— А что влюбилась в учителя истории на двенадцать лет старше себя? Какому отцу такое понравится?

— В том-то и дело. Все мы тогда думали, какая ты рисковая — не просто влюбилась в учителя, а решила, что он тебе достанется, хоть небо на землю упадет. Но в то время твой отец не бывал дома по шесть дней в неделю, а иногда месяцами, когда уезжал на гастроли.

— И что?

— А то, что Финиан заменил тебе папочку. Вы ходили на прогулки, разговаривали об истории, пели дуэтом на вечеринках, как раньше ты пела с отцом. Он надоумил тебя заняться археологией, настоял, чтобы ты продолжала изучать латынь, а главное — ни разу с тобой не переспал. Понятно, о чем я?

Я покачала головой.

— Слушай дальше. Когда твой отец получил роль в телевизионном сериале, ты стала видеться с ним гораздо чаще, чем с Финианом. Встречалась с парнями-однолетками, кое-кому не отказывала в близости. В последние два года отец снова исчез из твоей жизни, и что произошло? Вернулся Финиан. Сказать почему? Ты никогда не порывала с домом, как другие, чтобы найти свое место в жизни. Потом отношения с родителями восстанавливаются, но это уже отношения между взрослыми людьми. А ты все живешь с мамой, работаешь в городе, где выросла, я остаюсь твоей лучшей подругой… Раз уж меня понесло, знаешь, отчего ты вечно суетишься, что и какого цвета надеть? Подсознательно, как хамелеон, стараешься приспособиться. Спрятать под тряпками, что внутри. А там, в глубине, — действующий вулкан, в любой день жди извержения. Или он потух? Помяни мое слово: выйдешь замуж за Финиана — сама засомневаешься.

— Значит, ты считаешь, что в свои тридцать восемь я должна взбунтоваться?

— Я только говорю, что встреча с Грутом открыла тебе глаза. Вопрос в том, хочешь ли ты в себя заглянуть.

— Господи, Фрэн, хорошо, что ты со мной откровенна.

— А как иначе? Тем более в таких делах.

— Все это время ты… — Мне было трудно говорить. — Ты плохо обо мне думала.

— Не делай вид, что впервые слышишь, — резко оборвала она. — Кое-что я сама только сейчас поняла, но я никогда не скрывала: ваши отношения мне не нравятся. Тебе было удобно считать, будто я просто невзлюбила Финиана. Однако моя неприязнь к нему совершенно ни при чем… — Она встала из-за стола, не сводя с меня глаз.

Слезы текли по моим щекам.

— Ради Бога, глупенькая, я люблю тебя и не хочу смотреть, как ты мучаешься. — Она протянула ко мне руки, ожидая, что я брошусь в ее объятия.

Я покачала головой и поднялась — мне было больно.

— Не нужно, Фрэн. Ты очень меня расстроила.

— Брось себя жалеть. — Чтобы куда-то девать протянутые руки, она взялась ими за спинку стула и придвинула его к столу. Потом ее затрясло, и, стоя сбоку, я увидела, что она смеется.

— Что тебя развеселило? — всхлипнула я.

Она повернулась — глаза ее тоже были полны слез.

— Понимаешь, нам обеим под сорок, а я словно с Дейзи разговариваю.

— Разве что возраст для бунта у нее куда более подходящий, — улыбнулась я сквозь слезы.

— Никогда не поздно, — сказала Фрэн ласково.

Комок подкатил к горлу, я бросилась к ней, мы обнялись и зарыдали.

Слышно было, как открылась входная дверь, — вернулся Оушен.

— Спасибо тебе. — Я чувствовала себя как после визита к стоматологу-гигиенисту. Иногда друзья нужны и для этого.

Постукивая мячом об пол, в кухню вошел Оушен и подмигнул мне.

— Ван Гог на месте.

Несколько минут я просидела в машине, наблюдая за домом Бена Аделолы. Куда он пропал и где женщина, которая у него жила? Связано ли их исчезновение с Дарреном Бирном и разговором на мосту? Тот не упускал случая очернить иммигрантов, и вряд ли встреча с Аделолой была дружеской. Может, Бирн имел над ним власть и пользовался этим, чтобы получать информацию? Мелькнула мысль, что здесь замешано обнаруженное в ручье тело. Не потому ли они бежали из города?

