— Рад, что тебе понравилось. Последние несколько лет у меня никак не получалось попасть на Сауин.

— Почему?

— Не хотелось идти одному, — ответил посерьезневший Тамани, старательно отводя глаза в сторону. — Как я мог бросить тебя за забором и веселиться, зная, что ты пропускаешь столько интересного… Особенно ночные гулянки.

— Ночные гулянки? — рассеянно переспросила Л орел, обмакивая огромную клубничину в блюдо с ярко-голубым медом.

— Ну… скорее всего, ты будешь возмущаться. Она заинтригованно посмотрела на Тамани в ожидании пояснений.

— А поподробнее?

Тот со вздохом пожал плечами.

— Помнишь, я говорил тебе: опыление для размножения, а секс для удовольствия.

— Да. И?..

— Так вот, на больших фестивалях многие… получают удовольствие.

Глаза Лорел расширились от изумления.

— Правда? — захихикала она.

— Только не говори, что люди не делают то же самое.

Лорел уже собралась рассказать про человеческий обычай целоваться в новогоднюю полночь, но вовремя сообразила, что это несколько иное.

— Допустим, делают. — Она обвела взглядом веселящихся фей. — А если кто-то из фей женат или замужем?

— Во-первых, здесь не женятся, а обручаются. А во-вторых, обычно так проводят время только свободные феи. Обручаются у нас главным образом для того, чтобы продолжить род. Вообще-то феи не способны к этому до тех пор, пока им не исполнится хотя бы… скажем, лет восемьдесят или сто.

— Но… — Лорел смущенно замолкла.

— Что ты хотела спросить?

— А феи когда-нибудь обручаются в молодом возрасте? Когда они, например, такие… как мы?

— Очень редко. — Похоже, Тамани понял вопрос, хотя Лорел так и не сумела выразить его до конца. Он пристально смотрел на нее, пока наконец она не отвела глаза. — Но это не значит, что они не могут быть парой. У многих, хотя и не у большинства, есть один постоянный партнер. Например, мои предки семьдесят лет провели просто как пара и только потом обручились. Обручение отличается от женитьбы в мире людей. Это не просто заявление о выборе партнера на всю жизнь, но и желание образовать семью, завести саженец.

Лорел смущенно захихикала.

— Надо же, феи задумываются о детях, разменяв первую сотню лет!

— Между прочим, феи достигают зрелого возраста как раз к ста годам и после этого почти не меняются, а вот после ста сорока — ста пятидесяти лет стареют очень быстро, по нашим меркам. Меньше чем за двадцать лет внешность меняется кардинально: например, сначала выглядишь как тридцатилетний, а потом сразу как шестидесятилетний старик.

— А многие доживают до двухсот лет? Мысль о существовании длиной в два века пугала Лорел.

— Практически все. Кому-то отведено чуть больше, кому-то чуть меньше, но ненамного.

— И никто не умирает от болезней?

— Очень-очень редко. — Тамани ласково дотронулся до кончика ее носа. — Для этого и существуют такие, как ты.

— В смысле?

— Ну, не конкретно ты. Я имел в виду Осенних фей в целом. Это как самые лучшие в мире… как же вы их называете… гостиницы? — Он вздохнул. — Подскажи, где лечат больнь!х людей?

— В больницах!

— Точно! Давно я не забывал человеческих слов. Мы, конечно, тоже говорим по-английски, просто иногда человеческий жаргон напоминает скорее другой язык.

— Но с гвардейцами ты разговаривал не по-английски.

— Тебе еще не надоели уроки истории? — поддразнил Тамани.

— Нет, не надоели.

Лорел с наслаждением откусила сочный нектарин. Казалось, в Авалоне урожай круглый год.

— Я говорил с ними на гэльском. В те времена, когда феи больше общались с миром людей, в нем царил этот язык. Например, мы позаимствовали у людей слово «фер-файре», означающее «охранник», или «страж». А теперь оно прочно вошло в наш обиход.

— А почему сегодня феи говорят только по-английски? Ведь существуют врата в Египте и Японии.

