что вам удастся что-либо найти… Джефри всегда четко выражал свою волю, в памятке я вам на это указал. – Невил Морган покашлял, прочищая горло. – Нет, мы не станем менять нашу позицию по завещанию Джефри Уинтергрина, как бы ни бесился Ралф Уинтергрин.

Мистер Морган сделал длительную паузу, потом спросил:

– А как с Кейном?

Алекс ответила осторожно, нейтрально:

– На мой взгляд, у него все в порядке.

Мистер Морган крякнул в трубку.

– Полагаю, что вы нашли его в тоске и депрессивном, даже суицидальном состоянии из-за провала сделки с «Квадрангл»?

– Ни в коем случае, мистер Морган. Боюсь, что он просто сильно переутомился на работе.

Мистер Морган спросил более холодным, официальным тоном:

– Это его или ваш диагноз?

– Он сообщил мне, что юриспруденция перестала доставлять ему радость в жизни.

– Переутомление – это великолепная всеобъемлющая формула. Ею можно прикрыть все что угодно или не прикрыть ничего…

Алекс успела прикусить язык. Глупо было ожидать от Невила Моргана понимания. Не он же гулял вчера по берегу с Кейном, напомнила себе Алекс. Мистер Морган не слышал, каким голосом Кейн произнес: «Меня больше это не интересует». Да, такой мрак в голосе не подделаешь.

– Но даже если вы и правы, – уверенно продолжал Невил Морган, – переутомление не может длиться вечно. Скоро ему там все надоест до смерти. Наша задача состоит в том, чтобы зорко следить за ним, предоставив ему возможность выпустить пары. Но стоит ли мне лишний раз напоминать вам, Александра, какие надежды мы возлагаем на вас.

– Благодарю за доверие, – буркнула Алекс после того, как положила трубку на рычаг. «Даже если вы и правы!» Она послана первопроходцем-разведчиком, а сама даже не может найти этого Кейна! Где уж ей поколебать его решение.

Еще пару минут Алекс потерзала себя подобными мыслями, потом набрала номер старого Гаса, выполняя обязанность – регулярно сообщать отцу о том, что жива и здорова. Когда она бывала в городе, то по воскресеньям обязательно заскакивала к отцу. А когда уезжала по делам из города – всякий раз старалась позвонить ему.

Однако на этот раз, едва Алекс произнесла пару дежурных фраз о здоровье и погоде, тот внезапно спросил у нее, что случилось. Алекс была несказанно удивлена.

– Да ничего не случилось, папа…

– Нет, что-то с тобой не так. Я это понял сразу, как только услышал твой голос. Скажи честно, ты хорошо питаешься?

Алекс взглянула на почти не тронутый поднос с едой и ответила:

– Если бы ты видел, как меня тут кормят! Рулеты, круассаны, французские булочки… А еще…

– Сплошной крахмал, – перебил ее отец. – А как насчет настоящей еды, ну, хорошей яичницы с беконом? Не экономь на своем здоровье, питайся как надо, и вот увидишь, в скором времени глазенки снова заблестят!

Алекс заставила себя рассмеяться.

– Да не в еде дело, папа. Просто работа продвигается вперед слишком медленно, это меня угнетает, но есть еще…

– Когда ты собираешься домой?

Когда Кейн перестанет парить в облаках и вернется на грешную землю. Однако при нынешних темпах это произойдет не ранее конца века, грустно подумала Алекс. Вслух же ответила:

– Пап, еще не знаю когда. Если бы ты видел ту груду бумаг, что я просмотрела.

– Не придавай слишком большого значения этим бумажкам. Относись к ним как к домашнему заданию. Полагаю, что кроме них в жизни есть еще много интересного, что полезно узнать.

– Я так и стараюсь поступать.

Гас пощелкал языком.

– Тебе самой будет стыдно, Алекс, если ты не воспользуешься теми возможностями, что есть у тебя сейчас. Время уйдет – и будет поздно.

– Пап, а может, тебе надо было напялить на меня фартук и поставить к мойке мыть грязные тарелки?

– Не вижу для этого оснований. Ты ничему не сможешь научиться в жизни, если останешься посудомойкой.

Это был его обычный ответ, который звучал всякий раз, когда разговор приобретал такой оборот, хотя Алекс казалось, что на самом деле старый Гас так вовсе и не считал. Однако сама Алекс задумалась над этим весьма серьезно, когда положила трубку.

«Ты ничему не сможешь научиться в жизни, если останешься посудомойкой», – звучали в ее голове слова старого Гаса. Но он не прав, подумала Алекс. Существовало кое-что, чему можно было научиться. Хотя бы вот чему – человек может осознать, что по сравнению с мытьем отвратительных грязных тарелок меркнут и кажутся надуманными сложности, встречающиеся в иных профессиях.

Алекс вдруг подумала, а как бы это выглядело применительно к Кейну? Конечно, напряженный ритм работы в «Пенс Уитфилд» создает дополнительные трудности в работе, однако это в юридической практике неизбежно при таком большом числе и разнообразии клиентов и юридических дел. Кейн, похоже, еще не до конца понял, что в своем стремлении избавиться от прессинга теряет очень многое. И как же ей заставить этого упрямца понять, чем он жертвует, пока не стало слишком поздно…

В этот день Алекс провела в хранилище несколько часов. Она уже начала входить во вкус, разбираясь во всех перипетиях переписки между Джефри Уинтергрином и местным земельным устроителем-архитектором, который был нанят специально для того, чтобы облагородить поместье семьи Уинтергрин. На первый взгляд это была весьма желчная переписка, однако Алекс временами подмечала глубину и остроту мышления покойного Джефри. Похоже, старому чудаку нравилось это занятие. Ну, совсем как если бы он играл в шахматы по переписке, подумала Алекс. Да и по времени это занимало примерно столько же – вопрос об обустройстве парка обсуждался почти год. Но в итоге победила точка зрения Джефри… Он вообще всегда побеждал.

Алекс задержалась в хранилище чуть дольше, чем планировала. Просто ей и в самом деле стало интересно, чем же закончится эта переписка – гениальным решением или же пшиком? Когда она наконец выбралась на улицу, солнце уже садилось. По какой-то прихоти она повернулась спиной к озеру и принялась любоваться пламенеющим закатным небом. Выбрала подходящее местечко, откуда вид был лучше всего, и пошла к нему через холмы, петляя между ними только для того, чтобы доставить себе удовольствие от лицезрения заката, который действительно поразил ее буйством серебряных и розовых красок на темно-фиолетовом небе.

Еще вопрос, стоило ли это зрелище усилий, затраченных на поиск подходящего для наблюдения места и довольно трудного пути к нему, тем более что она при этом безнадежно заплутала. Блуждая в поисках обратной дороги, она вдруг обнаружила, что идет прямо по направлению к дому под названием «Инглнук».

Осознав это, Алекс была уже готова повернуть, как ей в голову пришла спасительная мысль воспользоваться случаем и заглянуть к Кейну.

«Феррари» стоял в проезде, припаркованный к стене дома. Табличка с надписью «Продается» была четко видна на заднем стекле каждому проезжающему мимо автомобилисту. Алекс взглянула на дом – все окна широко распахнуты. И это несмотря на быстро падающую температуру! Алекс не заметила горного велосипеда, скрытого распахнутой дверью черного хода, пока не подошла к нему вплотную. И в этот момент расслышала в доме приятный низкий женский голос.