Включая мобильный, я не ожидала такого множества пропущенных звонков. Чтобы с ними разобраться, пришлось прослушать голосовые сообщения. Большинство было от журналистов: с вопросами или просьбой перезвонить, — и два личных: от Финиана и Грута.

С кого начать?

Я взяла себя в руки.

— Слушаю.

— Привет, Финиан, это я.

Несколько секунд — тишина в трубке. Жду.

— Ты меня слушаешь?

— Говори, Финиан. — Я не притворялась обиженной, просто не знала, что сказать.

— Прости за вчерашнее. Сам жалею, что вышел из себя. Последние дни пришлось понервничать, но это, конечно, не оправдание. — В плохих манерах Финиана не упрекнешь.

— Все в порядке. Приняв приглашение Грута, я вела себя как последняя эгоистка.

Оба вздохнули с облегчением — лезть в бутылку никому не хотелось. В двух словах я рассказала ему о событиях прошлой ночи.

Финиана возмутили не столько угрозы в мой адрес, сколько бездеятельность полиции.

— У них и без меня работы хватило с пропускными постами на дорогах, — заступилась я.

— Позор — иначе не назовешь. Кому только в голову пришло карантин ввести? Единственная польза — все сегодняшние автобусные экскурсии в Каслбойн отменили. Я прямо как школьник, которому сказали, что уроков не будет.

— Одним днем не обойдется.

— Раз так, воспользуемся случаем. Для начала хочу устроить барбекю.

— Сегодня вечером?

— Почему бы нет? Посмотрим смерти в лицо и подразним крылышком жареного цыпленка.

Я улыбнулась.

— Служба здравоохранения просила отменить многолюдные мероприятия.

— Неужели? Если полиция сунется, скажу, что пришлось поднять друзей на твою защиту.

— Кого собираешься пригласить?

— Приезжих, естественно, не будет, только местные. Сейчас всех обзвоню. Можешь захватить с собой Фрэн и Пегги. И вторую девушку, что у тебя работает.

— Гейл отдыхает на Тенерифе. — Часы на приборной доске показывали полдень. — У меня с ней разговор скоро. — Я включила зажигание. — Увидимся позже.

— До встречи, — попрощался Финиан.

Очень мило поговорили. Никаких обид. Но все было не так, как раньше, — холодком потянуло.

На обратном пути в зеркале заднего вида я заметила черный автомобиль. Свернув на объездную дорогу, увидела, как блеснули литые колесные диски, когда он последовал за мной. Увеличила скорость — автомобиль не отставал. Сердце заколотилось.

Приближаясь к новому мосту через Бойн, я умышленно сбросила скорость до предела; водитель, ехавший за мной по пятам, сделал то же самое. Рядом с мостом есть площадка для стоянки и отдыха, с которой туристы любуются панорамой города с огромным англо-норманнским замком, высящимся на горизонте. Заехав на нее, я поставила машину на ручной тормоз. Мой преследователь припарковался в нескольких метрах позади меня.

Теперь я видела, что это «хонда-сивик», но рассмотреть за тонированными стеклами сидящего за рулем не могла.

Я не только испугалась, но еще и разозлилась. Решив, что с меня хватит, не выключая двигатель, я вылезла из машины и направилась к черному автомобилю.

Водитель нажал на газ, и «хонда» с ревом рванулась мне навстречу. Я отскочила в сторону, со всей силой ударившись головой о запаску на задней двери «фрилендера». «Хонда» пронеслась мимо, обдав меня дождем гравия.

Из глаз посыпались искры, и я осела на землю. Ощупала лицо — крови нет. К счастью, ударилась о покрышку, не о металл, но к челюсти и шее было больно прикоснуться. Можно представить, какой там будет синяк.

На этот раз сержант Дойл так легко не отделается. Пока Пегги ходила за льдом для компресса, я позвонила ему на мобильный.

— Меня чуть не сбила машина, — набросилась я на него. — За мной гоняется убийца, а вам и дела нет.

— Хорошо, хорошо. Сейчас пришлю офицера полиции, обещаю. Так что у вас случилось?

— Меня преследовал автомобиль, который я видела возле своего дома прошлой ночью. Я вышла из машины сказать тому, кто в нем сидел, чтобы отвязался, и он попытался меня сбить.