— И в Америке, как ты понимаешь, — улыбнулся Тамани. — В свое время феи общались и с индейцами, и с египтянами, и с японцами. Между прочим, в Японии мы наладили контакт с айнами, которые населяли страну до появления современных японцев. — Он засмеялся. — Хотя даже айны не смогли понять, насколько раньше сюда пришли феи.

— На несколько веков? — рискнула предположить Лорел.

— На несколько тысячелетий. Феи гораздо старше человеческой расы. Зато люди распространились по земле гораздо быстрее. У них есть сердце, которое помогает им приспосабливаться к резким колебаниям температуры. Наши солдаты выживают в суровых морозах Хоккайдо только благодаря искусству Осенних фей. Из-за своего преимущества люди заполонили мир, а феям ничего не остается, кроме как учиться существовать вместе с ними, хотя бы как-то. И не последнюю роль в этом играет общий язык. У нас есть база в Шотландии, а там, как ты знаешь, тоже говорят по-английски. Все феи, которым по работе предстоит общение с людьми, проходят там стажировку в течение нескольких недель.

— Значит, ты и Шар тоже там учились?

— Да. И многие другие. — Тамани говорил с неподдельным энтузиазмом, наконец-то избавившись от вечной нерешительности, которая нападала на него в Авалоне. — Секретные операции в основном проводят трюкачи. В крайне редких случаях химики, если им вдруг понадобился ингредиент, который не растет в Авалоне. База находится в замке, который выстроен вокруг портала, в середине огромного заповедника, поэтому удается одновременно охранять врата и осторожно налаживать связи с миром людей. Феи вступили во владения замком много веков назад тем же путем, каким приобретена земля, на которой стоит твой старый дом.

Лорел с улыбкой смотрела на разгорячившегося Тамани. О человеческом мире он знал гораздо больше, чем другие феи. И не только потому, что он работал среди людей, а потому, что посвятил их изучению всю свою жизнь.

«Раз он столько знает про людей, может, и мне поможет лучше понять себя», — задумалась девушка. На протяжении нескольких лет Тамани наблюдал за ней, видел, какой она становится, живя среди людей.

Лорел позволила стереть свою память и по приказанию королевы, которая правила до нынешней, покинула Авалон. Но Тамани не бросил ее одну в чужом мире… Это было совершенно неожиданное открытие.

— Так вот, — продолжал он, — замок стал нашей базой в мире людей много веков назад. Поэтому ничего удивительного, что мы стали говорить на общем с ними языке. Хотя даже самые лучшие специалисты понимают не все. Да и я иногда забываю слова.

— А по-моему, у тебя отлично получается. Лорел провела пальцем по руке Тамани, и он тут же накрыл ее ладонь своей. Девушка не могла оторвать глаз от его руки: этот невинный на первый взгляд жест был довольно красноречив. Она подняла голову, и их глаза встретились…

Повисла долгая тишина, но в конце концов Лорел все-таки вытащила руку из-под ладони Тамани. Выражение его лица не изменилось, и все-таки она почувствовала себя неловко.

Решив хоть немного разрядить обстановку, Лорел налила из первого попавшегося кувшина напиток и сделала большой глоток. Рубиново-красная жидкость напоминала сахарный сироп.

— Ух ты! Что это?

— Амрита.

— Местное вино? — озадаченно спросила Лорел, чувствуя некоторое головокружение.

— Вроде того. А точнее, нектар цветов Иггдрасиля — Мирового древа. Амриту готовят и пьют только на Сауин, в честь Нового года.

— Классная штука.

— Рад, что тебе понравилось, — засмеялся Тамани.

Лорел вздохнула.

— Я сейчас, кажется, лопну.

Лишь авалонская еда могла сподвигнуть ее наесться до отвала.

— Ну, значит, с едой покончено. — Голос фея вновь зазвучал нерешительно.

— Да уж. — Лорел с довольным видом откинулась на подушки.

— А ты… — робко начал он, глядя в центр поляны, — не хотела бы пригласить меня на танец?

Она резко подалась вперед.

— Не хотела бы я пригласить тебя?

— Прошу прощения за такую наглость, — промямлил Тамани, не поднимая глаз.

— Даже на фестивале ты не имеешь права просто пригласить меня на танец? — вскинулась Лорел.